Светлана Бестужева-Лада - Превратности любви

• Название: Превратности любви
• Автор: Светлана Бестужева-Лада
• Издательство: Издательство «Известия»
• Жанр: Остросюжетные любовные романы
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-206-00827-2

Стоит ли бороться за свою любовь, пытаясь всеми доступными способами вернуть любимого человека? Может быть, гораздо проще попросить у мужа-изменника развод, поставив его тем самым в тупик или же, пользуясь расхожим мнением, что месть — это холодное блюдо и подавать его следует на закуску, преподнести «неверному» в качестве подарка серебрянную «безделушку» с бирюзовым глазком, чья «родословная» уходит к Медичи? Каждому, как говориться, свое. Но… пуская в ход всевозможные средства, все-таки не стоит забывать о том, что «закон бумеранга» еще никто не отменял… Судьба, как правило, по-царски награждает именно тех, кто помнит об этом…

---

— Ты давно дома? — вместо приветствия спросила она.

— Давно. Что у тебя с телефоном?

— А, разрядился, — беспечно махнула она рукой. — Мы с девчонками зашли в кафе и заболтались.

Не было ни «извини», ни даже нотки сожаления в голосе. Оставалось только надеяться, что она говорит правду. До встречи с Идой Егор даже не знал, что такое ревность, но за полгода вполне преуспел в этом чувстве, хотя из гордости молчал и не задавал вопросов.

— Значит, ты не голодная, — констатировал он холодно и пошел в комнату.

— Только не говори, что ждал меня с ужином! — услышал он.

— Не ждал. Давно поел.

— То есть тебе безразлично, хочу я есть или нет.

«Начинается, — устало подумал Егор. — Все-таки пить ей совсем нельзя, крышу срывает моментально».

— Не безразлично.

— Но ты даже не поинтересовался.

Ида прошла следом за ним в комнату и заняла свое обычное место — в углу дивана. Свернулась там клубочком и затихла. Кажется, обиженно.

— Кстати, завтра я задержусь, — сказал ей Егор.

— На дискотеке?

— На какой…? Ах, да. Нет, на дискотеку я не собираюсь.

— То есть как не собираешься? А я думала, мы пойдем вместе, ты меня представишь там всем.

— Зачем?

Глаза Иды недобро сощурились.

— Ах, незачем? Ну, конечно, представлять любовницу — стыдно.

— Не говори ерунды. Какой смысл тебя представлять, если я оттуда ухожу?

— Тем более! Может быть, на новом месте работы ничего подобного не будет. А я обожаю танцевать.

— Милая, как ты себе это мыслишь? Днем я подам заявление об уходе, а вечером, как ни в чем не бывало, припрусь на вечеринку?

— А почему бы и нет?

— Потому, что это непорядочно! — начал терять терпение Егор. — И вообще я завтра собираюсь повидать детей.

— Что-что?

Теперь уже большие зеленые глаза, так восхищавшие Егора, превратились в два крохотных кусочка льда.

— Ты хочешь сказать, что поедешь к своей бывшей жене? Зачем? Деньги отвезти?

Вадим пожал плечами.

— Деньги я уже перевел ей на карточку.

Изящная керамическая вазочка, стоявшая на столике возле дивана, полетела на пол и со звоном разлетелась на кусочки.

— Как это — «уже перевел»? Опять?! Ах ты, гаденыш! Как ты посмел?!

— Ты выпила лишнего, — с трудом сдерживаясь, ответил Егор. — Успокойся. Я же не твои деньги…

— Мои! Если ты живешь со мной, то все деньги должен отдавать мне! До копейки!

— А покупать еду и тебе же подарки — на что?

— Меня не касается. Подрабатывай. Ты мужчина. Хотя иногда я в этом начинаю сомневаться.

— Ты соображаешь, что несешь? — бледнея, спросил Егор.

— Не беспокойся, соображаю. Мужчина, ха! Ты просто тряпка со вторичными половыми признаками. Самодовольный тип, который только и умеет, что раздавать красивые обещания. Ты был в суде? Ты намерен разводиться и разменивать квартиру? Или мы так и будем жить в этой халупе друг у друга на головах?

— Ида, остановись! Я никогда не говорил о размене квартиры.

— Конечно! — фыркнула она. — Пришел к женщине на все готовенькое. Да еще деньги на ветер швыряешь, живешь за мой счет. Пора платить по векселям, миленький.

— Каким еще векселям?

— Ах, мы не понимаем? А когда завлекал меня, когда сделал своей любовницей — понимал? Когда сбежал от своей ненаглядной женушки и сопливых детишек — соображал? Хотя… тогда ты был совсем другим. Тогда мне казалось, что вот человек, который действительно меня любит и готов идти со мной по жизни вместе… Ты прекрасно знаешь, как я верила в само слово «Мужчина». Рыцарь, защитник, человек, который ведет свою женщину по жизни за руку. Ну, сколько раз я говорила, что я ненавижу, когда мне приходится человека «пинать», подталкивать его к каким-то действиям? Ну, сколько раз я говорила, что настоящий мужчина не нуждается в сотнях дополнительных напоминаний, а сразу делает? Спать со мной ты готов…

Егор машинально вынул сигарету и щелкнул зажигалкой. Этот злобный, визгливый голос было просто невыносимо слушать.

— Не смей тут курить! — окончательно взбеленилась Ида. — Сколько раз я говорила, что не переношу табачный дым! Особенно твой излюбленный дым отечества, между прочим. Если бы ты курил американские сигареты… Отправляйся на лестницу!

— С каких пор «Парламент» стал российской маркой?

— Все импортные сигареты делают в России! И не сбивай меня, пожалуйста. О чем я говорила перед этим?

— О том, что я не мужчина, — ровным голосом сказал Егор. — Можешь не продолжать. Я сейчас уйду. Нет никакой необходимости втаптывать меня в грязь.

— Ты хочешь меня бросить?! — ахнула Ида. — Сейчас… Сейчас, когда я…

И залилась слезами.

Егор растерялся. Он всегда терялся перед женскими слезами, хотя Маша никогда не плакала, не устраивала истерик, не капризничала. Нельзя же, действительно, уходить от рыдающей женщины. Он уйдет, а она опять наглотается таблеток…

А Ида уже рыдала навзрыд, самозабвенно, как маленький ребенок. И казалась такой хрупкой и беспомощной…

— Ну, успокойся, — сказал Егор. — Конечно, я тебя не оставлю. Но ты…

— Егорчик, прости меня. Прости! Я такая дрянь! Я же так совсем не думаю! Просто наболтала ерунды. Это все нервы… Прости меня, пожалуйста! Ну, ради Бога, прости! Я так тебя люблю…

Как ему хотелось ей поверить! Но он словно бы раздвоился: один человек утешал Иду, говорил ей ласковые слова, а второй — холодно наблюдал за этим со стороны. Один наливал чай, доставал из аптечного шкафчика в ванной валерьянку, капал в стакан еще какие-то пахучие капли. Второй беззвучно посмеивался: давай, давай, ублажай свою ненаглядную, у которой снова «тормоза отказали». И это было почти невыносимо.

Ида окончательно успокоилась только к двум часам ночи. Егор уже смирился с тем, что опять чудовищно не выспится, что завтра голова будет, как чугунный котел, и работать придется на «автопилоте». Хотя, какая работа? Подать заявление об уходе. Собрать личные вещи.

Разумеется, о том, чтобы идти на дискотеку с Идой и речи быть не может. Он и один бы туда сейчас ни за что не пошел. Съездит завтра повидаться с детьми — это решено. Теперь, когда Ида выговорилась, вряд ли она будет возражать. Подуется немного…

— Егорчик, — услышал он ее голосок. — Я сегодня стихотворение сочинила. Тебе. Прочитать?

— Конечно, — машинально ответил он.

Хотя меньше всего ему хотелось сейчас поэзии.

Хотелось лечь и поспать, хотя бы три-четыре оставшихся часа.

Ида села, оперлась на подушку и прикрыла глаза. Потом начала декламировать:

Закат коньячный — словно хор жаровен, Что исполняет тысячу рулад. С тобою на двоих он нам дарован, И я не знаю лучшей из наград. Твой поцелуй — коньячный вне сомнений — Остался вечно на моих губах. Я разлиную четко парк весенний, Законы геометрии поправ. Я утром напою тебя рябиной, Настоянной на старом коньяке… И вот тогда поймешь ты, мой любимый, Что ожидает нас там, вдалеке.

Она замолчала, открыла глаза и выжидательно посмотрела на Егора. Он молчал, не зная, что сказать. Половина слов была ему просто непонятна, во второй половине он не видел смысла. Какие жаровни? Почему рулады? Как можно разлиновать парк? Впрочем, он никогда толком не понимал ее стихов.

— Очень… красиво, — выдавил он наконец. — Только я не понял, как закат может быть коньячным.

Ида слегка надулась.

— Ну, закат цвета коньяка, — снизошла она до объяснений.

— Коричневый?

Ида махнула рукой.

— Стихи невозможно объяснить прозой. Их нужно чувствовать… Ладно, давай спать.

— Давай, — с огромным облегчением согласился Егор.

Слава Богу, она настолько устала, что хотела просто спать. Никаких ласк Егору сейчас не было нужно: обида все-таки затаилась где-то в глубине души и то и дело больно колола его. Конечно, милые бранятся — только тешатся, но…

Но почему, почему они никогда не то чтобы ругались — даже не ссорились с Машей?

Глава третья

Егору удалось поспать часа три, хотя ему показалось, что будильник зазвонил почти немедленно после того, как он закрыл глаза. Ида даже не шелохнулась. Впрочем, это было к лучшему: продолжать вчерашний разговор Егор был решительно не готов.

Он мысленно обозвал себя чудовищем и моральным уродом. Легче не стало, но позволило переключиться на мысли о предстоящем дне. Написать заявление. Отнести его в отдел кадров. И…

Но думать о том, что все останется в прошлом, что придется работать где-то в другом месте, было просто невыносимо. Неужели он должен отказаться от всего, что ему дорого, вообще зачеркнуть прежнюю жизнь? Ради чего?

И вдруг он отчетливо понял, что когда Ида строила планы на будущее, она всегда употребляла слова, связанные либо с покупками («Мы отхватим…», «У нас будет…»), либо с развлечениями: гости, рестораны, курорты, путешествия.