Николай Капченко - Политическая биография Сталина

• Название: Политическая биография Сталина
• Автор: Николай Капченко
• Издательство: Научно-издательская компания «Северная корона»
• Жанр: Прочая научная литература
• Год: 2004
• ISBN: 5-98383-004-Х

÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷

Предлагаемый вниманию читателей первый том «Политической биографии Сталина» — это не описание каких-либо отдельных эпизодов из его жизни, а попытка осветить все наиболее важные этапы деятельности Сталина, весь его сложный путь от революционера-бунтаря до одного из главных претендентов на ленинское политическое наследство. Автор посвящает много места процессу формирования убеждений и своеобразной политической философии человека, ставшего лидером великой державы. Без осмысления этой философии невозможно понять и дать адекватную оценку внутренней и внешней политики, идеологии, экономической стратегии — собственно, всех сторон жизни Советского Союза в течение трех десятков лет прошлого века.

Первый том базируется на обширном историческом материале, анализ которого позволяет раскрыть образ реального Сталина-политика, на много голов возвышавшегося над своими противниками и оппонентами, что в конечном счете и предопределило его политический триумф. Автор в своих оценках и выводах, в полемике с другими биографами Сталина стремился соблюдать всю возможную объективность. Хотя это, видимо, и не гарантировало его от пристрастных суждений по отдельным вопросам. Тем не менее, историческая картина, нарисованная в томе, подводит читателя к неизбежному выводу: именно Сталину суждено было стать во главе Советского Союза, закономерно приобретшего статус одной из двух сверхдержав XX века. Книгу отличает ясный и простой (но не простоватый!) слог, живая подача событий и фактов. Там, где в силу самой логики истории события прошлого перекликаются с современностью, автор проводит невольно возникающие сравнения и высказывает собственные комментарии.

Уже сама фигура Сталина привлекает к себе пристальное и во многом неудовлетворенное внимание. И с каждым годом все большее! Читатель, для которого история — не просто вчерашний день, а в чем-то и ощутимая часть современности, найдет в книге пищу для размышлений, а в конечном счете — и для осмысления нашего исторического прошлого.

÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷

---

Как явствует из приведенного перечня задач, функций и структуры впервые созданного комиссариата, работы у нового наркома было более чем достаточно. В мемуарной литературе, касающейся этого периода политической деятельности Сталина, центр тяжести искусственно перемещен на те житейские трудности и проблемы, которые пришлось решать наркому. Главным, если не единственным источником информации при этом, служат воспоминания бывшего польского революционера, а затем большевика С. Пестковского[725]. На них ссылаются Троцкий и почти все более поздние биографы Сталина.

С точки зрения содержания и достоверности эти воспоминания вроде не вызывают каких-либо нареканий, учитывая время их написания: они были опубликованы еще до того, как началась волна безудержных восхвалений Сталина, неизменным спутником которой выступала историческая фальсификация. Эта фальсификация, если о ней судить по большому счету, принесла вреда Сталину гораздо больше, чем пользы: ибо польза была временной, сиюминутной, преходящей, а вред остался навсегда. Кажется, даже немного странным, что такой, бесспорно, дальновидный и дальнозоркий политический деятель, каким был Сталин, не смог сделать правильный выбор между преходящей политической выгодой и неоспоримым политическим и — даже больше — историческим вредом в долгосрочной перспективе.

Пестковский с самого образования Наркомнаца оказывал практическую помощь Сталину в организации работы наркомата[726]. Вскоре он стал его заместителем. Ссылаясь на воспоминания Пестковского и соответствующие фрагменты книги Троцкого о Сталине, американский автор Р. Такер пишет: «В этот период Сталин активнее, чем обычно, действовал в теперь уже привычной роли верного помощника Ленина по особым поручениям. Кабинет, который он и Пестковский занимали в Смольном, находился вблизи от кабинета Ленина. Сталина часто вызывали к Ленину по телефону, или же Ленин просто появлялся в дверях и уводил Сталина к себе. Однажды Пестковский, войдя в кабинет Ленина, застал обоих стоящими на стульях перед висевшей на стене большой картой России, по которой оба водили пальцами в северной ее части, где-то в районе Финляндии. Ночи Сталин часто проводил в одной из комнат Смольного, где был установлен телеграфный аппарат, по необходимости связываясь с политическими функционерами в любой точке страны. Троцкий, оспаривая правомерность мнения Пестковского о Сталине как заместителе Ленина, тем не менее подтверждает, что он, являясь «членом штаба Ленина, выполнял разные поручения»»[727].

При объективном анализе общей картины совершенно очевидным представляется тот факт, что Ленин и Сталин работали в самом тесном контакте, поскольку в тот период национальные проблемы, наряду с вопросами войны и мира, находились в центре внимания всего большевистского руководства. Да и не было в большевистской партии человека, помимо самого Ленина, который бы так основательно владел национальной проблематикой. И, добавим, не только в чисто теоретическом плане, о чем уже шла речь выше, но и — это было в тот период особенно ценно и важно — в плане досконального знания конкретных национальных проблем в значительной части российских национальных окраин. С. Пестковский свидетельствует: «Ленин не мог обходиться без Сталина ни одного дня. Вероятно, с этой целью наш кабинет в Смольном находился «под боком» у Ленина. В течение дня он вызывал Сталина по телефону бесконечное число раз или же являлся в наш кабинет и уводил его с собой. Большую часть дня Сталин просиживал у Ленина. Что они всегда там делали, мне неизвестно…»[728].

По причине сложности, а часто и деликатности национальных проблем, обсуждавшихся и решавшихся Наркомнацем, не могло не возникать споров и расхождений, что представляется делом вполне естественным и неизбежным. Пестковский свидетельствует, что такие споры и разногласия были характерны для коллегии комиссариата, причем отмечает, что «все члены коллегии по национальному вопросу стояли в оппозиции к Сталину, нередко оставляя своего народного комиссара в меньшинстве». Конечно, трудно себе представить, что буквально все члены коллегии проявляли столь единодушное отторжение Сталина как руководителя: в таком случае всякая работа была бы вообще немыслима. А этого, разумеется, не было. Троцкий искусно обыгрывает данный эпизод и, хотя не пишет об этом прямо, но между строк проводит мысль о том, что в результате страдало дело и работа комиссариата была чуть ли не парализована. При этом он допускает явную подтасовку, утверждая: «По тексту конституции народный комиссар считался только председателем коллегии, состоявшей из полдюжины, а иногда и дюжины членов. Руководство ведомством было нелегко»[729].

Между тем конституция РСФСР прямо устанавливала: «Народный комиссар вправе единолично принимать решения по всем вопросам, подлежащим ведению соответствующего народного комиссариата, доводя о них до сведения коллегии. В случае несогласия коллегии с тем или иным решением народного комиссара коллегия, не приостанавливая исполнения решения, может обжаловать его в Совет народных комиссаров или в президиум Всероссийского центрального исполнительного комитета советов»[730].

Конечно, Троцкий прав, когда он пишет, что руководить ведомством было нелегко. Но он явно грешит против истины, когда пытается изобразить дело таким образом, будто из-за неуживчивого и самовластного характера Сталина работа Наркомнаца шла не шатко, не валко. Да и тот же Пестковский замечает: «Сталин решил путем упорной работы перевоспитать нас… Здесь он проявил много выдержки и ума»[731]. Пытаясь, как говорится, все окончательно расставить по своим местам и сделать выводы обобщающего характера, с помощью которых можно было бы вынести окончательный вердикт Сталину как никчемному руководителю комиссариата и вообще личности, не обладавшей необходимыми для руководителя качествами, Троцкий в своей книге пишет: «Он имел власть, но этой власти было совершенно недостаточно, чтобы принуждать; приходилось убеждать. Для этого у Сталина не было данных. Противоречие между властностью натуры и недостатком интеллектуальных ресурсов создавало для него нестерпимое положение. Он не пользовался авторитетом в собственном ведомстве… Когда его терпение истощалось, он просто прятался «в самых неожиданных местах». Действительно ли он на кухне у коменданта обдумывал свои тезисы, можно сомневаться. Скорее он тяжело переживал про себя обиду и размышлял о том, как хорошо было бы, если бы несогласные не смели возражать. В то время ему, однако, и в голову не приходило, что наступит такой период, когда он будет только приказывать, а все остальные будут молчать и повиноваться»[732].

Я несколько увлекся рассмотрением ситуации в комиссариате по делам национальностей и тем, как противники Сталина пытались представить его деятельность даже в той сфере, где он был бесспорным специалистом. Впрочем, если отдельные детали и соответствовали действительности, они не могли нарисовать и не рисовали картины в целом. А она состояла в следующем: на протяжении более чем пяти лет он более или менее успешно руководил одним из самых трудных и самых важных в тот период участков государственной работы. К тому же, принимая во внимание черты характера Сталина, такие, как твердость и решительность, присущую ему грубость, настойчивость в достижении поставленной цели, трудно представить, что он вел себя подобно институтке, сталкиваясь с противодействием со стороны своих коллег по работе. Так что, в итоге, россказни о его неумелом, сопровождавшемся сплошными спорами и склоками, руководстве Наркомнацем, оставим на совести их авторов. Этим, я разумеется, не хочу подвести читателя к мысли, будто Сталин на посту комиссара по делам национальностей легко и просто решал все возникавшие проблемы, мгновенно находил «гениальное» или «единственно правильное» решение. Как говорится, обе эти оценки слишком далеки от истины, чтобы считать их сколько-нибудь серьезными. На самом деле шла кропотливая, полная поисков и ошибок, неожиданных поворотов и крутых зигзагов, работа. И с этой работой Сталин, безусловно, справлялся. Доказательством тому служит хотя бы тот факт, что он бессменно находился на этом посту практически весь период существования комиссариата по делам национальностей. И это при всем том, что данный пост являлся лишь одним из числа многих других, которые Сталин занимал в то время.

Когда речь заходит о спорах и конфликтах, происходивших у Сталина с отдельными членами коллегии наркомата, а также зачастую с представителями отдельных национальных образований, то ситуация объясняется отнюдь не характером Сталина, а существом проблем, вызывавших споры. Такие конфликты имели место и нередко арбитром в их решении выступал Ленин, а также Политбюро как фактически высший партийный орган. В качестве конкретного примера можно привести конфликт, возникший между ним и фракцией большевиков проходившего в Москве в мае 1918 г. совещания татаро-башкирских Советов и мусульманских комиссариатов ряда губерний, на котором обсуждались вопросы созыва Учредительного съезда Татаро-Башкирской Советской Республики. Члены фракции, будучи противниками создания ТБСР, проявляли национальный нигилизм и выражали несогласие с разделяемой большинством участников совещания позицией Сталина по вопросам образования ТБСР (о расширении территории, увеличении представительства в комиссии по созыву Учредительного съезда и на самом съезде народностей, населяющих проектируемую республику). 16 мая 1918 г. члены фракции, после принятия совещанием решения о созыве Учредительного съезда ТБСР, осудив позицию И.В. Сталина, ушли с совещания[733].