Лоуренс Бергрин - Марко Поло. От Венеции до Ксанаду

• Название: Марко Поло. От Венеции до Ксанаду
• Автор: Лоуренс Бергрин
• Жанр: История
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-271-34457-2, 978-5-17-072204-4

Современным путешественникам и не снились опасности и чудеса, с которыми сталкивались купцы XIII века на Великом Шелковом пути. Марко Поло исполнилось семнадцать лет, когда он покинул свой дом в Венеции и с отцом и дядей отправился в невообразимо сложный путь ко двору Хубилай-хана в Монголию. Они вернулись через двадцать четыре года, когда уже никто не верил, что они еще живы. Позже странствия Марко Поло были описаны в «Книге о разнообразии мира».

Laurence Bergreen
MARCO POLO: FROM VENICE TO XANADU
_{Печатается с разрешения издательства Alfred A. Knopf, a division of Random House, Inc.© Издание на русском языке AST Publishers, 2011}

---

Марко забывает о своем вечном скепсисе, изучая их поклонение идолам. В его передаче оно оказывается до странности похожим на христианские обряды. «В каждом доме на стене висит изваяние, изображающее высокого и чистого небесного бога, или просто табличка, повешенная высоко на стене, с написанным на ней именем бога. Здесь каждый день, куря благовония, они поклоняются ему и в то же время, трижды скрипнув зубами и воздев руки, просят его дать им долгую жизнь, счастливую и веселую, мудрость и здоровье, а более ни о чем не просят. Кроме того, внизу, на земле, у них стоит другая статуя, по имени Натигай, бог земных дел… этот бог защищает их жен и детей; и ему они тоже приносят дары, и скрежещут зубами, и воздевают руки, и у него они просят хорошей погоды и плодов земли, детей и тому подобного».

Одна существенная черта резко отличала веру монголов от христианства. «У них нет представления о душе, а заботят их только пропитание тела и удовольствия». Впрочем, у монголов имелось своеобразное понятие о душе. Марко пишет, что «они считают (ее) бессмертной таким образом. Они думают, что после смерти человек немедленно вселяется в другое тело и, сообразно со своей прежней жизнью, переносится в лучшее или худшее существование; иначе говоря, если он был бедняком и прожил жизнь хорошо и скромно, он возродится после смерти в чреве знатной женщины и будет знатным человеком, а потом в чреве госпожи, и станет господином: если он был сыном рыцаря и в жизни вел себя хорошо, после смерти он снова родится в чреве графини… и так постоянно возвышается, пока его не примет Бог. И напротив, если он вел себя плохо будучи сыном знатного человека, то возродится сыном простолюдина, из простолюдина станет псом, всегда переселяясь в низшее существо». Добравшись до конца этого подробного, уважительного и толкового описания монгольской веры, легко представить, как захватило Марко это духовное течение.

«Они оказывают ему (богу) великое почтение и великие почести, — продолжает Марко, — и каждый держит его образ на почетном месте в доме. Они делают своих богов из войлока или другой материи… так же делают из материи женский образ и говорят, что это жена бога, и делают маленькие фигурки и говорят, что это его сыновья». Он описывает, как боги монголов участвуют в их домашней жизни. «Когда они собираются к завтраку или к ужину, сначала берут немного жирного мяса и мажут рот бога, а также его жены и сыновей, а потом берут бульон или воду, в которой варилось это мясо, и омывают им рты, и брызгают ею, в их честь, за дверь дома или комнаты».

При всем внимании Марко к их религиозной практике ему остался неизвестным богатый духовный мир монголов, в котором Натигай посредничал между очагом и домом и безграничными силами космоса. Божества монголов вписывались в неустойчивую иерархию. Надо всем господствовало Вечное Синее Небо, а под ним находился пантеон из девяноста девяти божеств, среди которых был и Натигай, покровитель женщин, скота и урожая.

Начиная с описания религиозных верований, Марко приступает к разрушению сложившегося в сознании европейцев образа монгола как кровожадного дикаря. Совершенно неверный, по мнению Марко. Он пишет: «Они говорят изящно и красноречиво, приветствуют подобающим образом, с радостью и улыбкой, держатся достойно и опрятны в еде» — хотя и не моются. «Они высоко чтят своих отцов и матерей. Если узнают, что сын сделал что-то им наперекор или не помог им в нужде, имеется общественная служба, у которой нет иного дела, как сурово наказывать неблагодарных сыновей, о которых известно, что они обошлись с родными непочтительно». Такими мерами поддерживалась стабильность общества монголов. Хотя Марко воздерживается от похвалы официальному учреждению, наказывающему неблагодарных отпрысков, он смотрит на него с одобрением.

Это все о благочестии. На деле же ничто не восхищало Марко более, чем монгольский воин. Он наводил страх на всю Европу, его ремеслом было искусство наездника, насилие и разрушение. Воины представлялись загадочным и опасным племенем стоявших вне закона, яростно преданных друг другу, посвятивших жизнь погоне за властью людей. Они вели суровую жизнь и подчинялись лишь одному закону: собственному кодексу чести. Благородному Марко они казались теснее связанными с жизненными силами природы, чем их утонченные китайские подданные. Неудивительно, что он подпал под их обаяние.

Его преклонение перед их доблестью прорывается сквозь формальную литературную позолоту, наложенную Рустичелло. «Богатые и знатные носят одежду из золота и одежду из шелка, и под верхней одеждой — дорогие меха соболя, горностая и белки (то есть пестрый мех) и лисицы, и всякие другие шкуры, очень богатые; и все их облачения и отороченные мехом одежды очень красивы и большой цены», — рассказывает Марко читателям. «Оружие их — луки, и стрелы, и очень хорошие мечи, окованные железом, а иногда копья и топоры, но они предпочитают лук всякому другому оружию, потому что они непревзойденные лучники, лучшие в мире и с детства овладевают этим искусством. А на спинах они носят доспехи из шкуры буйвола и других животных, очень толстые, из вываренных шкур, очень крепких и прочных. Они достойные мужи, победоносные в сражении и весьма доблестные, и очень яростные, и мало берегут свою жизнь, подвергая ее всяческим опасностям». Европейцы при мысли об этих воинах трепетали; Марко Поло подошел к ним так близко, что мог различить блеск их глаз и кумысную вонь изо ртов, и его это опьянило.

Намного уступая числом своим противникам, не имея общей религии и общего языка, монголы покорили целый азиатский континент. Задача казалась невыполнимой, но они справились всего за несколько лет. Причину этого Марко видел в беззаветной преданности монголов воинскому долгу. Вдохновленные единодушным стремлением всегда и всюду служить своему повелителю, они казались куда более крепкими и стойкими, чем воины-европейцы. Философия завоевания была проста и жестока: война и только война. В войне участвовали все. «Мирных жителей среди них не было», — отмечает историк Дэвид Морган. В монгольской армии были представлены все слои общества. По словам Джувайни, монгольский воин был «крестьянином в воинском облачении, потому что при нужде каждый из них, от высших до низших, берет меч, лук или копье».

Такая концентрация усилий произвела на Марко глубокое впечатление. «Когда войско идет на войну, — пишет он, — отважнее всех иных преодолевают они трудности, и часто, когда бывает в том нужда, движутся или стоят на месте без всякой пищи, кроме кобыльего молока и мяса убитой ими дичи, на которую они охотятся с луками». При необходимости «они двое и трое суток проводят, не слезая с седла». Он заключает свое описание откровенным восхвалением героев: «Они лучше всех людей на свете выносят труды и великие лишения, и удовлетворяются скудной пищей, и по этой причине лучше всех могут завоевывать города, земли и царства». Эта суровая, но энергичная жизнь была воплощением власти и силы, это была свобода, это было осуществление всех мечтаний молодого путешественника.

Марко не раз подчеркивает ошеломительную величину монгольского войска. «Когда повелитель татар идет на войну, он берет с собой войско в сто тысяч всадников» — неслыханное для Европы количество. Несмотря на такие размеры, монгольская армия строилась на замечательно простых принципах организации. Военачальник, или генерал, «выбирает главного в каждом десятке, и в каждой сотне, и в каждой тысяче, и в каждом десятке тысяч, так что командующий держит совет только с десятью лицами». То же распространяется вниз по цепи подчинения: каждый начальник передает доклады десяти подчиненных одному вышестоящему, и тот поступает так же. Такая система позволяла монголом проводить крупные операции на равнине, в горах или в долинах. У них даже имелась сложная сеть шпионажа. Лазутчики разведывали дороги и долины впереди армии, и таким образом «никто не мог нанести им неожиданный удар ни с какой стороны».

Близко познакомился Марко с еще одним тактическим приемом монголов. «Они живут большей частью молоком, — сообщает он, — и у них до восемнадцати коней и кобыл на каждого мужчину, и когда один конь утомлен дорогой, они сменяют его. Они не запасают с собой еды, кроме двух кожаных мехов, в которые наливают молоко для питья, и еще берут маленький глиняный горшок, в котором варят пишу». Если они не могут взять с собой мяса, говорит он, они убивают дичь в пути, «вынимают желудки и очищают их, наполняют водой, а потом берут мясо, которое хотят сварить, кладут его в желудок, уже наполненный водой, и варят на костре, а когда пища готова, съедают мясо вместе с котлом». Привыкнув к суровой скудной жизни, монгольский воин мог целыми днями обходиться без горячей пищи и даже не разводить костра. Для поддержания сил «они живут кровью своих коней; каждый прокалывает жилу своего коня и, припав к жиле ртом, пьет кровь, пока не насытится, а потом останавливает ее». Для крови своих лошадей они находили и другие необычные применения. «Они носят кровь с собой и, когда хотят есть… кладут ее в воду и дают раствориться, а затем пьют. И так же они поступают с высушенным кобыльим молоком. Они кипятят молоко, затем сливки, всплывшие на поверхность, перекладывают в другой сосуд и делают из них масло, потому что, пока они остаются в молоке, молоко нельзя высушить. Затем молоко выставляют на солнце, и так оно высыхает. И, отправляясь на войну, они несут около десяти фунтов сушеного молока… в маленьких кожаных флягах». Смешивают с небольшим количеством воды, и «таков их завтрак».