Алексей Нестеренко - Огонь ведут "Катюши"

• Название: Огонь ведут "Катюши"
• Автор: Алексей Нестеренко
• Издательство: Воениздат
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1975

Автор книги генерал-лейтенант артиллерии Алексей Иванович Нестеренко в годы Великой Отечественной войны приобрел большой опыт боевого применения нового оружия — реактивной артиллерии. Он командовал одним из первых в Советской Армии гвардейским минометным полком, а с мая 1942 года возглавлял оперативные группы гвардейских минометных частей (ГМЧ) Южного, Черноморской группы войск Северо-Кавказского, Брянского и 2-го Прибалтийского фронтов, с августа 1944 года был заместителем командующего артиллерией 2-го Прибалтийского, а затем Ленинградского фронтов по ГМЧ. Реактивные установки, которые народ ласково окрестил «катюшами», с первых дней своего появления на фронте наводили ужас на врага. В книге рассказывается о развитии нового оружия, о героических делах гвардейцев, умело использовавших его как в оборонительных, так и в наступательных боях.

---

В пять часов утра две бригады дивизии должны были дать залп по толкачевскому узлу, третья — по Крутогорью. Продолжительность залпа — до двадцати минут. Предполагалось, что за это время наши передовые пехотные батальоны воочию убедятся, где проходит линия огня, и подойдут вплотную к огневому валу. В передовые батальоны из бригад вышли офицеры со средствами связи.

И снова мы с генералом Тверецким на огневых позициях. Теперь уже проверяем, как приготовились к залпу прибывшие подразделения.

В расположении 17-й бригады полковника Н. С. Жежерука в ложбине мы наткнулись на группу солдат, которым что-то рассказывал старший лейтенант. Увидев нас, он умолк, готовясь подать команду. Тверецкий жестом остановил его.

— О чем идет речь, гвардейцы? — спросил он.

— Позавчера я был в родных местах, — ответил старший лейтенант. — Село наше еще зимой отбили у врага. Вот рассказываю о том, что видели и пережили жители и моя мама.

Старший лейтенант В. С. Гаврилин был командиром батареи. В селе Мишина Поляна он вырос, а в городе Белёве перед самой войной окончил среднюю школу. В первые же дни войны пошел в военное училище. В сорок втором уже сражался под Сталинградом.

— Половина домов сожжена, — рассказывал он с гневом, — люди по лесам, по землянкам прятались. Многих гитлеровцы в рабство угнали. Мать моя чудом жива осталась. Когда она увидела меня, горько заплакала и сквозь слезы сказала: «Благословляю тебя, сыпок, на бой. Бей их без пощады. Звери это, а не люди. Гоните их с родной земли...» Этот материнский наказ я выполню! — решительно заявил он. — Пусть погибну, но и врагу от меня пощады не будет.

Наказ матери Гаврилин выполнил с честью. Со своей батареей он дошел до Берлина, 27 апреля 1945 года его батарея, как лучшая в бригаде, дала залп по рейхстагу. После разгрома фашистской Германии батарея в составе 17-й бригады была переброшена на Дальний Восток, и там, под Мукденом, она дала по японским милитаристам свой последний залп во второй мировой войне.

...К рассвету бригады были готовы к бою.

Утро 12 июля. Над Окой еще держится туман, но уже встает солнце. Тишина. Будто и нет никакой войны. Ровно в пять часов подается команда: «Огонь!»

В то утро мне впервые довелось наблюдать огонь тяжелой дивизии реактивной артиллерии. Даже на меня, видавшего виды артиллериста, это произвело потрясающее впечатление.

То здесь, то там из лощин и овражков с оглушающим ревом пачками вылетали снаряды. Они перечеркивали небо своими яркими огненными хвостами, и через несколькосекунд в расположении противника вздымались один за другим громадные черные фонтаны разрывов.

С каждым мгновением их плотность увеличивалась. Через некоторое время над Талкачевом и Крутогорьем образовалось громадное иссиня-черное облако, на котором лежал оранжевый отблеск лучей солнца. От одновременных взрывов десятков и сотен снарядов 300-миллиметрового калибра непрерывно гудела и вздрагивала земля. В гуле канонады не было слышно ни команд, ни восхищенных возгласов рядом стоявших товарищей.

Передовые цепи нашей пехоты вышли из окопов и двинулись вперед. Только сейчас мы оценили то, что огонь бригад растянули по времени. Это позволило нашим передовым батальонам освоиться: они могли теперь сравнительно спокойно подойти к огненной стене разрывов.

В лучшей части бригадных эллипсов рассеивания плотность огня достигала 30–50 разрывов на гектар. Узел сопротивления гитлеровцев был буквально сплошь усеян глубокими воронками. Все его укрепления разрушены и уничтожены. Когда наши бойцы вслед за артиллерийским огневым валом пошли в атаку, оставшиеся в живых фашисты бежали в нашу сторону с поднятыми руками и в ужасе кричали: «Гитлер капут! Гитлер капут!..» Вид их, оглушенных и обезумевших, был ужасным.

Пленный офицер 208-й пехотной дивизии, оборонявшей толкачевский узел, говорил: «Это был бешеный огонь. Ни одного блиндажа, ни одной огневой точки не осталось. Нас охватил ужас... Не было места, где бы не ложились снаряды... Удивительно, что я остался жив. Мне очень повезло, что я попал в плен». Ему вторил пленный солдат: «После залпа «катюш» из ста двадцати человек нашей роты уцелели немногие, из пяти пулеметов остался один. Все пять тяжелых минометов разбиты вдребезги».

По толкачевскому узлу было выпущено 5184 реактивных снаряда, из них — 3456 М-30 и 1728 — М-20. Через восемнадцать минут после залпа бригад наши войска почти без потерь овладели этим важным опорным пунктом. Враг не оказал никакого сопротивления. Полтора года фашисты создавали толкачевский укрепленный узел. Восемнадцать минут потребовалось нашим войскам, чтобы взять его!

Этот удар отчетливо выявил одно из основных качеств тяжелых дивизий — сокрушающую мощь их залпового огня. Опыт последующих боев показал, что там, где создавалась нужная плотность огня, любой опорный пункт, как бы он ни был укреплен, в самое короткое время разрушался залпами бригад.

К сожалению, малая дальность стрельбы не позволила нам разрушить опорные пункты в глубине обороны противника, а артиллерийских орудий большой мощности на этом участке фронта не было. Враг упорно цеплялся за промежуточные рубежи — за каждый дот и дзот, за каждую траншею. Он подбрасывал танковые и пехотные резервы. Продвижение наших частей все больше и больше замедлялось. Тогда 2-я гвардейская дивизия получила приказ переправиться на правый берег Оки и 13 июля дать залпы по узлам сопротивления Багриново, Хомяково, Курасово. Дивизия успешно выполнила задачу и обеспечила дальнейшее продвижение наших войск.

Вскоре к нам прибыл член Военного совета ГМЧ генерал-майор Л. М. Гайдуков.

— А что если выделять от бригад небольшие группы станков для сопровождения пехоты? — спросил он.

Не скрою, предложение нас озадачило: ведь оно шло вразрез с возможностями этого типа реактивной артиллерии. Готовить станки к бою довольно сложно, да и громоздки они... Однако мы все же решили попробовать, рискнуть. На следующий день в боевых порядках 12-й и 72-й гвардейских стрелковых дивизий появились группы по два — четыре станка М-30. Станки были установлены в складках местности. Они дали двенадцать залпов. После этого идея Гайдукова нашла горячую поддержку у командиров передовых стрелковых частей.

— Воодушевляют войска ваши залпы! — с восторгом сказал нам командир одного из стрелковых полков 72-й гвардейской дивизии. — Когда удачно кладутся разрывы, враг несет большие потери. Мы просим поощрить гвардейцев батарей, которыми командуют старшие лейтенанты Белов и Гаврилин. Молодцы! Замечательно воюют!

И действительно, весь личный состав этих батарей трудился на поле боя самоотверженно, героически. Лейтенанты И. Гришин, Л. Трошин, сержанты И. Лесников, В. Орлов, В. Владимиров и другие умело устанавливали пусковые станки, подносили к ним тяжелые снаряды. Их«кочующие» рамы производили сокрушительные залпы по врагу. Старшие лейтенанты Белов, Гаврилин и их гвардейцы были удостоены правительственных наград.

Автор предложения о «кочующих» рамах генерал Гайдуков сам подыскивал подходящие позиции для станков и цели для них. На подступах к Болхову мне с большим трудом удалось отвести его в укрытие из-под ружейно-пулеметного огня противника.

— Лев Михайлович, вы и командующий ругаете нас за излишний риск и отклонение от инструкций, а сами, рискуя не меньше, выдвигаете станки М-30 в передовые цепи пехоты.

Гайдуков улыбнулся:

— Вы, безусловно, правы. Но это же бой... Такое использование М-30 в данный момент просто необходимо.

— Думаю, что было бы лучше иметь установки М-30 на машинах, то есть маневренные, — сказал я.

— В этом направлении у нас ведутся работы.

И верно: в 1944 году такие двенадцатизарядные установки были созданы для снарядов М-31, которые имели дальность стрельбы четыре километра. Их назвали БМ-31–12. В том же году они поступили на вооружение бригад.

Войска 61-й армии вели упорные бои на болховском направлении. Стрелковая дивизия, которую поддерживал 311-й гвардейский минометный полк подполковника Г. Ф. Журавлева, получила задачу перерезать важную шоссейную магистраль Болхов — Орел. Враг бросил против дивизии свежие резервы. В их составе было два пехотных полка, более полусотни «тигров» и «фердинандов». Бой разгорелся рано утром 19 июля возле деревни Калинеево. Фашисты во что бы то ни стало хотели захватить господствующую над шоссе высоту северо-западнее деревни. Отражать атаки противника было нечем. Артиллерия дивизии почти не имела снарядов, противотанковая бригада еще не подошла, хотя ей уже надлежало быть здесь.

Со зловещим лязгом и скрежетом выходили из ближней рощи «тигры» и «фердинанды». За ними двигалась вражеская пехота. Времени для раздумий не было. Подполковник Журавлев решил огнем с закрытых позиций отрезать пехоту фашистов от танков, по танкам и прорвавшимся пехотинцам ударить прямой наводкой.