Игнатий Лойола - Рассказ паломника о своей жизни

• Название: Рассказ паломника о своей жизни
• Автор: Игнатий Лойола
• Жанр: Религиоведение
• Год: 2002
• ISBN: 5-94242-001-7

Обычно св. Игнатию принято отказывать в литературных способностях. Не был он ни писателем, ни литератором (по крайней мере, в общепринятом смысле этого слова): таково преобладающее мнение по этому вопросу. Не согласных с таким мнением — считанные единицы. Одно здесь бесспорно: никаких амбиций литератора у св. Игнатия не было. А в остальном — пусть о его литературных дарованиях (или об отсутствии таковых) судят сами читатели.

Все примечания, не оговариваемые особо (а таковых подавляющее большинство), принадлежат о. Кандидо де Далмсхсесу (О. И.). Примечания переводчика обозначаются буквами русского алфавита и инициалами: А.К. В тех случаях, когда примечание составлено и издателем, и переводчиком, оно обозначается так: К. де Д., А.К.

В угловых скобках стоят слова, отсутствующие в оригинале, но по тем или иным причинам необходимые в переводе.

В квадратных скобках даются всевозможные дополнения и пояснения.

Перевод со староиспанского и староитальянского.  Иллюстрации П.-П. Рубенса (47 гравюр).

---

В тот день, когда они отправились в путь, с утра ветер был попутным, а к вечеру их застигла буря, из-за которой корабли разошлись. Большой <корабль> потерпел крушение возле тех же островов Кипра, и спаслись только люди. Турецкий корабль пропал вместе со всеми людьми в той же самой буре. Маленький кораблик перенёс много испытаний, но в конце концов пристал к берегу где-то в Апулии. Стояла уже настоящая зима, было страшно холодно и шёл снег, а у паломника не было другой одежды, кроме штанов из грубой ткани до колен, оставлявших икры голыми, башмаков, хубона из чёрной ткани со множеством разрезов на спинe [106] да короткой ропильи, толку от которой было мало.

50. В Венецию он прибыл в середине января двадцать четвёртого года, проведя в море <по пути> с Кипра весь ноябрь и декабрь, а так же миновавшую половину января. В Венеции его встретил один из двоих людей, взявших его к себе домой до его отъезда в Иерусалим [107] и дал ему в качестве милостыни пятнадцать или шестнадцать юлиев [108], а также кусок ткани, который он многократно сложил и Поместил себе на живот из-за стоявших тогда сильных холодов.

После того как означенный паломник понял, что воля Божия была в том, чтобы он не остался в Иерусалиме, он всегда ходил, размышляя о том, quid agendum(что делать? лат.), и в конце концов склонился к тому, что некоторое время ему нужно поучиться, дабы он мог оказывать помощь душам, и решил идти в Барселону. Поэтому он отправился из Венеции в Геную.

И вот однажды, когда он был в Ферраре, в главной церкви, совершая благоговейное поклонение, один нищий попросил у него милостыню, и он дал ему один маркетто [109], то есть монету в пять или шесть куатринов. Вслед за первым пришёл ещё один, и он отдал ему другую монетку, которая у него была, чуть побольше. A третьему он отдал целый юлий, поскольку у него остались только юлии. И вот, поскольку нищие видели, что он раздаёт милостыню

Маленький кораблик перенёс много испытаний (§ 49).

Когда он был в Ферраре,  один нищий попросил у него милостыню, и он дал ему один маркетто  (§50)

они только и делали, что подходили, и он роздал всё, что у него было. Наконец, сразу много нищих пришли просить милостыню. Он отвечал так: пусть, мол, его простят, но у него ничего больше нет.

51. Из Феррары он отправился в Геную. По пути он встретил нескольких испанских солдат, которые той ночью обошлись с ним радушно. Они крайне удивились тому, как ему удалось пробраться этим путём — ведь нужно было пройти почти посередине между двумя войсками, французским и императорским! [110] — и просили его свернуть со столбовой дороги на другую, безопасную, которую они ему указали. Однако он не внял их совету, а пошёл прямо прежним путём и наткнулся на сожжённую и разрушенную деревню. Поэтому до самой ночи он не нашёл никого, кто дал бы ему что-нибудь поесть.

А на закате солнца он подошёл к деревне, окружённой <солдатами>, и стражники тут же схватили его, думая, что перед ними шпион. Бросив его в домик близ ворот, они принялись его допрашивать, как обычно делается в тех случаях, когда есть какие-либо подозрения. На все вопросы он отвечал, что ничего не знает. Тогда его раздели и пристально осмотрели всего, до самых башмаков, и все части <тела>, чтобы увидеть, не несёт ли он какое-нибудь письмо. Но, не сумев ничего найти никакими способами, они взяли его, чтобы отвести к капитану: он, мол, заставит его говорить. И, хотя он просил, чтобы его отвели в его ропилъе, они не захотели отдать её, и повели его так, в вышеупомянутых штанах и хубоне.

52. На ходу паломнику было нечто вроде того явления, в каких ему представлялся Христос, хотя это и не было таким же видением, как другие. Его вели по трём широким улицам, и шёл он без малейшей печали — напротив, с радостью и довольством. У него в обычае было говорить с кем бы то ни было на «ты», и он

На ходу паломнику было что-то вроде того явления, в каких ему представлялся Христос, хотя это й не было таким же видением, как другие (§ 52).

придерживался этого из благоговения, поскольку так говорил Христос и апостолы, и т. п. [111] И вот, пока он шёл по этим улицам, ему пришло на ум, что в такой переделке было бы неплохо оставить это обыкновение и говорить капитану «Ваша милость»: ведь он побаивался пыток, которым могли его подвергнуть, и т. д. Но, поняв, что это искушение, он говорит: «Раз это так, я не стану называть его “Ваша милость”, не буду с ним почтителен и не сниму перед ним шапки».

Они приходят во дворец капитана. <Паломника> оставляют в нижнем зале, и через некоторое время с ним заговаривает капитан. А он, не выказав ни малейшей вежливости, отвечает немногословно, да ещё и с длинными паузами между словами. Тогда капитан принял его за сумасшедшего и сказал тем, кто его привёл: «Этот человек не в своём уме; отдайте ему его вещи и гоните прочь».

Выйдя из дворца, он сразу же повстречал одного испанца, жившего там, который взял его к себе домой, дал ему поесть и снабдил всем необходимым на эту ночь. Затем, выйдя в путь поутру, он шёл до самого вечера, когда его увидели двое солдат, стоявших на башне, и спустились, чтобы схватить его. Его отвели к капитану, который был французом, и капитан спросил его, в числе прочего, откуда он родом. Узнав, что он из Гипуски, капитан сказал ему: «Я тоже оттуда, неподалёку», — кажется, поблизости от Байонны, — и тут же сказал: «Отведите его, дайте ему поесть, и обращайтесь с ним хорошо».

На этом пути из Феррары в Геную случилось много других мелких происшествий. Наконец он пришёл в Геную, где его узнал один бискаец, фамилия которого была Портундо [112] и который говорил с ним при других обстоятельствах, когда он служил при дворе Короля Католика[113]. Этот бискаец посадил его на корабль, шедший в Барселону. Тогда <паломник> подвергся страшной опасности, ибо их чуть не захватил Андреа Дориа, который гнался за ними, будучи тогда на стороне французов[114].

Глава VI Учёба в Барселоне

54-55. В Барселоне <паломник> начинает учиться; ему приходится преодолеть некоторые трудности, встающие перед ним. — 56-5 7. Он направляется в Алькалу, чтобы изучать философию и теологию. — 58–59. Занимается преподанием упражнений и разъяснением христианского вероучения. Подвергается судебному процессу. — 60–62. Его помещают в темницу, а затем отпускают на свободу. — 63. Он выходит из Алькалы в направлении Вальядолида и Саламанки.

54. Прибыв в Барселону [115], он сообщил о своём намерении учиться Гисабель Росер [116] и магистру Ардёволю [117], который преподавал грамматику. Обоим показалось, что это очень хорошо, и последний предложил обучать его бесплатно, а первая — обеспечить всем необходимым для жизни.

В Манресе у паломника был один <знакомый> монах (кажется,

Вернувшись в Барселону, он начал учиться очень старательно (§ 54).

из <Ордена> святого Бернарда), человек весьма духовный, и <паломник> желал находиться при нём, чтобы обучаться, чтобы успешнее вести духовную жизнь, а также приносить пользу душам Поэтому он ответил, что примет это предложение, если не найдёт в Манресе тех возможностей, на которые надеялся. Однако, придя туда, он обнаружил, что этот монах умер [118]. Поэтому, вернувшись в Барселону, он начал учиться очень старательно.

Но ему сильно мешала одна вещь: когда он начинал зубрить [119] как это необходимо на начальных ступенях грамматики, к нему приходили новые духовные постижения и новые радости, и они настолько его захватывали, что он не мог зубрить и не мог отогнать их, как отчаянно ни боролся с ними.

55. И вот, многократно поразмыслив об этом, он сказал себе: «Когда я молюсь, когда стою на Мессе, ко мне не приходят столь яркие постижения». Так мало-помалу он осознал, что это было искушение. Тогда, помолившись, он отправился в Санта-Мария дель-Мар [120], рядом с домом учителя, и попросил его, чтобы тот со изволил разок выслушать его в этой церкви. И вот, когда они при сели, он правдиво рассказывает ему обо всём, что происходит н его душе, и о том, сколь мало преуспел он до сих пор по этой причине. Однако он дал вышеозначенному учителю обещание, сказав: «Обещаю Вам, что никогда не буду отвлекаться, слушая Вас, все эти два года, покуда в Барселоне у меня есть хлеб и вода, которыми я могу обойтись». Когда он с сильным чувством дал это обещание, никогда более не было у него этих искушений.

Боли в желудке, начавшиеся у него в Манресе, из-за которых он надел обувь, прекратились, и с желудком у него было всё в порядке с тex пор, как он отправился в Иерусалим. По этой причине, обучаясь в Барселоне, он почувствовал желание вернуться к прежнему покаянию, и потому для начала проделал дырки в подошвах своих башмаков. Мало-помалу он расковырял их так, что, когда настали зимние холода, он носил лишь верхнюю покрышку от них.