Новый Мир Новый Мир - Новый Мир ( № 8 2009)

• Название: Новый Мир ( № 8 2009)
• Автор: Новый Мир Новый Мир
• Жанр: Современная проза

Ежемесячный литературно-художественный журнал http://magazines.russ.ru/novyi_mi/

---

Но если к теоретическим взглядам атеистов добавить всю их эмоциональную „периферию” — может ли это считаться верой?

Сомневаюсь. Ведь эта „периферия” вторична по отношению к религиозной вере.

И вот почему: атеисты не испытывают ни внутреннего ощущения присутствия, ни ощущения отсутствия. Их убежденность в своей правоте зачастую подпитывается лишь азартом антирелигиозной борьбы. Если бы все верующие внезапно улетели на Марс (захватив с собой и все, что связано с религией), оставшиеся быстро бы успокоились и прекратили обсуждать „основной вопрос философии”. Впрочем, спустя какое-то время среди них возникли бы люди, „желающие странного”, — и все опять повторилось бы”.

 

Юрий Красноярцев. Семь писем из монастыря. — “Братина”. Литературно-художественный альманах. 2009, выпуск 1 (13).

Автор, бывший соловецкий послушник, служащий ныне в сане иерея в одном из подмосковных монастырей, выступает здесь под псевдонимом. Эти письма в мир — укрепляющие, согревающие сигналы друзьям, посылаемые на удивительной волне искренности и чистосердечия — выдают в авторе тягу к литературному письму. Да он и сам “проговаривается”: “Писательство же точит меня, как червь. Не могу по-человечески высказать своих чувств, уже и в письмах сочинения сочиняю”. И тут же, в другом письме, к другому адресату: “Вот что мне ответить на твое письмо? Можно ли вообще отвечать на письма? „Верно, мы все разговариваем сами с собой” — целиком и полностью с тобой согласен. Недавно до меня дошло, что многие из моих писем — это исповеди, только словесно обставленные. Мне бы их духовнику перед аналоем с Евангелием и крестом, а я их запечатываю в конверты. Зачем? Затем, что духовнику надо покаяние в чистом, так сказать, виде, а мне нужны слушатели, как талантам поклонники. Да и тяжело оно и горько покаяние в чистом виде. Вот и занимаемся мы словесным подслащиванием. Ну хоть так… И еще недавно выяснилось, что покаяние — это слово греческое, и означает оно перемену ума”.

И в каждом письме — проповедь: ясная, образная. “Для вечной жизни, скажи, чем пригоден этот Шпенглер? На Страшном Суде о чем меня спросят: о типах культуры или о том, как я жизнь свою прожил?”

 

Марина Кудимова. Гоголь и… — Альманах “Илья”, 2009, выпуск восьмой .

Здесь две части: “Гоголь и пост” и “Гоголь и опиум” (читателей ждут неожиданности, в том числе разговор об отношении к наркотикам в гоголевские времена). Исследованию предшествует что-то вроде эпиграфа от редакции:

“Газетные обозреватели (хорошая как-то попалась опечатка: оборзеватели), взявшие на себя роль критиков и экспертов, выдвинули тезис: время писания в стол прошло, сегодня пишут только за деньги. Такая культурная глухота вызывает ухмылку скорее, чем возмущение: как будто что-то изменилось оттого, что „стол” стал метафорой оперативной памяти компьютера. Или как будто продажность когда-либо осуществлялась иначе.

Россия по-прежнему пишет и мыслит „в стол”.

Просто стол разросся до размеров ЖЖ.

(„Пишем в стол”. Из блога Марины Кудимовой.)”

 

От редакции. Операция “Э”. — “Русский репортер”, 2009, № 22 (101) <http://www.rusrep.ru> .

“Что побудило Управление „Э” (новая экспертная структура на базе бывшего РУБОПа. — П. К. ) заподозрить в „монстрациях” (культурные акции новосибирского художника Артема Лоскутова. — П. К. ) признаки экстремизма? То, что „больше трех не собираться”? Или только под нужными флагами? Тогда зачем вообще жить?

Экстремизм — он теперь действительно как наркотик. Его можно подбросить любому. Вот и в этой статье при желании можно усмотреть признаков экстремизма сразу на несколько уголовных дел. А если зайти в книжный магазин, то там этого экстремизма вообще немерено под каждой обложкой. Включишь телевизор — сплошной экстремизм, даже если на экране первые лица государства. Короче, работы — непочатый край: знай получай себе звездочки и повышай зарплату.

Значит ли это, что настоящего экстремизма у нас нет? Еще как есть! Это действительно одна из главных угроз целостности страны. Вспышки ненависти и политические убийства происходят регулярно, а значит, за ними стоят настоящие разжигатели. Вот только контора „Э” пока предпочитает искать опасность, как в том анекдоте: не там, где она действительно есть, а там, где светлее. Зачем внедряться в исламистские или националистические группировки? Зачем заниматься опасной и кропотливой работой, если можно просто зайти в Интернет и найти на каком-нибудь заштатном форуме чье-нибудь тысячу раз не прочитанное „Ненавижу эту страну!”.

Борьбой с настоящим экстремизмом занимались, занимаются и будут заниматься спецслужбы и работники других подразделений МВД. А сотрудникам Управления „Э”, похоже, уготована участь цензора общественной жизни. Смешного, опасного и деградирующего. Насколько нам известно из разговоров с бывшими рубоповцами, которые еще не совсем сошли с ума на новой работе, им самим эта участь представляется печальной и позорной.

Что же делать? Да, пока не поздно, признать попытку неудачной. И либо распустить избыточное управление, усилив борьбу с экстремизмом на других направлениях, либо кардинально изменить систему оценки деятельности „антиразжигателей”, чтобы не стимулировать высасывание уголовных дел из пальца. Иначе в какой-то момент Управление „Э” само станет серьезным фактором дестабилизации в стране. Уже становится”.

 

Андрей Пионтковский. В поисках потерянного времени. — “Континент”, 2009, № 1 (139) <http:// magazines.russ.ru/continent>.

Содержание нынешнего номера своеобразно “зажато” между опровержением в связи с интервью Андрея Илларионова (2007) “о том, что Дубинин Сергей Константинович, Алексашенко Сергей Владимирович” учествовали-де “в валютных операциях на Чикагской бирже” (стр. 9), и — ликующей публикацией результатов экспертизы текстов А. Пионтковского “Нелюбимая страна” “За Родину! За Абрамовича! Огонь!”, которые тоже стали поводом к судебному разбирательству “о возбуждении ненависти”.

Длинное заключение экспертов набрано мелким кеглем и закрывает номер.

А здесь ведущий научный сотрудник Института системного анализа РАН, завершая свой горячий текст, глашатает таким образом: “Не являются ли эти две победы — на процессе убийц Политковской и на процессе над книгами Пионтковского — свидетельством или предвестником наступающей в России оттепели?

Да, являются — но не той оттепели сверху, о которой уже почти год говорят поклонники теории „либерального наследника”.

Это оттепель снизу, инициированная не „наследником” Медведевым, а рабочим-кровельщиком Колесовым и учеными-филологами Смирновым, Кукушкиной, Савеловой, людьми, честно выполнившими свой долг (эксперты текстов А. П. — П. К. ).

А „наследнику” не разрешили, и он не посмел помиловать Светлану Бахмину, хотя его об этом публично почтительно просили его же пиарщики из Общественной палаты.

Вообще степень патологического садизма, проявляемого высшей властью в отношении Василия Алексаняна и Светланы Бахминой, такова, что заставляет с тревогой задуматься о психическом здоровье людей, стоящих во главе ядерной супердержавы.

Предложение отпустить за 50 миллионов умирающего Алексаняна, которого уже два года подвергают пыткам, — вот пример „оттепели” сверху, на которую способны наши власти.

Кому-то из высочайших гуманистов, наверное, пришла в голову мысль, что „смерть этого незначительного юриста в заключении принесет НАМ больше вреда” и поэтому стоит, пожалуй, отказаться от удовольствия продолжения его пытки.

2009-й станет годом оттепели снизу. Все больше людей будут отказываться от набоковского „приглашения на казнь”, от игры по правилам, навязанным обществу чекистской клептократией. И тогда режим окажется перед дилеммой — переходить к массовым репрессиям или, наконец, решиться на как всегда запоздалую оттепель сверху”.

По-моему, последний абзац этого сочинения прочитывается как-то двусмысленно. Так снизу или сверху нам предсказали оттепель — я что-то никак не соображу?

 

Евгения Пищикова. Три кодекса. Бытовая мораль и житейская нравственность. — “Русская жизнь”, 2009, № 9 (48).

Тема номера — “мораль”.

“А майор Евсюков в припадке стыда перед собой и соседями кончает с девятью встречными (я понятия не имею, какие именно эмоции руководили этим сытым и пьяным милиционером; это адвокаты — по слухам — в качестве одной из версий защиты обдумывают, не сыграть ли на глубоком личностном кризисе, будто бы переживаемом г-ном Евсюковым в тот жизненный период и приведшем его к суицидальным настроениям). Ну а „по понятиям” — никакого стыда Евсюков испытывать не мог и не может, и действия его не самоубийственные, а банально убийственные.