Ал. Буртынский - Искатель. 1983. Выпуск №1

• Название: Искатель. 1983. Выпуск №1
• Автор: Ал. Буртынский
• Издательство: Издательство «Молодая гвардия»
• Жанр: Прочие приключения
• Год: 1983

Ha I, IV стр. обложки и на стр. 2, 35 и 83 рисунки В.ЛУКЬЯНЦА. На II стр. обложки и на стр. 84 и 116 рисунки Ю.МАКАРОВА. На III стр. обложки и на стр. 117 и 128 рисунки Ю.АВАКЯНА.

---

— Да остынь ты, — сказал Богданыч, — если все правда, как сказал, обойдется, вины твоей нет. Судьба.

— Как правда? Я вру?!

Он вскочил, привычно лапнув себя у пояса, где до войны, должно быть, висел кинжал. Антон с трудом удержал его, пытаясь втолковать, что никто его оскорбить не хотел, человек сказал, что думал. Надо уважать старших. Тебе добра желают!

— Пусть думает, что говорит… Старший. Кто старший? Тебе сколько лет?

— Да уж вдвое против тебя, — ответил Богданыч.

— Вдвое? Темно, не видно. Ладно, раз старше, тогда извини.

— Эх, якой ты горячий, — буркнул Богданыч. — Поберег бы себя на дело… А терять нам нечего. Ну проверят… Дальше фронта не пошлют.

Горец отмахнулся, присел на корточках перед Антоном, спросил, все еще отрывисто дыша:

— Курить есть?

— Нет… Есть. — И сунулся в вещмешок, вспомнив о кисете.

— Есть, нет, как понимать! Если последнее, не надо.

— Есть, есть.

И вмиг придвинулись со всех сторон, рассчитывая на щедрость. Кисет пошел по рукам.

Неожиданно горец, вскочил, ногой загрохал в дверь, требуя вызова к начальству.

— Обед неси! Мы что тебе — бараны?

— Баранам тоже есть-пить надо, — подпустил со смешком парикмахер.

В дверях встал все тот же молодой белолицый старшина. Сказал, ни на кого не глядя:

— Не советую хулиганить. Не советую. — И пристально взглянул на горца.

Дверь со скрипом закрылась, лязгнул засов.

Горец, сжав кулаки, вернулся на прежнее место, глянул на Антона, приложил просяще два пальца к губам. Тот понял и кинул ему отощавший кисет.

* * *

В полдень щуплый часовой Кошкин принес в термосе кашу, и хотя каша, по всей видимости, была хороша, щедро сдобренная жареным, вкусно пахнущим салом, но в том, как он поставил его, молча повернувшись уходить, в спешке, с какой все набросились на еду, доставая кто ложку из-за голенища, кто крышку от котелка, было что-то до тошноты унизительное. Уже в дверях Кошкин объявил, что к вечеру всех отправят дальше в тыл. Горец обвел всех глазами, как бы спрашивая: «А что я говорил! О войне пока забудьте». И отставил предложенный парикмахером котелок, процедил Кошкину:

— Отказываюсь! Требую вызова к начальству! Моя фамилия Арсланбеков Шамиль. Разведчик сто пятого стрелкового.

Остальные, на мгновение помедлив, принялись за еду. Кошкин равнодушно пожал плечами.

Еще когда их привели, все были переписаны, документы взяты, у Антона с Борисом, их, естественно, не было, так же как и у разведчика, застрявшего в связи с отступлением в тылу врага.

К вечеру явился старшина и против ожидания вызвал не лейтенанта, а назвал фамилию Бориса. Тот, подхватившись, стал затягивать пояс, не попадая в дырку.

Время длилось томительно. Все молчали выжидающе, словно с вызовом Бориса что-то могло измениться и в их судьбе. Кто-то басовитый в дальнем углу высказался в том смысле, что их вообще-то слишком долго держат здесь. Он уж раз выходил вот так же — и часу не мурыжили, раз-два, в тыл на проверку, и кто чист, обратно на передок, а тут на тебе, сидим, крышу коптим. К чему бы это?

— Стало быть, ты вже дважды очищенный? — пошутил Богданыч. — Мал, да удал.

— А что, за первый раз еще и медаль получил.

— А дэ ж твоя медаль? — спросил Богданыч.

— И где… У старшине. Сохраняется.

Где теперь тот старшина с батальоном, он, конечно, не знал, но, судя по всему, свято верил — отыщется и старшина, и батальон, и медаль.

И Антон, жадно слушавший в полутьме незнакомого солдата, кажется, впервые так ясно, с такой почти зримой остротой ощутил огромность фронта, оглушенного ударим невиданной силы, израненного танковыми клиньями, но с грозным возмездием еще неразвернутой мощи готовящегося рано или поздно сбросить с плеч насевшего гада и раздавить его.

…Борис вернулся, когда в сарае смеркалось от нависших туч. Сел рядом с Антоном и, опустив голову, только и буркнул:

— Бревно.

Старшина, стоявший в дверях, неодобрительно промолчал.

— Верхогляд!

Антон даже не сразу сообразил, что это его, уж очень неожиданно прозвучало. Он даже огляделся, словно кто-то здесь мог быть с такой же фамилией. Поднялся и пошел вслед за старшиной, твердо ставя ногу, точно солдат в строю.

Антон помнил про «бревно» и потому несколько удивился, увидев худенького пожилого майора с интеллигентным лицом, белого как лунь. Темные, чуть сведенные в нарочитой суровости брови над смешливой темнотой глаз. Что-то знакомое было в этом. его свойском, сдержанно-понимающем взгляде, вдруг напомнившем отцовых товарищей по райотделу.

В дальнем углу хаты под зияющей в стене дырой от снаряда сгорбился на чурбаке связист с телефоном., трубку держал майор. Указав Антону на табурет, он продолжал говорить ровным глуховатым, с оттенком почтения голосом, судя по всему, с собственным начальством:

— Связь рвется не у меня, где-то у Первого. Лупят же. — И точно в подтверждение издали донеслись ухающие взрывы дальнобойной артиллерии… — Сняться не могу, товарищ полковник, — угол рта его дернулся в тике. — Какое самовольство? Первый просил — они же отсюда попереть могут, мы тут единственный островок на фланге. Да, обещал подбросить. — Тик в сочетании с улыбкой делал его лицо немного трагичным. — Своих полувзвод, ну и это богоданное войско… Так разрешите, Иван Иваныч? Есть, спасибо… — И к Антону: — Чего стоишь, герой? В ногах правды нет…

Простецкий тон сбил с толку, снял напряженность последнего дня, в горле предательски запершило, и Антон отвернулся, пряча глаза…

— Так, — сказал майор, — в общем-то, с. вами мне ясно. Полет, бомбежка. Поезд. Удивительное везение… Да. Затем тихая гавань у знакомой однокурсницы, и опять сто километров по полям, по лесам под носом у немцев, без особых, так сказать, происшествий. Проводника заслуга?

— Н-наверное да.

— Имя!

— Что?

— Имя проводника! — Полоснувший как бритва взгляд подсек затеплившуюся было наивную надежду. Очевидно, Борис почему-то утаил проводника, и Антон, все еще ничего не понимая, с трудом выдавил имя и фамилию дяди Шуры, бывшего соседа.

Что-то изменилось в лице майора, дрогнул рот то ли в улыбке, то ли насмешливо…

— А почему так неуверенно? Не успели с дружком сговориться?

— Зачем? И в чем, собственно, дело?

— Ну хотя бы в том, что ваш дядя Шура, скажем, предатель, служит немцам. Зачем же врагу заботиться о том, чтоб доставить вас в целости и сохранности к линии фронта? — Он кидал слова как ножи, и Антон только вздрагивал. — Или вы полагаете, что дядя делал это как бывший сосед, по старой дружбе?

— Вот именно. И еще… — Он хотел сказать — ради отца, но вовремя прикусил язык — не хватало еще «дружбы» с отцом.

— Что еще?

— Ничего! — Какая-то мысль смутно, словно просвет в лабиринте, скользнула в памяти, он пытался ухватиться за нее, сосредоточиться — и не мог.

— Просил вас лично о чем-либо на прощание?

— Кто?

— Дядя!

— Просил расписку. Ну и так… по мелочам.

— Что именно?

— Просил не скрывать, если спросят здесь о проводнике. Я думал, ему это нужно будет после победы, как гарантия лояльности.

— Ну-ка подробней об этом дяде. Как встретились, где, когда и все дальнейшее.

Нервничая и уже ничего не ощущая, кроме глухой неприязни к этому ловцу в погонах, который, ничего не объясняя, пытался его загнать в угол, Антон хмуро, сквозь зубы, уже не заботясь о последовательности, выложил все происшедшее с момента высадки на станции, не забыв о ночном эпизоде с Евдо-кимычем у калитки, чувствуя, что майор, казалось, не слушает, сколько наблюдает за ним. Не, упустил даже некой удовлетворенности, скользнувшей во взгляде майора, и оттого еще глубже ушел в себя, замкнулся.

— У немцев были?

— Вы же знаете.

— В лапах у немцев. В абвере?

— Да!

— Что же молчали?

— А вы не спрашивали.

Майор иронично покивал, Взгляд его был довольно красноречив: «Дурак ты или притворяешься?» И оттого, что была в этом доля правды, которую Антон уже не хотел скрывать, стало противно до горечи во рту.

— Ну вот что, — выпалил он с привычным в последнее время злым упрямством, — может, я и кажусь дураком, но не настолько, чтобы трепыхаться тут… Перед фашистами не унизился! В общем, отправляйте куда следует, там разберутся. — И еще подумал, глядя в смеркавшееся за окном подсвеченное заревом небо: зачем столько времени тратят здесь на него, на других не хватит. Хотя они с Борькой особая статья, с другими проще, у тех при себе документы.

— То бишь в тыл, а? В тыл торопитесь? А людям за вас воевать?

— Да я бы рад в свою часть… — И осекся, взглянув на заигравшие желваками бритые щеки майора.

— Вы хоть представляете, — тихо, подавшись вперед, спросил майор, — что означает для врага один только номер вашей части, ее присутствие на участке фронта?