Николай Капченко - Политическая биография Сталина

• Название: Политическая биография Сталина
• Автор: Николай Капченко
• Издательство: Научно-издательская компания «Северная корона»
• Жанр: Прочая научная литература
• Год: 2004
• ISBN: 5-98383-004-Х

÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷

Предлагаемый вниманию читателей первый том «Политической биографии Сталина» — это не описание каких-либо отдельных эпизодов из его жизни, а попытка осветить все наиболее важные этапы деятельности Сталина, весь его сложный путь от революционера-бунтаря до одного из главных претендентов на ленинское политическое наследство. Автор посвящает много места процессу формирования убеждений и своеобразной политической философии человека, ставшего лидером великой державы. Без осмысления этой философии невозможно понять и дать адекватную оценку внутренней и внешней политики, идеологии, экономической стратегии — собственно, всех сторон жизни Советского Союза в течение трех десятков лет прошлого века.

Первый том базируется на обширном историческом материале, анализ которого позволяет раскрыть образ реального Сталина-политика, на много голов возвышавшегося над своими противниками и оппонентами, что в конечном счете и предопределило его политический триумф. Автор в своих оценках и выводах, в полемике с другими биографами Сталина стремился соблюдать всю возможную объективность. Хотя это, видимо, и не гарантировало его от пристрастных суждений по отдельным вопросам. Тем не менее, историческая картина, нарисованная в томе, подводит читателя к неизбежному выводу: именно Сталину суждено было стать во главе Советского Союза, закономерно приобретшего статус одной из двух сверхдержав XX века. Книгу отличает ясный и простой (но не простоватый!) слог, живая подача событий и фактов. Там, где в силу самой логики истории события прошлого перекликаются с современностью, автор проводит невольно возникающие сравнения и высказывает собственные комментарии.

Уже сама фигура Сталина привлекает к себе пристальное и во многом неудовлетворенное внимание. И с каждым годом все большее! Читатель, для которого история — не просто вчерашний день, а в чем-то и ощутимая часть современности, найдет в книге пищу для размышлений, а в конечном счете — и для осмысления нашего исторического прошлого.

÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷

---

Второе замечание касается упрощенной и противоречащей реальным историческим фактам общей оценки ситуации в национальном вопросе в Российской империи, которой придерживались большевики. Броская метафорическая формула о «царской России как тюрьме народов» получила среди них полное право гражданства и рассматривалась как аксиома, не нуждающаяся в доказательствах. Вскользь мы ранее уже отмечали историческую несостоятельность этой формулы. Здесь же считаю нужным подчеркнуть, что своим рождением эта формула была обязана опять-таки меркантильным потребностям политической борьбы, стремлению большевиков привлечь на свою сторону слои населения и политические силы, боровшиеся за свои национальные интересы.

Вот один из примеров, характеризующих в корне неправильную оценку со стороны некоторых большевиков исторического прошлого России в вопросах формирования многонационального русского государства. Когда я использовал слова «со стороны некоторых большевиков», то у меня самого возникло сомнение: только лишь со стороны некоторых? Фактически, и об этом надо сказать со всей определенностью, такая оценка не являлась точкой зрения отдельных представителей этой партии: она являлась общепартийной линией. Так, выступая на 10 съезде партии (1921 г.), содокладчик по национальному вопросу Г. Сафаров утверждал: «Вся история бывшей Российской империи, которую Энгельс называл огромным количеством чужой, награбленной собственности, была историей колонизации»[714]. Истоки обвинений России в колонизаторстве восходят к основоположникам марксизма, в частности к Энгельсу. Не случайно, что в начале 1930-х годов Сталина счел целесообразным и политически своевременным подвергнуть некоторые взгляды Энгельса относительно внешней политики царской России критике. Более подробно на этом вопросе я остановлюсь в дальнейшем. Сейчас же хочется подчеркнуть, что генезис данной формулы имеет отнюдь не русское происхождение. Кому-то может показаться, что я старательно и без должных аргументов защищаю национальную политику русского царизма, которая, как известно, подвергалась критике не только со стороны большевиков, но и многими другими политическими кругами России, придерживающимися демократических взглядов. Но речь идет не о защите политики царизма, а о защите истины. А это две разные вещи.

Практическое применение данной формулы давало национальным (и националистическим в первую голову) силам своеобразный карт-бланш, заранее оправдывая чуть ли не любые формы и методы борьбы против Российского государства как такового, а не только против царского режима. Рамки национального движения ничем не ограничивались, они выступали как самоценность, превыше которой нет ничего. Как ни звучит парадоксально, данная формула из фактора сплочения и созидания на практике играла скорее разрушительную роль, отодвигая общие классовые интересы на задний план перед чисто национальными (а порой и откровенно националистическими) интересами. И зачастую именно национальный фактор довлел над классовым, подавляя его или отодвигая на второй план. Формула «царской России как тюрьмы народов» сыграла с большевиками, особенно на первых этапах борьбы за утверждение своей власти, роль бумеранга.

В данной формуле содержалось, как в зародыше, зерно отрицания прогрессивной роли русского народа в развитии национальных окраин, принижалось косвенным путем колоссальное воздействие прогрессивной русской культуры на культурное развитие других народов России. Не говоря уже о том, что в целом ставился под сомнение исторически обусловленный и исторически прогрессивный процесс формирования многонационального Российского государства. Благодаря этой формуле процесс складывания единого многонационального Российского государства представал как сплошная цепь насильственных завоеваний и захватов, беспрерывная полоса национального гнета и притеснения. Общеизвестным фактом является то, что отнюдь не только путем военных походов и завоеваний расширялось и укреплялось Российское государство. Хотя, такие примеры имели место, как были и примеры прямо противоположного порядка.

Если расшифровать рассматриваемую формулу до конца и поставить все точки над i, то выходило, что русский народ как ведущая сила формирования многонационального Российского государства выступал не в роли объединителя, а в роли колонизатора. История же Российской империи, по большому счету, радикально отличается от истории формирования западных классических колониальных империй. Об этом, в частности, свидетельствует то обстоятельство, что Россия не захотела иметь так называемых заморских владений, которыми располагали западные колониальные державы. В основе формирования многонационального Российского государства лежали совершенно иные исторические императивы, нежели те, которыми руководствовались западные державы. Русскому народу издревле (и это подтверждает вся его история) не были присущи черты народа-колонизатора, огнем и мечом устанавливавшего свое господство, подвергавшего физическому истреблению завоеванные народы. Здесь мне хочется сослаться на И. Солоневича, которого можно упрекать в монархизме и прочих «грехах», но трудно обвинить в предвзятости и тенденциозности, коль речь идет о фактической стороне дела. Так вот он много десятков лет тому назад писал: «Русский «империализм» наделал достаточное количество ошибок. Но общий стиль, средняя линия, правило, заключалось в том, что человек, включенный в общую государственность, получал все права этой государственности. Министры поляки (Чарторыйский), министры армяне (Лорис-Меликов), министры немцы (Бунге) — в Англии невозможны никак. О министре индусе в Англии и говорить нечего. В Англии было много свобод, но только для англичан. В России их было меньше, — но они были для всех»[715]. Думается, эта оценка не далека от истины. По крайней мере, она помогает лучше понять суть т. н. «российского колонизаторства», о котором до сих пор не перестают твердить, особенно в некоторых бывших советских республиках.

Столь подробное введение в суть проблемы продиктовано желанием очертить контуры исторических реальностей, в которых начала развертываться деятельность Сталина по формированию и проведению национальной политики Советской власти впервые годы ее существования. Как плюсы, так и минусы большевистской программы по национальному вопросу, не могли не сказаться самым непосредственным образом на его деятельности на посту наркома по делам национальностей.

Само назначение Сталина на этот пост имело глубоко символическое значение: он был не только экспертом в области национальных проблем, но и представителем национального меньшинства. Последнее, видимо, также учитывалось при его назначении на данную должность. Хотя, на мой взгляд, этот момент не следует преувеличивать, поскольку в национальном плане первый состав Совнаркома был неоднородным, и при анализе персональных назначений на посты народных комиссаров не проглядывает какой-то четкий национальный критерий. Скорее всего, в основе лежал принцип профессиональной пригодности. Хотя в серьезном ключе о каком-то принципе профессиональной пригодности при назначении на тот или иной пост народного комиссара можно говорить с большой натяжкой. Подавляющее большинство новых российским министров (народных комиссаров) было не подготовлено профессионально к исполнению своих новых ролей. Здесь я вхожу в некоторое противоречие с часто повторявшейся в прежние времена фразой о том, что первое советское правительство было самым выдающимся с точки зрения критериев интеллектуальности и образованности правительством по сравнению с тогдашними правительствами других стран. Мол, оно не имело себе аналога в мировой практике. Однако критерий интеллигентности или образованности еще не синоним профессиональной подготовленности. К тому же, в действительности, за редким исключением, первые российские народные комиссары не занимались ранее серьезной управленческой деятельностью. Они были революционерами, и как раз осуществление революции и являлось их профессиональной деятельностью. Часто на что-либо иное они не были способны. Поэтому не случайно, что многие фигуры, блиставшие на тогдашнем политическом небосклоне российской политики, как-то незаметно угасли или отошли на задний план. Жизнь, помимо революционного порыва, предъявляла и иные требования. Соответствие этим требованиям, помимо многих других факторов, и предопределяло в конечном счете политическую долговечность и вес той или иной политической фигуры. Можно сказать, что и в среде политических деятелей происходил своего рода естественный отбор.

Кратко обозначив наиболее узкие и слабые места программы национального вопроса и стратегии и тактики проведения национальной политики большевиков, обратимся к практическим шагам, предпринятым Советской властью в национальном вопросе.