Николай Капченко - Политическая биография Сталина

• Название: Политическая биография Сталина
• Автор: Николай Капченко
• Издательство: Научно-издательская компания «Северная корона»
• Жанр: Прочая научная литература
• Год: 2004
• ISBN: 5-98383-004-Х

÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷

Предлагаемый вниманию читателей первый том «Политической биографии Сталина» — это не описание каких-либо отдельных эпизодов из его жизни, а попытка осветить все наиболее важные этапы деятельности Сталина, весь его сложный путь от революционера-бунтаря до одного из главных претендентов на ленинское политическое наследство. Автор посвящает много места процессу формирования убеждений и своеобразной политической философии человека, ставшего лидером великой державы. Без осмысления этой философии невозможно понять и дать адекватную оценку внутренней и внешней политики, идеологии, экономической стратегии — собственно, всех сторон жизни Советского Союза в течение трех десятков лет прошлого века.

Первый том базируется на обширном историческом материале, анализ которого позволяет раскрыть образ реального Сталина-политика, на много голов возвышавшегося над своими противниками и оппонентами, что в конечном счете и предопределило его политический триумф. Автор в своих оценках и выводах, в полемике с другими биографами Сталина стремился соблюдать всю возможную объективность. Хотя это, видимо, и не гарантировало его от пристрастных суждений по отдельным вопросам. Тем не менее, историческая картина, нарисованная в томе, подводит читателя к неизбежному выводу: именно Сталину суждено было стать во главе Советского Союза, закономерно приобретшего статус одной из двух сверхдержав XX века. Книгу отличает ясный и простой (но не простоватый!) слог, живая подача событий и фактов. Там, где в силу самой логики истории события прошлого перекликаются с современностью, автор проводит невольно возникающие сравнения и высказывает собственные комментарии.

Уже сама фигура Сталина привлекает к себе пристальное и во многом неудовлетворенное внимание. И с каждым годом все большее! Читатель, для которого история — не просто вчерашний день, а в чем-то и ощутимая часть современности, найдет в книге пищу для размышлений, а в конечном счете — и для осмысления нашего исторического прошлого.

÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷

---

Формирование его личности — и это совершенно бесспорно — протекало под мощным воздействием атмосферы, царившей в семинарии, а еще ранее духовного училища. Причем это воздействие было многообразным. С одной стороны, именно оттуда он вынес многое из того, что стало составлять стержень его натуры — дух бунтарства, дух непримиримости к социальной несправедливости, стремление сделать все, чтобы изменить такой порядок вещей. С другой стороны, с этих лет он унаследовал определенные каноны, стиль, форму и манеру выражения своих мыслей и в некоторой степени даже лексику. Что же касается его религиозных воззрений, а точнее говоря — веры в Бога, то учеба в семинарии во всяком случае не способствовала укреплению в нем такой веры. Вот что об этом пишет С. Аллилуева: «Религиозного чувства у него никогда не было. Бесконечные молитвы, насильственное духовное обучение могло вызвать у молодого человека, ни на минуту не верившего в дух, в Бога, только обратный результат: крайний скептицизм ко всему «небесному», «возвышенному». Результатом стал, наоборот, крайний материализм, цинический реализм «земного», «трезвого», практического и «сниженного» взгляда на жизнь»[179].

Для правильного понимания и оценки Сталина как политического деятеля — и не только того периода, когда он стал руководителем партии и страны, но и более раннего периода — чрезвычайно важное значение имеет его отношение к национальному вопросу. Эта проблема будет достаточно подробно рассмотрена в дальнейшем. Сейчас же мне представляется уместным остановиться на том, был ли он, и если да, то в какой степени, подвержен в молодости воздействию грузинского национализма, имевшего в то время определенное распространение в Грузии. В более широком разрезе вопрос можно сформулировать так: какую роль играл национальный фактор в становлении его убеждений, в формировании его политических взглядов. Применительно к годам учебы в семинарии суть сводится к ответу на вопрос: было ли его вступление на позиции революционной борьбы предопределено националистическими соображениями, чувством попранного национального достоинства, осознанием себя в качестве личности, подвергающейся дискриминации из-за своей национальной принадлежности. Совершенно очевидно, что без прояснения данного вопроса трудно дать объективную оценку многих сторон деятельности Сталина как в период его вступления на революционный путь, так и в дальнейшем, когда он выступал неоспоримым лидером такой многонациональной страны, каким был Советский Союз. До некоторой степени вопрос можно поставить в такой плоскости: вырос ли из молодого грузинского националиста революционер или же, наоборот, приобщение к революционной деятельности, переход в марксистскую «веру», с ее бесспорным приматом интернационализма, привели к тому, что он окончательно утратил определенные националистические взгляды и представления, которые, по всей вероятности, были присущи ему в ранней молодости?

Первоосновой его мироощущения, конечно, в ранние и в семинарские годы являлось осознание своей принадлежности к грузинской нации, к грузинскому народу. Однако в силу того, что Гори и Тифлис, где ему приходилось «постигать» азы национального вопроса, имели чрезвычайно пестрое и смешанное население, где грузины даже не составляли большинства, где примерно на равных условиях жили представители других национальностей, национальный фактор не играл столь важную роль, которую кое-кто пытается приписать. Скорее верно другое — а именно то, что элементы интернационализма как первооснова его формирующегося мировоззрения постепенно обретали доминирующую роль. Антирусские и антироссийские настроения имели известное распространение в кругах интеллигенции, но не тех социальных слоев, к которым принадлежал и молодой Иосиф. Напротив, знакомство с русской литературой могло только содействовать вызреванию в его сознании чувства уважения к русскому народу. Это, разумеется, не означает, что он был индифферентен к фактам притеснения грузинской национальной культуры, пренебрежения к грузинскому языку со стороны некоторых семинарских преподавателей, наконец, к самому процессу форсированной русификации, совпавшему с годами его учебы в семинарии. Приводившиеся выше факты подтверждают правомерность такой оценки.

Вместе с тем логично напрашивается и другой весьма примечательный вывод: молодой Иосиф довольно быстро и довольно рано «перерос» узкие одежды грузинского национализма. Да и нет сколько-нибудь убедительных и достоверных свидетельств того, что он когда-либо им серьезно был заражен. Ведь патриотические стихи — отнюдь не признак национализма любой окраски. Сама среда его жизни и круг общения с людьми различных национальностей были своеобразной профилактической прививкой против узколобого национализма. Более того, на примерах реальной жизни молодой Джугашвили постигал довольно простую логику, подсказывавшую, что люди скорее разнятся по своему имущественному положению, нежели по национальности. Первое всецело доминировало над вторым, и не заметить этого юноша не мог, как не мог не сделать соответствующих выводов для себя.

Можно, пожалуй, в чем-то согласиться с немецким автором биографии Сталина Г. Хильгером. Он пишет: «…Иосиф Джугашвили выступил против существующего строя, руководствуясь не грузинскими национальными идеалами, а диалектическим материализмом Маркса и его учением о классовой борьбе. Для трезвого рассудка Сталина и его объективной оценки исторических условий характерным было то, что он, прекрасно осознавая свою принадлежность к грузинской национальности, уже юношей примирился с порабощением родины Российской империей. Он видел в этом необходимое и неизбежное зло, которое с точки зрения исторической перспективы представлялось ему все же более приемлемым, чем возможное подчинение Грузии Турции или Персии. Учитывая это, следует рассматривать и то обстоятельство, что в будущем Сталин, особенно в последний период жизни, все больше превращался в патриота русского образца.»[180]

Немецкий автор, на наш взгляд, верно подметил, что первоосновой, фундаментом революционных устремлений Иосифа Джугашвили была его приверженность социалистическим идеям, марксистскому учению, Что же касается второго тезиса, согласно которому молодой Сталин «порабощение родины Российской империей» рассматривал в качестве неизбежного, но приемлемого в тех исторических условиях зла, то он выглядит умозрительным и бездоказательным. Дело вовсе не в выборе между двух зол, а в том, что национальное освобождение молодой Сталин, как и многие последовательные социалисты, связывал с более глубоким и более важным процессом — социальным освобождением.

Заслуживает внимания еще один аспект проблемы, прямо примыкающий к рассматриваемой нами теме. Речь идет о чуть ли не врожденном чувстве антисемитизма, который якобы был присущ Сталину с самого юного возраста. В дальнейшем мы специально и обстоятельно рассмотрим проблематику, связанную с так называемым антисемитизмом Сталина, поскольку без этого не будет достаточно полной и объективной его политической биографии. Это тем более важно и актуально в современных условиях, когда просионистски настроенные авторы всячески раздувают эту тему, спекулируют на ней, используя при этом, мягко выражаясь, нечистоплотные приемы и методы «научного» исследования. Сейчас же коснемся так называемого антисемитизма молодого Сталина.

Амбициозный автор биографии Сталина Э. Радзинский безапелляционно утверждает: «И еще одно жестокое чувство было заложено в нем с детства», имея в виду антисемитизм[181]. Каких-либо заслуживающих доверия свидетельств или собственных аргументов он не приводит. «Аргументом» ему служат рассуждения о том, что, мол, «евреи-сапожники прекрасно тачали грузинские сапоги на любой вкус. И за то, что они были состоятельными, зато, что в совершенстве знали свое ремесло, их ненавидел пьяный неудачник Бесо (так в тексте — Н.К.). С раннего детства отец преподает Сосо начатки злобы к этому народу»[182]. Косвенным подтверждением такого рода выводов, по Радзинскому, могут служить свидетельства стодвенадцатилетней Ханы Мошиашвили, подруги Кеке (матери Сталина — Н.К.), грузинской еврейки, переехавшей в 1972 году в Израиль из Грузии.

Как говорится, весьма убедительный исторический источник!

С ним может соперничать разве что пресловутое агентство ОБС (в послевоенном Советском Союзе было много анекдотов со ссылками на агентство ОБС — Одна баба сказала). В подтверждение антисемитизма юного Сосо Радзинский ссылается также на эпизод, когда Сосо со своими друзьями впустили в синагогу свинью, за что были осуждены православным священником в его проповеди перед прихожанами.