Адин Штайнзальц - Мудрецы Талмуда

• Название: Мудрецы Талмуда
• Автор: Адин Штайнзальц
• Издательство: Институт изучения иудаизма
• Жанр: Религия
• Год: 2005

Герои Талмуда — люди духа, великие мыслители, яркие творческие личности. Их главные жизненные свершения, история их судеб связаны с познанием Торы, ее осмыслением и толкованием. Их подлинную биографию составляют не внешние события личной или общественной жизни, но совершенные результаты их творчества. И действительно, почти вся талмудическая литература посвящена духовной истории ее героев.

И все же, особый характер талмудического творчества дает возможность как бы заглянуть через маленькие, приоткрытые для нас окна внутрь художественной, интеллектуальной традиции и сопутствующих обстоятельств и, сложив свидетельства об отдельных деталях и поступках, получить определенное представление о личностях, ставших героями Талмуда. По мере того, как наше знакомство приобретает более близкий и личный характер, мы открываем для себя полных жизни, многогранных людей, величие личности и дел которых вполне соответствует величию их творения.

---

По словам самого рабби Иеѓошуа, лишь троим удалось одолеть его в споре: одной женщине и двум иерусалимским детям [11]. Рабби Иеѓошуа был одним из самых выдающихся полемистов за всю историю Израиля — шла ли речь о спорах с внутренними оппонентами или внешними противниками. По этой причине мы находим его во главе почти всех делегаций, посылавшихся мудрецами в Рим. Благодаря остроте своего ума, лаконичной выразительности речи и развитому чувству юмора, рабби Иеѓошуа мог успешно вести серьезный спор и одерживать верх. При этом он ухитрялся не задеть самолюбия оппонента, развеять атмосферу неприязни и личного соперничества.

Многочисленные истории повествуют о визитах рабби Иеѓошуа к кесарю. Одна из самых знаменитых рассказывает о дочери кесаря [12], которая решила посмеяться над мудрецом. Она с издевкой спросила его: Как возможно, чтобы мудрость, столь прекрасная и возвышенная, как твоя, обитала в столь уродливом вместилище? Рабби Иеѓошуа, не отличавшийся, как известно, приятной наружностью, посоветовал дочери кесаря перелить драгоценные вина ее отца из уродливых глиняных сосудов в прекрасные золотые и серебряные. Там оно и скисло. Когда кесарь потребовал у рабби Иеѓошуа объяснений, тот сказал: То, что дочь твоя сказала мне — то же я ответил ей. Мудрец полагал, что опасность, которую таит в себе привлекательная внешность, в первую очередь угрожает разуму.

Немало историй, содержащихся в Талмуде и мидрашах, освещают и другие стороны личности рабби Иеѓошуа. Рассказывается, что как-то раз мудрецы пришли к нему за советом. В их руки попало странное завещание, в котором покойный отец передавал все имущество сыну — но не раньше, чем тот сделается дурачком. Мудрецы не смогли истолковать загадочного условия. Они застали рабби Иеѓошуа играющим со своими детьми, причем один из сыновей сидел на нем верхом. Выслушав мудрецов, рабби Иеѓошуа дал ответ: завещатель имел ввиду, что его воля вступит в силу, когда наследник сам станет отцом и будет дурачиться, забавляя малышей [13].

Подобные качества давали рабби Иеѓошуа возможность выносить принципиальные решения по самым трудным вопросам. Фактически, лишь при нем окончательно утвердился примат школы Ѓилеля над школой Шамая в ѓалахических вопросах. Отныне в случае расхождений Ѓалаха неизменно принималась согласно мнению школы Ѓилеля. Влияние рабби Иеѓошуа ощущалось и вне еврейского мира. Остроте его ума, силе убеждения, сочетавшей удачные доводы с юмором, не раз удавалось умерить антиеврейскую направленность декретов римской власти. Защищая интересы народа перед лицом римлян, рабби Иеѓошуа в то же время убеждал соплеменников не питать иллюзий в отношении чужеземных господ и не ждать от них слишком многого…

По всей вероятности, именно рабби Иеѓошуа, пока был жив, сдерживал брожение, приведшее после его кончины к восстанию Бар Кохбы. Рассказывают, что после того, как император Адриан, посуливший восстановить Храм, взял свое обещание обратно, в народе вспыхнуло возмущение. Опасаясь, что недовольство может перерасти в открытое восстание, рабби Иеѓошуа обратился к соотечественникам с увещеваниями. Ему удалось утихомирить страсти с помощью такой притчи: Лев растерзал добычу, но в горле у него застряла кость. Царь зверей обратился к подданным: кто извлечет кость, получит достойную награду. Пришла из Египта длинноклювая цапля и вытащила кость. Когда же она запросила награду, лев отвечал: Ты побывала в пасти льва и ушла живой — неужто мало тебе!? Довольно и с нас, — продолжал рабби Иеѓошуа, — того, что мы имели дело с Римом и уцелели [14].

Мудрецы Израиля признавали выдающийся дар рабби Иеѓошуа. Рассказывают, что когда рабби лежал на смертном одре, они спросили его: Что же теперь будет с нами? Кто заменит нам вождя, умеющего вести споры с властями и всегда готового возглавить борьбу с внешней угрозой? [15] Рабби Иеѓошуа утешил их: Когда в Израиле нет великих людей, их не найдешь и среди народов мира. Однако не вызывает сомнений — пока рабби был жив, его постоянное вмешательство коренным образом влияло на все, происходившее вокруг. Отстаивая преемственность еврейской истории и непрерывность существования народа Израиля, рабби Иеѓошуа пресекал попытки разрушить единство народа изнутри. Об этом он вел ожесточенные дискуссии с рабби Элиэзером, который оставался его близким другом до своего последнего дня. За это он боролся, споря с еретиками — ранними христианами и другими сектантами, искажавшими Ѓалаху. Показательна его полемика с сектой плакальщиков Сиона, члены которой предавались неумеренной скорби по поводу разрушения Храма [16]. Рабби Иеѓошуа возвратил их с неверного пути, убедив, что действительность следует принимать такой, какова она есть, и надо искать свое место в жизни, а не затворяться в скорби.

Несмотря на то, что он никогда не отказывался от своего мнения и порой занимал жесткую, бескомпромиссную позицию, рабби Иеѓошуа был, в сущности, великим миротворцем. Он взвалил на свои плечи обязанность беречь еврейский народ, заботиться о его целостности и полноте национального существования. Рабби Иеѓошуа всеми силами заглушал внутренние распри — однако не ценой соглашательства. Насколько благотворной была его деятельность выяснилось вскоре после его кончины, когда вспыхнуло восстание Бар Кохбы. Понять его стало возможно лишь после того, как ушел из жизни великий мудрец, все свое влияние и огромный авторитет направлявший на то, чтобы сгладить противоречия и умерить страсти.

Благодаря своей мудрости, скромности, проницательности и чувству ответственности за будущее еврейского народа, рабби Иеѓошуа был готов понять и смолчать, когда его менее одаренные и достойные коллеги занимали высокие посты. Он принимал их власть и подчинялся с юмором, не ропща на судьбу. Рабби Иеѓошуа обладал безошибочной способностью отличать потенциальных лидеров. Это он выкупил из плена рабби Ишмаэля, которого ребенком захватили римляне [17]. Рабби Иеѓошуа разглядел в мальчике задатки выдающегося руководителя. Как видно, он же первым открыл рабби Акиву, поняв, что тому суждено великое будущее. В противоположность рабби Элиэзеру, который поначалу не обратил на Акиву никакого внимания [18], рабби Иеѓошуа много лет помогал Акиве в учении, пока тот не достиг вершины своих возможностей, став почти вровень с двумя выдающимися мудрецами — своими учителями.

Рабби Иеѓошуа остался для грядущих поколений олицетворением мудреца. Он удостоился этого за проницательность и остроту полемической мысли, за мудрость и скромность, никогда не оставлявшую его, за широту взглядов — благодаря всем этим качествам рабби Иеѓошуа стал воплощением того, что народ Израиля считает истинной мудростью.

Рабби Элиэзер бен Гурканос

Рабби Элиэзер бен Гурканос, еще при жизни заслуживший наименование Элиэзер Великий, происходил из одного из знатнейших левитских родов. Существовала традиция, возводившая его родословную к Моше-рабейну [1]. Тем не менее, в юности никто бы не сказал, что Элиэзеру предстоит стать достойным славы своего рода. Его семейство было одним из богатейших в Иудее, но изучению Торы не отдавалось в нем безусловного предпочтения. Элиэзеру предстояло заниматься хозяйством, и к этому его готовили с детства. Только став взрослым он смог заявить о своем желании изучать Тору, но возможность для этого представилась далеко не сразу. Поворотным пунктом в его жизни стал несчастный случай. В то время сыновья богатых землевладельцев не уклонялись от сельскохозяйственного труда. Во время пахоты тягловая корова сломала ногу, и в голове Элиэзера в одно мгновение созрело решение не возвращаться домой, чтобы просить прощения у отца, а, бросив все, идти в Иерусалим и всецело посвятить себя Торе [2].

Оказавшись в Иерусалиме, рабби Элиэзер спустя краткое время стал учеником рабана Иоханана бен Заккая. В тот период у него совершенно не было средств к существованию. По преданию, он питался лишь черноземом, принесенным с родного поля. Гордость и всепоглощающая страсть к учению — два качества, доминировавшие в нем всю жизнь, — толкнули рабби Элиэзера на своего рода двойной обман. На постоялом дворе, где он остановился, полагали, что его кормят в доме учителя, а в доме учителя были уверены, что он столуется на постоялом дворе. В действительности же ни там, ни там рабби Элиэзеру не перепадало ни крошки. Так продолжалось до тех пор, пока рабан Иоханан бен Заккай, которого вообще отличало внимание к людям, не заметил, что ученик голодает. С тех пор он постоянно заботился о нем, приложив все усилия, чтобы помирить рабби Элиэзера с семьей. Дело было так: Гурканос, отец рабби Элиэзера, отправился в Иерусалим, чтобы лишить сына всех прав на имущество и наследство. Узнав об этом, рабан Иоханан бен Заккай пригласил его на праздничную трапезу, где присутствовали самые выдающиеся мудрецы того поколения и первые Иерусалимские богачи. Хотя Гурканос тоже был человеком не бедным, в таком славном собрании он оробел. Рабан Иоханан бен Заккай попросил своего ученика обратиться к присутствующим со словами Торы. Отец, узнавший в блестящем молодом ученом сына, настолько растрогался, что не только не лишил рабби Элиэзера наследства, а, напротив, пожелал оставить все ему одному. Сын, правда, отказался принять долю братьев, но был рад возможности предаваться учению не заботясь о куске хлеба. Семейные отношения были восстановлены, и в доме рабби Элиэзера водворился достаток, не покидавший его до конца дней.