Карл Май - Невольничий караван

• Название: Невольничий караван
• Автор: Карл Май
• Издательство: Прибой
• Жанр: Прочие приключения
• Год: 1994
• ISBN: 5-7041-0103-8

Действие романа «Невольничий караван» происходит в самом сердце Африки — в верховьях Белого Нила. Путь группы белых путешественников, ученых, авантюристов пересекается на традиционной торговой дороге с караваном работорговцев. Сюжет романа держит читателя в постоянном напряжении, но все кончается победой положительных героев над жестокими «ловцами рабов», и даже похищенный ими сын эмира находит своего отца.

---

— Теперь я понимаю, эфенди, что недостаточно умно вел себя со старым джуром.

— Почему же?

— Я спрашивал его только об Абуль-моуте, тебе же удалось выведать у шейха множество других полезных сведений.

— Откровенно говоря, я и сам не рассчитывал, что смогу узнать так много. Счастье, что мы встретили этих людей.

Как только Шварц и его спутники вновь оказались на борту лодки, ниам-ниам дружно взялись за весла и двинулись в обратный путь. Им пришлось плыть совсем недолго: уже через несколько минут впереди показались огни по-прежнему шедшей впереди дахабии. Для того чтобы дать Хасаб Мураду необходимые инструкции, Шварц приказал подвести лодку сначала к его нукверу, и, только переговорив с комендантом Магунды, поднялся на борт своего корабля.

На носу каждого судна горели большие костры, освещавшие фарватер. Они бросали красные блики на воду, из которой то и дело выпрыгивали стайки резвящихся рыбок. Ветер, все эти дни благоприятствовавший морякам, гнал снопы искр к берегу, туда, где горел еще один костер, и стоявшие возле него рыбаки молча провожали взглядами проходившие мимо корабли.

Часто, когда флотилия достигала очередной излучины, выступавший вперед край берега мешал ветру, и паруса вяло опадали. Позднее, около полуночи, ветер затих совсем и больше не поднимался. Тут уж ничего нельзя было поделать, и утешением могло служить только то, что и Абуль-моут где-то там, впереди, тоже вынужден беспомощно стоять на месте, пока не переменится погода.

— Эх, ничего бы нам сейчас не пришлось так кстати, как добрый ветер, который бы живо нас дальше потащил! — крякнул Пфотенхауер. — Кабы сейчас, по крайности, был день, мы б могли хоть тяговые канаты задействовать, понятно, если бы берег для этого годился. А далеко ли от нас сейчас находится этот Абуль-моут?

— Он отплыл из селения за час до захода солнца, мы же были там через два часа после заката. Значит, мы отстаем от него всего на три часа.

— Так мы, гладишь, завтра его и догоним!

— Несомненно.

— И что вы тогда делать думаете? Поймаете его?

— Да.

— Я б не так поступил.

— А как же?

— Я бы дал ему спокойно добраться до лагеря этого фельдфебеля. Там они все, как пить дать, передерутся, потому что изменники небось не захотят сдаваться-то. Ну, а как они наполовину друг-дружку бы перебили, тут бы уж и мы подоспели.

— Эта мысль приходила мне в голову, но я быстро понял, что она никуда не годится.

— Как-как? Ни на что не годится? Ну, это уж нельзя назвать большой мне похвалой!

— Да вы подумайте сами и убедитесь, что я прав.

— Что-то я покамест не могу с этим согласиться. Я думаю, что только мы Абуль-моута схватим, нам тут же придется за фельдфебеля браться. По мне лучше с ними обоими одним разом покончить.

— Нет, потому что я пока еще в здравом уме. С нашими тремя кораблями и отрядом в четыреста пятьдесят человек мы намного превосходим Абуль-моута. У него сейчас мало ружей и почти нет пороха, мы же в избытке снабжены и тем, и другим. Если мы нападем на него на реке, мы справимся с ним очень быстро и почти без потерь с нашей стороны. Позволить же ему добраться до залива — значит дать ему в руки порох и свинец. Конечно, ему и тогда нас не одолеть, но в последнем случае даже его жалких тридцати ружей будет достаточно, чтобы убить добрую сотню наших людей. А этого я хочу избежать любой ценой.

— Гм! Об этом я, сказать по совести, и не подумал!

— И это еще не все. На реке ему от нас не уйти, на суше же велика вероятность, что он пустится в бегство, как только поймет, что схватка проиграна. Вдруг ему удастся ускользнуть, что тогда? Я не могу этого допустить, я непременно должен взять его живым и передать в руки мидура Фашоды.

— Фу ты, черт, а ведь вы верно все растолковали! Знаете, вы все ж таки совсем другой парень, чем я! В своей-то науке я уж толк знаю, но со стратегией этой — тут у меня кой чего не хватает. Вам бы офицером быть — вы б сейчас уж до полковника, а то еще и до генерала дослужились!

— Спасибо! Я выполнил свой долг, отслужив в армии, а в остальном я весьма доволен своей гражданской профессией.

— Вот оно что! Вы, стало быть, были солдатом? Я-то нет.

— Не проходили службу? Вы и ростом даже выше, чем требуется и кажетесь вполне здоровым человеком.

— Здоров как бык и длинный точно жердь, что верно, то верно. Да я и сам, правду сказать, уверен был, что меня возьмут в солдаты, да не тут-то было — освободили.

— Но по какой же причине?

— Вы еще спрашиваете? Сами, что ли, не видите?

— Нет, — с искренним недоумением отвечал Шварц, окидывая всю фигуру Пфотенхауера изучающим взглядом.

— Неужели у вас глаз нету? — сказал Серый. — Оно конечно, причина, по которой они меня забраковали, уж очень необыкновенная, я и сам поначалу ушам своим не поверил, но от моего удивления им было ни жарко, ни холодно. Когда я перед этой комиссией-то военной появился, господа зенки свои повылупили да как начали зыркать то на меня, то друг на друга, а потом и давай хохотать и остановиться не могут. Ну, я стою перед ними как молокосос, который только что горшок разбил, и лицо у меня, должно быть, не шибко умное. А они только успокоятся, а как снова на меня глянут, их снова смех разбирает. Наконец тот, что впереди всех стоял — а он майором был, — подошел ко мне, потрепал меня этак ласково по щеке, да и говорит, дескать, я свободен и могу идти на все четыре стороны.

— Но причина, причина? Он что, не назвал вам ее?

— Назвал, и еще как! Он уж взял со стола линейку и добрых три четверти часа ею мой нос обихаживал, а потом сказал: «Нет, не пойдет, как ни крути, ничего тут не выйдет! Этот рекрут будет своим носом толкать в затылок впереди идущего! А ежели мы из-за него взяли бы двойную дистанцию, то весь полк не смог бы направо равняться! Да и самому-то ему быстрее, чем за три часа, свой нос направо не развернуть! Нет, мы уж должны его отпустить!» Так майор сказал, и, стало быть, только благодаря моему носу меня не пристрелили на месте с другими в году шестьдесят шестом или семидесятом Анно Домини[149].

Пфотенхауер рассмеялся так искренне и заразительно, что Шварц должен был присоединиться к нему.

— А, и вам, значит, смешно? — продолжал Серый. — А мне-то тогда, по правде сказать, не до веселья было, потому я себя почитал за отчаянного малого и Адониса[150] вдобавок. Ну, да я и нынче о себе весьма высокого мнения. У меня есть мой нос, и мне на него жаловаться грех, а бравый герой-воин из меня, что и говорить, навряд бы получился. Да, так мы раньше об Абуль-моуте толковали — его и вправду лучше взять на корабле. То-то он удивится, когда гром пушки услышит! Но у вас есть человек, который умеет с ней обращаться?

— Да, и на этого человека я всецело могу положиться.

— Кто ж он такой?

— Я сам.

— Вы! Вы и из пушки стрелять можете? Да есть ли на свете такая премудрость, в которой бы вы ничего не разумели?

— Если такая и найдется, то уж зарядить, направить и запалить орудие я смогу всегда. Дело в том, что я был вольноопределяющимся в артиллерии.

— Вон как! Тогда понятно. А я во всей этой артиллерии ровным счетом ничего не смыслю. Мне кажется, ежели б мне надо было нажать на спусковой крючок, я непременно встал бы перед дулом. Но пора вернуться к нашему плану. Что вы будете делать, как мы поймаем Абуль-моута и фельдфебеля?

— По-моему, ответ напрашивается сам собой. Мы останемся в лагере бунтовщиков и подождем возвращения Абдулмоута. Независимо от того, какой исход будет иметь нападение на Омбулу, ловцы рабов будут проходить мимо залива, таким образом, неминуемо попадут в наши руки.

— А как же будет с вашим братом?

— Ему, к сожалению, пока придется надеяться только на себя самого да на счастливый случай. А что я могу сделать? Не бросаться же за ним?

— Нет, ведь мы и не знаем даже, где его теперь искать.

— Он пошел по следу Абдулмоута, по нему же наверняка и вернется. Мы обязательно встретим его, если с ним по пути не случится несчастья. Как ни печально, такая вероятность все же есть.

— Я надеюсь, все обойдется хорошо, тем более, что у него такой верный спутник.

— Значит, этот Охотник на слонов вам понравился?

— Да. Он, конечно, человек необычный и, должно, немало на своем веку повидал и пережил. Он мне показался неглупым малым, и я думаю, он не из тех, кто станет рисковать своей шкурой, когда без этого можно будет обойтись.

— Я никак не могу отделаться от мысли, что он как-то связан с Сыном Тайны. Если предстоящее нам дело удастся, эти двое скоро встретятся, и тогда мы узнаем, верны ли были мои предчувствия. Но посмотрите туда, на Отца Одиннадцати Волосинок! Он постоянно поглядывает в нашу сторону, как будто хочет мне что-то сказать. Пойду поговорю с ним: ведь из-за сложных отношений с вами сам он к нам ни за что не подойдет!

— Лучше оставайтесь и позовите его сюда. Ежели мы с ним будем друг дружки чураться, мне уж так и не придется исправить свой промах, который я допустил по отношению к нему.