Николай Капченко - Политическая биография Сталина

• Название: Политическая биография Сталина
• Автор: Николай Капченко
• Издательство: Научно-издательская компания «Северная корона»
• Жанр: Прочая научная литература
• Год: 2004
• ISBN: 5-98383-004-Х

÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷

Предлагаемый вниманию читателей первый том «Политической биографии Сталина» — это не описание каких-либо отдельных эпизодов из его жизни, а попытка осветить все наиболее важные этапы деятельности Сталина, весь его сложный путь от революционера-бунтаря до одного из главных претендентов на ленинское политическое наследство. Автор посвящает много места процессу формирования убеждений и своеобразной политической философии человека, ставшего лидером великой державы. Без осмысления этой философии невозможно понять и дать адекватную оценку внутренней и внешней политики, идеологии, экономической стратегии — собственно, всех сторон жизни Советского Союза в течение трех десятков лет прошлого века.

Первый том базируется на обширном историческом материале, анализ которого позволяет раскрыть образ реального Сталина-политика, на много голов возвышавшегося над своими противниками и оппонентами, что в конечном счете и предопределило его политический триумф. Автор в своих оценках и выводах, в полемике с другими биографами Сталина стремился соблюдать всю возможную объективность. Хотя это, видимо, и не гарантировало его от пристрастных суждений по отдельным вопросам. Тем не менее, историческая картина, нарисованная в томе, подводит читателя к неизбежному выводу: именно Сталину суждено было стать во главе Советского Союза, закономерно приобретшего статус одной из двух сверхдержав XX века. Книгу отличает ясный и простой (но не простоватый!) слог, живая подача событий и фактов. Там, где в силу самой логики истории события прошлого перекликаются с современностью, автор проводит невольно возникающие сравнения и высказывает собственные комментарии.

Уже сама фигура Сталина привлекает к себе пристальное и во многом неудовлетворенное внимание. И с каждым годом все большее! Читатель, для которого история — не просто вчерашний день, а в чем-то и ощутимая часть современности, найдет в книге пищу для размышлений, а в конечном счете — и для осмысления нашего исторического прошлого.

÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷

---

Однако возвратимся непосредственно к событиям Октября 1917 года. Сам процесс взятия власти большевиками оказался на редкость бескровным и, видимо, для них самих необыкновенно легким. Второй Всероссийский съезд Советов, проходивший на протяжении двух дней, оформил переход власти в руки Советов. В воззвании к рабочим, солдатам и крестьянам, принятом съездом, говорилось: «Опираясь на волю громадного большинства рабочих, солдат и крестьян, опираясь на совершившееся в Петрограде победоносное восстание рабочих и гарнизона, съезд берет власть в свои руки.

Временное правительство низложено.

…Съезд постановляет: вся власть на местах переходит к советам рабочих, солдатских и крестьянских депутатов, которые и должны обеспечить подлинный революционный порядок.»[672].

Были приняты декреты о мире, о земле, об отмене смертной казни, обращения к фронту, казакам, резолюция о погромном движении, в которой, в частности, говорилось: «Всероссийский съезд советов р., с. и кр. депутатов поручает советам на местах принять немедленно самые энергичные меры к недопущению контрреволюционных выступлений, антиеврейских и каких бы то ни было погромов. Честь рабочей, крестьянской и солдатской революции требует, чтобы никакие погромы не были допущены.»[673]

Таким образом, самые насущные вопросы, касавшиеся жизни и судеб буквально всех граждан России, вопросы о мире и земле, были решены максимально радикальным путем. Впервые не на словах, а устами высшего государственного органа власти, были провозглашены и обоснованы конкретные пути и методы практического решения этих вопросов. Разумеется, от принятия декретов до их воплощения в жизнь была дистанция колоссальных размеров. Но главное — начало было положено.

Я специально упомянул в числе первоочередных мер, принятых съездом, резолюцию против погромов. В дальнейшем, уже во времена Сталина так называемая еврейская проблема, или как ее кое-кто толкует, «проблема государственного антисемитизма», обретет в силу ряда причин особую актуальность и превратится в предмет самой изощренной фальсификации и спекуляции. Поэтому здесь важно подчеркнуть, что борьба против погромов евреев с самых первых дней рождения Советской власти была провозглашена как одна из важнейших задач новой власти.

Логическим завершением революционного переворота стало и формирование нового правительства, которое получило название Совета народных комиссаров (СНК), во главе с его председателем, которым стал В.И. Ленин. Сталин занял в новом правительстве пост народного комиссара по делам национальностей. (Первоначально он именовался председателем комиссии по делам национальностей).

Победа восстания в Петрограде, а затем в Москве и в ряде других крупных городов, сам факт создания нового правительства, как это ни покажется странным на первый взгляд, стал не только фактором консолидации большевистской верхушки, но одновременно и мощным импульсом для развертывания внутренней борьбы в самом большевистском руководстве, включая ЦК партии и Совет Народных Комиссаров. Предметом ожесточенных споров стали серьезные разногласия по вопросу формирования однородного социалистического правительства. За этой формулой скрывалось требование части членов ЦК и СНК самым радикальным образом пересмотреть состав правительства.

Полагаю, что есть смысл полностью привести это заявление, поскольку его значение далеко выходит за рамки чисто исторического факта и обретает большое звучание в широкой политической ретроспективе: «Мы стоим на точке зрения необходимости образования социалистического правительства из всех советских партий. Мы считаем, что только образование такого правительства дало бы возможность закрепить плоды героической борьбы рабочего класса и революционной армии в октябрьско-ноябрьские дни.

Мы полагаем, что вне этого есть только один путь: сохранение чисто большевистского правительства средствами политического террора. На этот путь вступил Совет Народных Комиссаров. Мы на него не можем и не хотим вступать. Мы видим, что это ведет к отстранению массовых пролетарских организаций от руководства политической жизнью, к установлению безответственного режима и к разгрому революции и страны. Нести ответственность за эту политику мы не можем и поэтому слагаем с себя пред ЦИК звание народных комиссаров»[674]. Заявление подписали народные комиссары В. Ногин, А. Рыков, В. Милютин, И. Теодорович, а также ряд других комиссаров рангом пониже и видных деятелей партии. Как явствует из заявления, оно было не просто политической демонстрацией, а самым серьезным предостережением о возможности установления «безответственного режима». Заявление по своему духу и формулировкам мало чем отличалось от обвинений большевиков в узурпации власти со стороны представителей других партий, но и по своему содержанию и тональности даже кое в чем превосходило их.

Сталин в числе других членов большевистского руководства во главе с Лениным решительно и категорически выступил против такого политического демарша. По его убеждению, — и это соответствовало реально сложившемуся в то время положению дел в столице и в стране — данная политическая акция означала фактический раскол в партии, смертельную угрозу делу революции вообще. Большинство ЦК направило «подписантам-оппозиционерам» ультиматум, грозя тем, что настаивание на их требованиях поставит их вне рядов партии. «Разумеется, раскол был бы фактом крайне прискорбным. Но честный и открытый раскол сейчас несравненно лучше внутреннего саботажа, срывания своих собственных решений, дезорганизации и прострации»[675] — говорилось в ультиматуме, подписанном в числе десяти большевистских деятелей и Сталиным.

Думаю, что нет необходимости входить в детали кризиса, связанного с требованием части большевиков сформировать однородное социалистического правительство. Замечу лишь, что в конце концов он был разрешен в итоге длительных переговоров и консультаций противостоящих сил на базе компромисса, в соответствии с которым чисто большевистское правительство пополнилось рядом новых членов из числа левых эсеров.

Приведенный факт — лишь одна иллюстрация сложности и противоречивости положения в первые дни и недели после взятия большевиками власти. Как видно из документов, Сталин в этот период занимал позицию твердой и безоговорочной поддержки Ленина. Видимо, это обстоятельство, помимо других, способствовало тому, что в первые послеоктябрьские недели и месяцы Сталин стал пользоваться особым доверием Ленина. Лидер большевиков лишний раз смог убедиться в том, что на этого человека вполне можно положиться в самых серьезных, самых кризисных ситуациях.

А то, что ситуация носила действительно кризисный характер, нет никаких сомнений. После захвата власти руководящая группа большевиков во главе с Лениным, куда входил и Сталин уже не на правах «подмастерья», а мастера революционной борьбы, столкнулась с сопротивлением не только в своей партии, но, по существу, всего остального пестрого политического спектра страны. Г.В. Плеханов, «первоучитель русской социал-демократии», как он отрекомендовал сам себя, обратился с «Открытым письмом к петроградским рабочим». В нем он со всей решительностью осудил Октябрьский переворот, сославшись на слова Энгельса, что для рабочего класса не может быть большего исторического несчастья, как захват политической власти в такое время, когда он к этому не готов. Плеханов предрекал, что русский пролетариат не совершит социальной революции, а только вызовет гражданскую войну. Он предупреждал о тяжелых последствиях, связанных с захватом власти большевиками, и призывал рабочий класс высказаться «твердо и решительно против политики захвата власти одним классом или, — еще хуже того, — одной партией»[676].

Плеханов ошибся в том, что русский пролетариат не совершит социальной революции. Но он не ошибся в том, что эта социальная революция повлечет за собой гражданскую войну. Роковое пророчество Плеханова (да и не его одного) сбылось, но сам по себе этот факт отнюдь не ставит под вопрос закономерный характер и неизбежность Октябрьской революции. В более широком и более глубоком историческом понимании Октябрьской революции гораздо ближе к истине, к осознанию закономерности именно такого хода событий, был другой выдающийся русский мыслитель и философ — Н.А. Бердяев, бывший принципиальным политическим противником большевизма. За что, кстати сказать, в числе других и был выслан из Советской России в 1922 году. Позднее, размышляя над историей русского коммунизма, он пришел к следующему выводу: оценка Марксом крестьянства как реакционного класса не отвечала реалиям России, ее историческому пути. Далее Бердяев приходит к такому, вроде бы парадоксальному, но в своей истинной сущности правильному заключению: «Ортодоксальный, тоталитарный марксизм запретил говорить о противоположности интересов пролетариата и крестьянства. На этом сорвался Троцкий, который хотел быть верен классическому марксизму. Крестьянство было объявлено революционным классом, хотя советскому правительству приходится с ним постоянно бороться, иногда очень жестоко. Ленин вернулся по-новому к старой традиции русской революционной мысли. Он провозгласил, что промышленная отсталость России, зачаточный характер капитализма есть великое преимущество социальной революции. Не придется иметь дело с сильной, организованной буржуазией. Тут Ленин принужден повторить то, что говорил Ткачев, а отнюдь не то, что говорил Энгельс. Большевизм гораздо более традиционен, чем это принято думать, он согласен со своеобразием русского исторического процесса. Произошла русификация и ориентализация марксизма»[677]. Конечно, в приложении к роли Сталина в период двух революций, было бы сплошной натяжкой говорить, что он уже тогда внес существенный вклад в русификацию марксизма, в то, чтобы марксизм как теория опирался на российскую почву, исходил из конкретных российских условий. Но если преувеличением будет такое утверждение, то не менее ошибочным будет и отрицание того, на мой взгляд, неоспоримого факта, что он постепенно становился именно на этот путь русификации марксизма, на тот путь, который в конечном итоге сделал поворот во всей его политической философии. Направлением и содержанием такого поворота было постепенное, но неуклонное движение в сторону русского исторического государственного мышления.