Вячеслав Удовик - Воронцов

• Название: Воронцов
• Автор: Вячеслав Удовик
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2004
• ISBN: 5-235-02728-0

Предлагаемое вниманию читателей издание представляет собой жизнеописание генерал-фельдмаршала, светлейшего князя, новороссийского и бессарабского генерал-губернатора, наместника на Кавказе М. С. Воронцова (1782–1856). Личность этого человека вызывает самые противоречивые оценки историков и исследователей-пушкинистов. Первые, признавая в нем талант полководца и мудрого правителя, укоряют его за приверженность монархии и называют угодливым царедворцем. Вторые (по крайней мере большинство из них) игнорируют его заслуги перед Отечеством и видят в нем только врага великого поэта. Рассказывая о жизненном пути Воронцова, о его ратных подвигах и деяниях во славу России, автор книги опровергает распространенное и искаженное представление о нем как о расчетливом вельможе и гонителе Пушкина.

В Приложении приводится ценнейший исторический документ — кавказские письма М. С. Воронцова к А. П. Ермолову.

---

Ссылаясь на слова М. С. Воронцова из письма к Нессельроде, что Пушкин был лишь слабым подражателем Байрона, некоторые исследователи упрекают генерал-губернатора в том, что он не сумел разглядеть в Пушкине гениального поэта. Но ведь далеко не все из современников Пушкина, кто был хорошо знаком с его творчеством, признавали его великим поэтом. А до М. С. Воронцова вряд ли дошли многие из напечатанных произведений Пушкина. К тому же под влиянием отца Михаил Семенович с детства преклонялся перед поэзией Ломоносова и Державина, а потому для признания им таланта Пушкина требовалось время.

Кстати, вот что писал М. С. Воронцов о Пушкине-поэте одному из своих друзей: «А талант у него, конечно, есть. Каюсь, но я только недавно прочел его знаменитый „Руслан“, о котором столько говорили. Приступил я к чтению с предвзятой мыслью, что похвалы преувеличены. Конечно, это не Расин, но молодо, свежо и занятно. Что-то совсем особое. Кроме того, надо отдать справедливость Пушкину, он владеет русским языком в совершенстве. Положительно звучен и красив наш язык. Кто знает, может быть, и мы начнем вскоре переписываться по-русски… Если Вы не читали, прочитайте „Руслана“ — стоит»42.

Как видим, М. С. Воронцов прочитал поэму «Руслан и Людмила» почти через четыре года после ее выхода в свет. Он называет одним из важнейших достоинств Пушкина-поэта — совершенное владение им «звучным и красивым» русским языком. Это письмо является лишним доказательством того, что Михаил Семенович назвал Пушкина слабым подражателем Байрона лишь потому, что был мало знаком с его творчеством.

2 мая М. С. Воронцов вновь написал К. В. Нессельроде: «…я повторяю мою просьбу — избавьте меня от Пушкина; это, может быть, превосходный малый и хороший поэт, но мне бы не хотелось иметь его дольше ни в Одессе, ни в Кишиневе»43.

Многие исследователи называют письма М. С. Воронцова к Нессельроде доносами на Пушкина. В них Воронцов будто бы выставил Пушкина «опасным в политическом отношении»44, объявил «символом либеральных идей на юге России»45. В действительности в письмах нет ни этих, ни подобных обвинений поэта. Эти обвинения вольно или невольно придуманы и «обнаружены» в письмах теми, кто был убежден во враждебном отношении М. С. Воронцова к Пушкину.

Даже приведенная М. С. Воронцовым в письме к Нессельроде положительная характеристика Пушкина используется исследователями для новых обвинений. Д. Д. Благой пишет, например, что Воронцов, защищая Пушкина, «подло лицемерил», чтобы выглядеть либералом в глазах общества46.

М. С. Воронцов писал, что Пушкина необходимо удалить из Одессы для его же, поэта, пользы. Но в этом удалении был заинтересован и сам Михаил Семенович. Разговоры с сослуживцами убедили его, что поэт не стал вести себя лучше, сдержаннее. В письмах к Нессельроде он умолчал о том, что Пушкина можно было упрекать не только в праздности. А для себя он решил, что не может оставить в своем подчинении человека с иными, чем у него взглядами, человека неосторожного в поведении и высказываниях. Михаил Семенович всегда предпочитал служить с единомышленниками. Пушкин не вписывался в его команду, и с ним необходимо было расстаться.

По мнению многих исследователей, М. С. Воронцов хотел избавиться от Пушкина из ненависти и из зависти к нему, к его таланту, а также и из желания выслужиться перед Петербургом. Но ни знакомые Пушкина, ни даже его близкие друзья не видели вины Михаила Семеновича в том, что он добивался удаления поэта из Одессы. Желание генерал-губернатора избавиться от него они связывали с поведением самого Пушкина.

Читаем в письме супруги одесского градоначальника графини Е. П. Гурьевой к матери: «Гр. В. написал в Петербург, чтобы удалить Пушкина сочинителя, который ведет иногда разговоры совершенно ненужные <…> Я полагаю, что он прав. Не весело быть скомпрометированным равнодушными, чьих взглядов не разделяешь»47.

«Виноват один П<ушкин>, — пишет А. И. Тургенев. — Графиня его отличала, отличает, как заслуживает талант его, но он рвется в беду свою. Больно и досадно! Куда с ним деваться?»48

Из письма П. А. Вяземского к Пушкину: «Сделай милость, будь осторожен на язык и на перо. Не играй своим будущим. Теперешняя ссылка твоя лучше всякого места. Что тебе в Петербурге? Дай мне отделаться от дел своих, но не так, чтобы можно было все бросить на несколько лет и ехать в чужие край, я охотно поселился бы у вас. Верные люди сказывали мне, что уже на Одессу смотрят, как на champ d’asyle <пристанище>, а в этом поле верно никакая ягодка более тебя не обращает внимания. В случае какой-нибудь непогоды Воронцов не отстоит тебя и не защитит, если правда, что и он подозреваем в подозрительности <…> Ты довольно сыграл пажеских шуток с правительством; довольно подразнил его, и полно! А вся наша оппозиция ничем иным ознаменоваться не может, que par des espiegleries <как только проказами>. Нам не дается мужествовать против него; мы [должны] можем только ребячиться. А всегда ребячиться надоест»49.

Из письма Н. М. Карамзина: «Поэту Пушкину велено жить в деревне отца его — разумеется, до времени его исцеления от горячки и бреда. Он не сдержал слова, им мне данного в тот час, когда мысль о крепости ужасала его воображение: не переставал врать словесно и на бумаге, не мог ужиться даже с графом Воронцовым, который совсем не деспот!»50

С августа 1824 года Пушкин стал жить в Михайловском, находясь под надзором местного начальства. В 1826 году он напишет Николаю I, надеясь, что тот изменит его судьбу и освободит от ссылки: «Каков бы ни был мой образ мыслей, политический и религиозный, я храню его про самого себя и не намерен безумно противоречить общепринятому порядку и необходимости»51. Но в Одессе, двумя годами раньше, Пушкин еще «безумствовал», еще не избавился «от горячки и бреда».

Нельзя не упомянуть и о других обвинениях и наговорах на М. С. Воронцова, придуманных исследователями.

В статье Н. О. Лернера «Пушкин в Одессе», написанной почти сто лет тому назад, содержится целый букет наговоров на М. С. Воронцова. Лернер одним из первых объявил Воронцова гонителем Пушкина и подчеркивал, что тот не остановится ни перед клеветой, ни перед ложным доносом на поэта52.

Статья Лернера стала «руководством к действию» для многих исследователей. Одни из них повторяют его наговоры на М. С. Воронцова почти дословно, а другие стараются развить их, дополнить новыми деталями.

Так, Г. П. Макогоненко пишет, что Воронцов «сознательно создавал такие ситуации, которые унижали Пушкина и заставляли в гневе совершать поступки, усугублявшие его положение»53. Н. Н. Скатов говорит о мелком пакостничестве Воронцова по отношению к Пушкину, о том, что генерал-губернатор выискивал «какие-то возможности для новых и новых придирок и провокаций»54.

Ни авторы этих высказываний, ни другие исследователи не могут назвать ни ситуации, унижавшие Пушкина, и ни одной придирки к нему М. С. Воронцова за все время его жизни в Одессе. Никаких придирок не было. О них не упоминают ни сам Пушкин, ни его друзья, ни знакомые, которые общались с поэтом в Одессе и написали впоследствии воспоминания о том времени.

Ю. М. Лотман утверждал, что Воронцов «окружил Пушкина шпионской сетью», «распечатывал его письма и непрестанно восстанавливал против опального поэта петербургское начальство»55. Но этому нет никаких свидетельств. Невозможно даже предположить, чтобы Воронцов, человек честный и благородный, распечатывал и читал чужие письма. Однако авторитет Ю. М. Лотмана настолько высок, что придуманное им обвинение принимается многими за истину и уже гуляет из книги в книгу.

Еще одно обвинение, принадлежащее Г. П. Макогоненко: «Желая избавиться от ненавистного ему поэта, Воронцов засыпал столицу жалобами о нежелании Пушкина исполнять служебные обязанности»56.

Ни в одном из писем в столицу М. С. Воронцов не жаловался на то, что Пушкин отказывается исполнять служебные обязанности. До командировки на борьбу с саранчой в мае 1824 года генерал-губернатор не давал поэту никаких заданий, а поэтому тот и не мог отказываться их исполнять.

Н. О. Лернер утверждает, что в письмах в Петербург М. С. Воронцов обвинил поэта в том, что он «оказывает вредное влияние на общество»57. Об этом же пишет и Г. П. Макогоненко.

В письмах М. С. Воронцова нет ни слова о том, что Пушкин оказывает вредное влияние на общество. Напротив, Воронцов писал в Петербург о том, что часть одесского общества оказывает вредное влияние на Пушкина, поэтому и надо было перевести его в другую губернию, где не будет такого влияния.

Ариадна Тыркова-Вильямс пишет о «систематической холодной травле» Пушкина со стороны М. С. Воронцова58. В биографии А. С. Пушкина, написанной В. И. Кулешовым и названной им «научно-художественной», говорится: «Сложившаяся в Одессе ситуация во многом предваряла ту, которая сложится в жизни Пушкина через двенадцать лет в Петербурге и приведет к роковой развязке. Уже здесь, в Одессе, начинается светская травля». «В Одессе, — продолжает Кулешов, — впервые изысканное великосветское недоброжелательство окружило со всех сторон опального поэта. Дипломатичный Воронцов — искусный интриган, не хуже старика Геккерна. Министр Нессельроде следил за Пушкиным и через Воронцова интриговал против него»59.