Новый Мир Новый Мир - Новый Мир ( № 12 2009)

• Название: Новый Мир ( № 12 2009)
• Автор: Новый Мир Новый Мир
• Жанр: Современная проза

Ежемесячный литературно-художественный журнал http://magazines.russ.ru/novyi_mi/

---

Голые тела уже никого не удивляют, и тогда видео делается из сотен голых тел, покрывающих асфальт и оказывающихся, помимо всего прочего, метафорой массового общества со стертой идентичностью. На видео в соседнем зале парни, обряженные в национальные костюмы, расчехлили ширинки и вытащили свои эрегированные причиндалы, слушая монументальную певицу, исполняющую народную песню.

Материалы обманывают и обманываются, прикидываются не тем, чем являются на самом деле: готический собор – трактором, а скутер – бензовозом, парафиновая головка – сыром, а черная паутина – тишиной пожарища. Целый зал выделен скульптурам, построенным на оптическом обмане: смысл меняется от того, под каким углом на них смотреть.

Куратор Жан-Юбер Мартен выстроил «Против исключения», основной проект Третьей московской биеннале , как каскад аттракционов, начинающийся уже в фойе. Струи искусственного водопада, образующие мгновенно исчезающие слова, и два больших воздушных шара с нанесенными на них очертаниями материков, болтающихся под мощными воздушными потоками, обещают зрелище, которое существует только здесь и сейчас.

В центре «Гаража» выстроена прямолинейная выгородка с разветвленной системой залов, вне которой, по бокам, тоже идет какая-то культурная жизнь из картин, скульптур, инсталляций и объектов. Но маршрут продвижения выстроен так логично и правильно, что отклониться от него невозможно, так ты и идешь по логике куратора.

С помощью многочисленных артефактов Мартен ставит спектакль, соединяя художников из разных стран, а также разные стили и жанры.

Экспонаты переговариваются друг с другом, дополняя или опровергая соседей; каталог, где все это разбито на составляющие, не работает: выставка в «Гараже» важна именно своим единством, которое можно трактовать по-разному. Например, как некий законченный цикл, начинающийся большой инсталляцией с участием кур, мертвых (изображенных на фото) и живых, копошащихся тут же, в клетке.

Напротив кур повешено видео, на котором копошатся полуголые немецкие старухи. Тут же висит странная, на грани с примитивизмом, африканская фигуративная живопись большого формата.

Дальше, на разных этапах выставочного лабиринта, где темные загончики для видео чередуются с серыми загонами для отдельных мини-экспозиций, попадутся инсталляции с участием, ну, например, птиц, противопоставленных разложенным электрогитарам, издающим звуки, или же с участием насекомых (запомнил две таких), черепах и змей.

После всех этих многочисленных кругов кромешного арта, на выходе, Мартен забивает последние мощные гвозди, пуская подряд, по нарастающей, три самые эффектные инсталляции - уже упоминавшиеся фото случайных неопознанных трупов, обряженных в модные тряпки, и загон, в котором на электрических каталках мотаются натуралистические муляжи спящих стариков - генералов, муфтиев и священников.

«Против исключения» выстроено и разыграно как представление авангардного театра, в котором одновременное действие кипит и пенится на всех площадках сразу, складываясь (или не складываясь) в некое подобие единства в голове ошалевшего от сочных и зрелищных аттракционов зрителя...

Проект, сделавший ставку на художников из третьего мира (куда практически не попали творцы из стран СНГ и Варшавского договора, а русские художники приглашены в качестве экзотического дополнения), должен, по замыслу куратора, собрать «каждой твари по паре». Объединить маргиналов, не попавших в столбовую историю искусства (самых модных ныне в мире радикалов из Китая и из Индии начали привечать и раскручивать лишь в последнее время) - европейского и американского.

Но, сведенные в альтернативную историю искусства, развивающуюся вдалеке от привычных арт-центров, эти самые «пограничные явления» сами слились в некоторое подобие мейнстрима, такого же яркого, развлекательного и социально озабоченного, как и у их европейских коллег.

Фактуры и палитры поменялись, но на первый план вышли все те же общественно ангажированные явления: бедность, безработица, эмиграция, агрессия, некоммуникабельность и разобщенность. С тех пор как кончился модернизм, более другого озабоченный созданием персональных мифологий, искусство стало выхолощенным и прямолинейным, опять же напоминающим театр, когда мессидж возможно передать одной фразой.

Искусство стало зрелищным и активным, иначе его просто не заметишь и пройдешь мимо. Объекты на выставке «бабачат и тычут», перекрикивая соседей и стирая в памяти друг дружку - пока дойдешь до финала, многое оказывается забытым.

В этом разноплеменном, разноязыком гомоне невозможны понимание и единство - ну какое, в самом деле, возможно смысловое поле на Ноевом ковчеге? У Ковчега может быть лишь одна цель - спасение утопающих видов и пород.

Так и тут, в «Гараже», светлом и просторном, стоящем посреди вечернего города, мокнущего под дождем, где в нетопленых квартирах сидят москвичи и гости столицы, разыгрывается многоголосная сказка о том, чего нет и, несмотря на многие экивоки в сторону реальности, быть не может.

Оттого зрителям так нравится прятаться в темных комнатах с видео - именно здесь посетителей «Гаража» окончательно настигает ощущение комфорта: шумный и тревожный город, спрессовывающий стрессы и впечатления, окончательно отступает вместе с угрюмыми охранниками и вавилонским столпотворением экспозиции. Только тут, будто бы во чреве, ты один на один остаешься с предъявленным материалом, ну и с самим собой. Между прочим, многие этого диалога глаза в глаза не выдерживают. Сам видел.

Екатерина Деготь в своих заметках с выставки права: культура Африки и Океании представляется среднестатистическому россу сборником сказок для младшего дошкольного возраста.

Ритуальные бубны, маски и фактурные одежды, декоративные панно работают здесь не на исключение, но на включение в мир иллюзий и психоделического волхвования, говорящего на чужом языке. Красиво, но чужеродно. И это несмотря на то, что самыми интересными на основной экспозиции биеннале оказываются работы именно русских художников, аккуратно и тактично распределенные по всему зрительскому пути. Я не нарочно, просто совпало, дело не в патриотизме, но отечественные умельцы говорили со мной на понятном языке, их высказывания казались очевидными, а мастерство - безусловным.

Артефакты мировых знаменитостей быстро опали и стерлись, а произведения «наших», хотя я специально и не задавался такой целью - запомнить их или каким-то образом выделить, до сих пор стоят перед глазами, и их просто перечислить без обращения к бумажкам или записям.

Очередная фреска Валерия Кошлякова из скотча, изображающая Эрехтейон. Большой ком «Перекати-поле» Хаима Сокола, составленный из полосок, нарезанных из умных, идеологически выдержанных текстов.

Красный угол «Синих носов» с экспозицией памяти Б. У. Кашкина, с одной стороны воскресившей этим мемориалом чудесного человека из города Свердловска, а с другой - вступившей в полемику с персонажностью Ильи Кабакова, выставившего на этом же самом месте, в этом же самом «Гараже», музей трех вымышленных живописцев [25] . Одна из лучших работ Дмитрия Гутова - супрематическое небо с расставленными на нескольких уровнях для создания объема геометрическими конструкциями, заменившими звезды и светила.

Уже упоминавшиеся разодетые трупы АЕС+Ф’ов.

Кристаллы небоскребов города будущего, запертые в ржавых мусорных баках от Александра Бродского.

Персональный закуток Павла Пепперштейна с картинами, посвященными утопической столице будущей России.

Тотальная инсталляция Ивана Чуйкова, изображающего мещанскую квартиру, разрубленную на две неравные части.

«Сказка о репке», инсценированная Дмитрием Цветковым, из чучел соответствующих животных, одетых в шубы соответствующего меха.

Трогательные примитивы узника психиатрической больницы Александра Лабанова в духе народной живописи, народной живописью и являющиеся.

Ну и Юрий Альберт, уже на выходе концептуально выступивший с надписью, предлагающей учредить новую художественную премию лучшему участнику биеннале. С оплаченными похоронами, если таковой не доживет до следующей биеннале.

Если у выставки Мартена и есть хребет и скрепы, то это вкрапления московских художников, задающих толпе иностранных участников хотя бы какую-то логику. Логику вписанности в мировой арт-контекст, оценить которую могут лишь редкие специалисты.