Джордж Стил - Плавание «Сидрэгона»

• Название: Плавание «Сидрэгона»
• Автор: Джордж Стил
• Издательство: Воениздат
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1965

Аннотация издательства: В сборник «Вокруг света под водой» включены разделы из книг, написанных командирами американских атомных подводных лодок «Наутилус», «Скейт», «Сидрэгон» и «Тритон», совершивших длительные походы подо льдами Северного Ледовитого океана, в районе скопления айсбергов в проливах Канадского Арктического архипелага, к Северному полюсу и вокруг света под водой. Кроме того, в сборник включен сокращенный перевод книги Н. Полмара, в которой рассказывается о гибели американской атомной подводной лодки «Трешер».

---

Я не рисковал сильно отрабатывать машинами назад, потому что мы не удержались бы тогда на глубине и могли бы удариться о свисающие ледяные выступы или погрузиться на такую большую глубину, что перископ не выдержал бы забортного давления. Тяжелый лед со стороны носа подходил все ближе и ближе, несмотря на то что корабль слегка двигался назад по инерции. Ледяные торосы уже прошли над перископом и поползли дальше к корме.

— Обе стоп, руль прямо, обе средний вперед! — приказал я охрипшим голосом и с досадой заметил, что по моему лицу и по шее скатываются капельки пота.

— Мы сделаем поворот Вильямсона и зайдем сюда снова, — сказал я, обращаясь к Стронгу.

* * *

Оставшись на льду, Брюер и его товарищи быстро засняли погружение «Сидрэгона» и развернули свои камеры в новое положение, чтобы запечатлеть на пленку, как он будет пробивать лед. Только после этого, стоя в молчаливом ожидании, они почувствовали себя совершенно одинокими в этой бескрайней ледяной пустыне. О том, что они не одиноки, говорили лишь мощные звуковые сигналы гидролокационной станции «Сидрэгона». Они с улыбкой обменялись несколькими фразами по поводу того, что сигналы гидролокатора так хорошо проникают через воду и лед. Писк гидролокатора, казалось, становился все более громким и близким к тому месту, где они находились, затем, к их ужасу, он прошел под ними и с каждой минутой становился все более слабым. Постепенно улыбки на их лицах сменились недоумением. Сигналы становились все более и более слабыми и наконец совершенно пропали.

Наступила гнетущая тишина. Ветер несколько усилился, пошел мокрый снег. Каждый из них понимал угрожающую опасность; они были живыми свидетелями вчерашних безуспешных поисков полыньи. Потянулись долгие минуты ожидания. Линзы аппаратов начали покрываться льдом, несмотря на усилия людей не допустить этого. Когда холодный ветер стал пронизывать до костей, они начали серьезно думать над тем, чтобы воспользоваться оставленными на всякий случай на льду спиртовыми плитками и запасами консервированной пищи.

* * *

Тем временем, находясь на глубине сорок пять метров и на расстоянии полумили от полыньи, «Сидрэгон» описывал широкую циркуляцию. В центральном посту стояла гнетущая тишина, нарушаемая лишь лаконичными докладами вахтенных и шуршанием и щелканьем регистрирующих приборов гидролокаторов и эхоледомеров. Каждый старался выполнить свои обязанности наилучшим образом, так как сознавал, что жизнь находящихся на льду товарищей зависит от правильного маневрирования и действий корабля. Я чувствовал себя так, как будто на моих плечах лежал многотонный груз. Что я скажу семьям этих трех человек, если нам не удастся их снять?

Развернув корабль на обратный курс, мы снова приступили к поиску полыньи. Через короткое время справа и слева по носу появилось по одному небольшому участку открытой воды. Какое-то непостижимое чувство подсказало мне, что начать надо с правого. Увеличив скорость хода, я направил «Сидрэгон» к этому участку. Освещенность воды впереди по курсу увеличилась. Если эта полынья не та, в которой мы всплывали, нам придется искать другую где-нибудь рядом. А что, если та полынья начала закрываться? Каждая минута была на счету.

Штурманская группа быстро определила границы полыньи. Как только я убедился, что над кормой льда нет, я сразу приказал всплывать, несмотря на то что корабль еще двигался по инерции вперед. С ужасным скрежетом и грохотом рубка пробила десятисантиметровый лед. Шум разламывающегося льда продолжался некоторое время и после всплытия в результате медленного, затухающего движения корабля вперед. Подняв перископ, я увидел самое радостное зрелище за весь наш переход: три одинокие фигуры и аппарат на треноге.

После пятнадцатиминутного напряженного и молчаливого ожидания Брюер и его товарищи услышали слабые, но постепенно усиливающиеся звуковые сигналы гидролокатора. С огромным облегчением и радостью они заметили, что звук, несомненно, приближается к полынье.

После того как мы всплыли и приняли на борт группу фотографов и их аппаратуру, я спустился в свою каюту, чтобы окончательно успокоиться. Вскоре я вышел в кают-компанию выпить чашку кофе. Но до меня не доходили шутки по поводу происшедшего, а вечером я долго не мог заснуть, так как все время думал о том, что мне было бы легче умереть самому, чем отвечать за гибель на Северном полюсе трех человек, в случае если бы нам не удалось снять их со льда.

А насколько подобная трагедия была близка, мы убедились в течение последующих трех часов. Погрузившись на глубину для испытаний специального оборудования, мы отошли от полыньи на одну милю, а затем попытались возвратиться к ней. После двухчасового поиска нам пришлось признаться, что полынью мы найти не можем.

Пройдя еще раз точно через Северный полюс, «Сидрэгон» взял курс на юг, к Берингову проливу. На следующее утро мы попытались произвести теперь уже привычное для нас всплытие в полынье шириной триста метров. Но, как только «Сидрэгон» подошел к полынье, из главного циркуляционного насоса правого борта вырвалась сильная струя воды, которая начала заливать нижнее помещение турбинного отсека. Вахтенный машинист быстро перекрыл соответствующий клапан, и поступление воды прекратилось, но «Сидрэгон» лишился в результате этого половины мощности своих двигателей. К счастью, это произошло в момент, когда мы были на незначительной глубине. Если корабль находился бы на большей глубине, струя воды была бы намного сильнее, вода попала бы на электрооборудование и почти неизбежно возник бы пожар. На ремонт насоса потребовалось около семи часов.

* * *

Следующие пять суток перехода оказались очень хлопотливыми. Мы проходили те районы Северного Ледовитого океана, глубины которых все еще оставались неизвестными.

В воскресенье 28 августа меня разбудили ранним утром, чтобы взглянуть на подводный хребет, возвышавшийся над дном океана более чем на тысячу двести метров, однако между его вершинами и «Сидрэгоном» все еще оставалось более тысячи восьмисот метров.

Настало время заканчивать отчет о переходе, который составил теперь машинописный том толщиной сантиметров пять. Каждый офицер написал свою часть в этот отчет в соответствии с выполняемыми им функциями. Писарь отпечатал отчет сначала начерно, а теперь, после правки, перепечатал его начисто.

Вспоминая разговор с Робертсоном в начале арктического плавания «Сидрэгона», я задумался над тем, что идея использования подводной лодки для борьбы с подводными лодками противника кажется странной для многих, знающих о подводных кораблях по рассказам о первой и второй мировых войнах, когда основными противниками лодок были надводные корабли и самолеты. Что касается меня лично, я был теперь абсолютно уверен, что атомная подводная лодка представляет собой несравненно большую опасность для себе подобных подводных кораблей противника, чем любой противолодочный надводный корабль. Атомная подводная лодка способна совершать переходы на высокой скорости в таких гидрометеорологических условиях, которые являются почти непреодолимыми для надводных кораблей, а в условиях Арктики атомная лодка — это единственное средство борьбы с подводными кораблями противника. Она может использовать свою гидролокационную аппаратуру на таких глубинах, которые лучше всего способствуют прохождению звука в воде; атомная подводная лодка демаскирует себя шумами меньше, чем любой надводный корабль; она способна обнаруживать подводные цели и применять против них оружие на значительно больших расстояниях. Кроме того, атомная лодка может действовать вблизи баз и портов противника, то есть в таких районах, которые почти недоступны для надводных сил.

В целях освоения Арктики мы тренировались во всплытии ежедневно. Всплытие 29 августа прошло очень гладко. Мы быстро оказались в надводном положении, имея с трех сторон от корабля не более чем по двадцать пять метров до границы полыньи, максимальная ширина которой составляла сто тридцать пять метров, а длина — сто сорок метров.

В ночь на 2 сентября моя работа над отчетом о переходе была внезапно прервана сигналом аварийной тревоги:

— Пожар в торпедном отсеке! Пожар в торпедном отсеке!

Схватив свой аварийный дыхательный аппарат, я стрелой помчался в центральный пост.

— Последняя полынья? — спросил я вахтенного офицера, быстро надевая маску.

— Метровый лед, две мили назад, — ответил он четко.

— Вы свободны. Право на борт! Глубина сорок пять метров! Обе средний вперед! — быстро подал я команды и натянул на лицо маску.

Хотя воздух в центральном посту был еще чистым, я подумал, что достаточно будет сделать один вдох ядовитого дыма, чтобы потерять сознание; возможно, нам придется в течение нескольких часов жить и работать в дыму.