Андрей Кузьмичев - Фанаты бизнеса. Истории о тех, кто строит наше будущее

• Название: Фанаты бизнеса. Истории о тех, кто строит наше будущее
• Автор: Андрей Кузьмичев
• Жанр: О бизнесе популярно
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-699-51493-9

Говорят, что русские люди склонны изобретать и выдумывать, но не строить эффективный бизнес. Говорят, что успеха в России можно добиться, занимаясь лишь нефтью и газом. Говорят, что вырастить большую компанию можно, только если у вас есть связи и господдержка. Говорят, что российский бизнес никогда не будет конкурентоспособным на мировой арене.

Вы согласны? А вот известный историк бизнеса Андрей Кузьмичев не согласен. В своей новой книге он развеивает эти мифы и рассказывает о настоящих героях российского бизнеса. Это люди, которые с нуля построили ведущие компании в области IT, телекоммуникаций, ритейла, строительства, консалтинга: Дмитрий Зимин, Давид Ян, Наталья Касперская, Надежда Копытина, Сергей Фалько, Анатолий Карачинский, Сергей Воробьев и другие. Именно такие бизнесмены, как считает автор, формируют новую «породу» людей дела – достойных, упорных, трудолюбивых, человечных и не лишенных чувства юмора. Книга основана на воспоминаниях главных героев и участников событий о том, как начинался их бизнес-путь, как закалялись их деловые навыки и как им удалось то, что не удалось другим.

Это книга для всех, кому интересно российское предпринимательство и люди, строящие в России новую экономику.

---

Зимин попал тогда в Ленинград впервые и восторженно вспоминает: «У нас была потрясающая практика технологическая. Какой-то радиозавод. Поселили нас в общежитии Института путей сообщения, в начале Московского проспекта. Ну, представляете: банда молодых студентов, стипендию которым дали, в Питере! На завод походили несколько дней. Да и на заводе мы были не очень нужны. А Ленинград представлял [собой] тяжелое зрелище. Надписи – “эта сторона при обстреле наиболее опасна”. Он был не то чтобы разрушенный, но неухоженный. Метро в Ленинграде еще не было. Но, тем не менее, сам Ленинград был и пригороды его. На Карельский перешеек как-то ездили. Палаток даже не было. К каким-то местным ребятам, к костру приткнулись. Это некое чудо было». Да, так и было – договорились с руководителем практики и смотались на неделю в поход в Приозерск: «Живописнейшие края. Озера!»

Ныне горожанину, даже молодому студенту, предпочитающему экстремальные виды спорта и острые ощущения, истории из 50-х годов покажутся наивными. Как же так: без спальников, без палаток, без GPS? В чем причина такой тяги к приключениям? «Хотелось прогуляться, – вспоминает Земцов. – Это так романтично. Сговорились, что называется, рвануть. Там места красивые. Погрузили в рюкзачки курточку, одеяльце какое-то. Лето было теплое. Я помню, мы купались даже в озере. Там же валуны. Спрыгнешь – сам по себе не влезешь. Поэтому один сидел на берегу с прутиком, другой купался, за прутик его вытягивал. От голода мы не мучались. Всухомятку питались, насколько я помню. Хотя какие-то костерки разводили – чай вскипятить. Достаточно было одеяла. Ворочались, конечно. В основном комары донимали. Впоследствии мы предпринимали более серьезные путешествия. Ударились в спортивный туризм».

Глосса о походах

Я помню, как по Подмосковью с рюкзачками ходили. Бабушки говорили: «Да куда ж вас, милые, гонят». Довольно много прошло времени – ну, лет 5, когда начался интерес к русским древностям, в литературе появилось целое направление «деревенщиков». Попали в Ростов Великий. Все было практически разрушено. Это уже было после окончания института. Ефим Дорош, отец одного из наших приятелей, Ильи Гольдберга, был членом редколлегии «Нового мира». Тогда выпустили пластинку «Ростовские звоны», про колокола. Он сделал книгу «Ростов Великий»… Земцов и Гольдберг фотографировали, а я за ними таскал штативы…

«Ударим автопробегом по бездорожью и разгильдяйству». Крылатая фраза Ильфа и Петрова в 50-е годы обрела в стенах МАИ иной смысл. «Все путешествия почему-то назывались агитпробегом, – вспоминает Зимин. – Мы брали из института, из комитета комсомола бумагу – “просим все партийные и советские органы оказывать содействие группе туристов нашего института”. Агитпробег на Селигер запомнился студентам на всю жизнь: самостоятельно добрались только до Торжка, а от Торжка до Селигера дороги не было – там была гать, настланная немцами в войну. Все бревна сгнили, остались поперечные, и машина шла со скоростью два с половиной километра в час. Впереди шел обязательно человек с шестом. Каждый участник запомнил пробег по-своему: «Фантастическое совершенно почти на два месяца путешествие на велосипедах на озеро Селигер. Сказка была» (Зимин); «…был какой-то совершенно кошмарный поход, поездка была на Селигер на велосипедах» (Земцов).

В отличие от большинства студентов, Зимин, по мнению Земцова, «был теплолюбивый человек, любил воду, водно-моторные всякие развлечения». Одним из них стало катание на так называемом акваплане: это была широкая лыжа из фанеры с уздечкой впереди, она цеплялась к моторной лодке, как змей. Катались на акваплане обычно на Истринском водохранилище. Туда автобус ходил, но студенты отправлялись на электричке и от станции пешком топали 15 километров часа три, таща в рюкзаке двигатель моторки – потому что лодки брали напрокат. Кроме того, вскоре пришло увлечение яхтами и моторками. Необычайно увлекательным оказалось «водяное» путешествие на Ял-6, взятом во втором ММК – был такой на химкинском водохранилище второй московский морской клуб. Почти два месяца студенты шли по маршруту Москва – Рыбинка – Волга – Горький и по Оке назад в Москву.

Глосса о безумном приключении

По идее надо было идти на веслах, но это безумие. К ялу присобачили моторчик: сейчас ни в каком музее не найти, ЛМР-6. У него цилиндр 360 кубиков. Выпускался для армии. Я был как раз за моториста. Как он эти полтора месяца вытянул – это какое-то чудо. Вся команда шла на корму, чтобы запустить винт. А когда уже заводился, нос немного поднимался, можно было по палубе распределяться. Миша Шеферян был дежурным – это было под Горьким, – мыл посуду в ведре и все выплеснул, посуду всю выплеснул! Алюминиевые ложки, не достать же было ничего! Его чуть было не убили. Заставили нырять, а там было прилично – метра 4, наверное, глубина.

«КАКА-МАКАКА»

По остроте ощущений со всеми вышеописанными пробегами соперничали только мотопробеги, тем более что в МАИ они в год поступления Зимина стали чрезвычайно популярными. Весной 1952 года студенты провели поход «На мотоциклах в Бородино» общей протяженностью 300 км. «Успех окрылил – туристы-студенты наметили пробег на 3000 километров по великим стройкам коммунизма», – отмечалось в институтской газете «Пропеллер»[68]. «Мотопробег по великим сталинским стройкам коммунизма» в августе-сентябре 1952 года проходил по Каховской ГЭС, Южно-Украинскому и Северо-Крымскому каналам. Мотоциклетный пробег Зимина с друзьями шел по другому, более скромному маршруту: Москва – Киев – Ужгород – Кишинев. Зато сходство со знаменитым автопробегом «Антилопы-гну» было более явным: все участники были на мотоциклах марки «сборная солянка». А также полученные еще по ленд-лизу мотоциклы «Харлей-Дэвидсон», которыми после войны оснащалась московская милиция.

Глосса о «Каках» и «Харлеях»

У нас компания – человек 5 или 6. И вот эти разнокалиберные мотоциклы, один из них «Харлей-Дэвидсон», БМВ-75 – те, что у нас потом стали выпускаться под названием М-72. Потом был «Ирбит». Это был завод, перевезенный БМВ после войны. ИЖ был наш полностью, ИЖ-9. Почти у всех мотоциклов, включая «Харлей», не было задней подвески. Колеса во время поездки ломались – дорог-то практически не было, – спицы летели. Надо же понимать, что никаких бензоколонок не было. Заправок не было. Карт не было. Все же было секретно. Мы поехали и смотрим: вроде бы Киевское шоссе. Оказывается, асфальт кончился сразу за Внуково. И дальше пошло черт знает что. С военных времен разбитая дорога. У меня был мотоцикл КА-175. Если сравнивать «Каку», и «Харлей», и БМВ – совершенно разношерстные мотоциклы. Все были нагружены, у каждого что-то поверх канистры, у меня на багажник был целый ящик с консервами прикручен на болтах. Я плохо укрепил его. В первый же день началась тряска, и у меня часть консервов повыскочила, меня поэтому чуть не убили. В результате через Киев и Ужгород доехали до Кишинева.

ОБРАЗОВАЛИ «КОЛХОЗ»

На старших курсах члены «команды 314» с мотоциклов пересели на автомобиль. «Фокус был в том, что права у нас были одни на всех», – вспоминает Земцов. «Абсолютно уникальная вещь – действительно нигде больше не слышал, – вторит ему Зимин. – По-моему, на четвертом курсе на “колхоз” был куплен автомобиль – “Москвич”. Он тогда в госпродаже стоил 9 тысяч, но можно было только на черном рынке покупать. Наш был куплен за 10 тысяч. Складывались деньги, часы продавали, образовали “колхоз”. Поразительная вещь: молодые ребята, колхоз, совместное владение – и у нас каким-то образом не было никаких конфликтов на сей счет. Кстати, был я председателем этого “колхоза”. В нем также участвовал Сергей Макарович Алексеев, мой учитель физики. Он же инвалид был. У него тоже денег не было, а мы поддерживали связь. Автомобиль был на несколько человек. Нас все спрашивали: как так, на “колхоз” автомобиль? И вы не передрались? Совсем молодые были, девочек возить надо было – уже возникала потребность. И все такое прочее. Правило лежало в багажнике – “слезая с машины, не забудь расплатиться с ней”».

В жизни «колхоза» происходило много занятных историй. Однажды милиционер спутал Зимина с Земцовым, который днем у метро «Сокол» нарушил правила и клялся не нарушать правил: отчаянного спорщика Зимина отправили разбираться в ГАИ. В другой раз Земцов решил с ветерком прокатить бывшего учителя физики и перевернул машину: в итоге «юзом, боком она шла до тех пор, пока она крутнулась один раз в воздухе и стала на колеса. Потери были минимальные. Все стекла целы. Но у Сергея Макаровича шок нервный случился». Зимин же был просто «весь нервный».

Клуб по интересам «команды 314» и «колхоз» Зимина жили своей жизнью, защищаясь от посягательств на свою исключительность. Как это удавалось? Скорее всего, все дело было в том, что ребята всегда были вне политики. «Мы занимались науками, – вспоминает Земцов. – Помимо всяких там “регламентных” наук, всякие, как говорил Дмитрий Борисович, “свинтопрульные” идеи приходили в голову. Что за свинтопрульная идея! – смеется. – Это его слово. Слово аппетитное».