Анатолий Маркуша - От винта!

• Название: От винта!
• Автор: Анатолий Маркуша
• Издательство: ООО «Центр Авиации и Космонавтики»
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1999
• ISBN: 5-93316-003-2

А что Вы знаете о современной авиации? О том, что собой представляет эта стратегически важная сфера деятельности рассказывается от лица авиации непосредственно. Оригинальная книга пера А. М. Маркуши. Для тех, кто интересуется авиацией в различных ее проявлениях.

---

Хочется верить, Гирей был нашим, АВИАЦИОНЫМ, котом.

Кот подошел в окну раздачи, поднялся на задние лапы, ей-ей, он знал — его накормят в первую очередь: он ВЕРНУЛСЯ, а экипажам еще только предстояло лететь.

Между прочим

Почти сто лет назад Виктор Гюго писал: «Океан должен уступить место другой беспредельной стихии. Вода… должна уступить место воздуху. У нас есть крылья, человек становится птицей! Птицей, обладающей разумом!»

Умирая, 9 августа 1896 года Отто Лилиенталь произнес слова, которые не должны забывать авиаторы и сегодня: «Жертвы должны быть принесены». Известно, как высоко оценил подвиг Лилиенталя Николай Жуковский: «Человек полетит, опираясь не на силу своих мускулов, а на силу своего разума».

Джон Барбазон — пилотское свидетельство Великобритании 1 — умер в 80 лет; адмирал двух полюсов и Атлантики, Ричард Бэрд скончался в 70 лет; первое пилотское свидетельство Германии досталось Августу Эйлеру, он дожил до 89 лет; француз Анри Фарман — до 84, Орвил Райт, открывший самолетный век, умер в 77; наш соотечественник, покоритель штопора Константин Арцеулов чуть-чуть не дотянул до своего девяностолетия.

Старая авиация учила и учит нас преданности и благородству. Вспомните: Амундсен погиб, вылетев на поиски генерала Нобиле, когда тот потерпел крушение во льдах, хотя, как широко известно, генерал далеко не по-джентльменски обошелся с Амундсеном, который, между прочим, СДЕЛАЛ ему — Нобиле — имя…

Кто из очень известных летчиков написал: «В конце декабря я произвел ревизию. Расходы достигли 780000 франков. Это была катастрофа. И все-таки я решил продолжать, иначе я не мог, я должен был продолжать, как игрок, сраженный азартом… я хотел летать и был уверен в своих расчетах».

Блерио не обманулся. Самолет 11 принес ему славу и компенсировал все расходы, он сделал его первым летчиком в мире, пожалованным орденом Почетного Легиона.

* * *

В жизни Валерия Павловича Чкалова был такой случай: вышел он с приятелем на открытую площадку вагона — такие вагоны существовали тогда — покурить вышли. Как-то неловко сдернул перчатку с руки, и она улетела «за борт». Приятель — за стоп-кран: перчатка была не простая, на белом меху, по специальному заказу изготовлена… Но Чкалов не дал тормознуть поезд, приятеля обложил, вторую перчатку с руки сдернул и тоже — «за борт»! Объяснил: «Кто-то найдет пару, обрадуется!»

И знаете, что я вам прямо скажу: мне Валерий Павлович за это движение души, за мгновенно проявленную щедрость милее, чем за все прочие его геройства.

* * *

Стюардесса обратила внимание на пассажира, внешне совершенно заурядного, потому только, что его провожала целая орава летчиков. Шумно провожала, с почтением. Так вот, когда оно случилось… А случилось вот что: первым рухнул командир корабля, чуть позже — второй. Как потом выяснилось, отравились они рыночным шашлыком… Машина на автопилоте шла. Пассажиры ничего не заметили, понятно. Ну а садиться как?

Отыскала стюардесса того заурядного пассажира. Он спал в хвосте. Деликатно его разбудила и спросила шепотом: «Скажите, вы случайно не летчик?» Он вроде бы обиделся: «Почему же случайно? Но в чем дело?» Стюардесса извинилась и говорит: «Экипаж просит вас пройти в пилотскую». Здесь человек без лишних слов все понял и честно сказал: «Ребята, на Ту-104 я не летал, но попробовать можно, если маленько поможете, покажете, что где включать, режимы подскажете». Ребята, конечно, помогли, до Москвы дотопали, зашли и тихо присели. Словом, история с благополучным концом получилась. Только… герой, спасший людей и машину, так ловко слинял во Внуково, что никто не узнал ни имени его, ни чего прочего. Кто? Откуда? Почему сбежал? Видно, настоящий был пилотяга и сразу сообразил — засекут, начнут требовать объяснительную записку, рапорт, пояснения и прочее и прочее. А может, вспомнил детское: «Сделал дело, гуляй смело».

* * *

Отогнал я в Питер Як-11, сдал в ремонт и соображаю, как бы быстрее в Москву попасть — давно маму не видел. Туда — сюда, без толку: нет билетов, вот если только на завтра… Но в конце концов пронюхал: плани­руется ночной чартерный рейс на Москву. Рванул в аэропорт. Бутылка коньяка, коробка конфет к литеру были приложены, и — порядок.

Везти тем рейсом должны были какую-то делегацию. Дирижировал ею пузатый хрен, горластый и наглый. Распоряжался, кому входить первому, где кто сесть должен, меня отодвинул от трапа, как посторонний предмет… Одним словом, противней не придумать начальничка.

Тут появляется экипаж. Из случайно услышанного разговора понимаю — командир корабля, совсем еще молодой, идет в свой первый самостоятельный ночной рейс. А погодка так себе и по дороге совсем испортилась. Бол­тало так, аж кишки скрипели. Но пузатый не унимался и продолжал «руководить»…

Чего мне в голову стукнуло, не знаю. Весь мой багаж был — парашютный чехол. Вот я и достал парашют, надел его, подошел к тому начальнику и говорю: «Если не замолчишь, я открываю дверь и ухожу. Понял?» Да-а, входил я в Ли-2 последним, а в Шереметьево вышел первым.

* * *

Задание закончено, высота четыре тысячи. Так? Кувырнулся переворотом и — вниз! Выхожу из пикирования на высоте круга, гашу скорость. Так? И тут чего меня дернуло, глянул на пол кабины. Глянул и обалдел! У правой педали сидит здоровенная крысяра. Ощеренная, лохма­тая… а ну как она мне в морду кинется, думаю? Давлю ее перегрузкой, резко швыряю машину влево, вправо, еще… Только пилотнуть по настоящему не могу: садиться надо, земля рядом, горючего мало осталось…

Короче, сел. А на аэродроме легкая паника — мужики не поймут, чего это я перед посадкой вдруг замотался. Так? Заканчивается пробег. Я из кабины вон и думаю, сейчас меня спросят, в чем дело, что я скажу? И когда спроси­ли, я, как дурак, только и сообразил вы­говорить «Крыса там». Механик пулей ныряет в кабину. Так? И вытаскивает крысу, за хвост ее держит… а она — дохлая… Никогда я такого кошмара в полете не испытывал. Честно говорю.

* * *

Командир отряда был здоровеннейший мужик. Не красавец, прямо скажу, к тому же и не мастер художественного слова, но учить он умел. Учил на свой лад, и уро­ки его обладали, я бы сказал, убойной силой. В самом на­чале нашего курсантства, в пору, когда его не столько еще уважали, сколько боялись, он дал нам такое наставление: «Никогда ни на чем не летайте без перчаток». Сказал и стянул с руки потертую кожаную перчатку. У него были полусожженные руки. Зрелище, что говорить, не для слабонервных. С тех пор прошла, можно сказать, целая жизнь и я ни разу не взлетел ни на одном летательном аппарате с «босыми руками». Не знаю, как бог бережет летчиков, а вот кожаные перчатки — надежно берегут.

* * *

В Монголии это было. Наш полк принял новый командир. Был он молод и, как мы скоро поняли, со своими понятиями. Вот пример: первое появление командира пол­ка на летном поле началось с того, что мы были выстроены в две шеренги, и командир эскадрильи отдал рапорт: «Летный состав второй эскадрильи к полетам готов». Он, то есть командир полка, спрашивает: «Где летный состав? Эти?» До нас не сразу доходит, чем командир недоволен, Мы так привыкли к своим х.б.б.у. — выгоревшим, задрипанным комбинезонам, — что не замечаем нашей убогости. Командир полка полеты отменяет: «Шмаровозы, мусорщики, смазчики вы, а не летчики. В таком виде у меня никто не летал и не будет летать. Следующий раз прибыть на аэродром в парадном обмундировании и при всех орденах! Ясно? Будем летать — праздновать. Все. Свободны».

* * *

Спустя какое-то время, командир полка улетел в Читу. Улетел на По-2. Он вернулся дня через два или три. Оказалось летал за женой. Привез, и буквально на следующий же день она родила ему сына. Вечером ловит меня командир в штабе: «У тебя почерк хороший?» И что ж вы думаете, велел оформить «Летную книжку» на своего парня, вписав в нее 8 часов 40 минут СЛЕПОГО НАЛЕТА на По-2…

* * *

«Васька, расскажи, как тебя разжаловали?» — «Когда?» — «Что значит когда?» — «А то и значит — меня три раза разжаловали…» — «Силен!» — «Если последний раз, то дело так было. Комиссар наш после войны совершенно скурвился. Пока воевали, летал, как все, и награды принял вполне по совести. А тут, в послевоенное время пять часов и семь минут за месяц напилил, и главным образом на По-2. Напилил и стоп! Летную норму в столовой отработал, а больше ему не надо…

Ну, я и высказался в таком смысле — нелетающий замполит чистая обуза, а не пример для личного состава. Дерьмо он! Все. Меня из старших лейтенантов произвели обратно в лейтенанты».