Георгий Федотов - Судьба и грехи России

• Название: Судьба и грехи России
• Автор: Георгий Федотов
• Издательство: Издательство «София»
• Жанр: Философия
• Год: 1992
• ISBN: 5-87316-002-3

Федотов Георгий Петрович(1886 - 1951 гг.) — выдающийся русский мыслитель и историк. Его научные интересы были сосредоточенны на средневековом и древнерусском христианстве. Был близок к Бердяеву и св. Марии (Скобцовой). Защитник свободы и честности в Церкви, мысли, обществе.

Федотов  Г.П., Судьба и  грехи России /избранные статьи по философии русской истории и культуры/

---

                                          Каким ты хочешь быть Востоком,

                                          Востоком Ксеркса иль Христа?

                Уже  поколение Александра III дало на этот вопрос ясный, хотя и бессознательный ответ. Идеал правды был   принесен в жертву славе и мощи. Стилизованный по-православному,Ксеркс стал идеалом православного царя и всего русского мнимохристианского национализма. Отступничество революции   было  предвосхищено   давно —   Леонтьевым и Данилевским. Большевизм, сорвав все маски, строит Россию Ксеркса.

                Если трудно издали видеть Россию, судить о происходящих в ней социальных и культурных процессах, то еще труд  нее судить о совершающемся в ее духовной глубине. Во всяком случае, нет ничего, что бы оправдывало безответственное  ликование. Кричать сейчас о победе христианства в России —  все равно, что затягивать свадебную песню на похоронах.  Правящая, активная, молодая Россия, насчитывающая, во  всяком случае, миллионы... глоток, гонит христианство с

                                      О НАЦИОНАЛЬНОМ ПОКАЯНИИ                            

==47

                                                                                                                                                                                                                яростью одержимого. Горсть мучеников умирает в каторжных тюрьмах  и ссылке. Масса не поднимается на защиту ее вчерашних святынь. Звериная борьба за жизнь поглощает ее всецело. Трудно судить, остается ли еще уголок в ее душе, доступный нездешнему Слову. Может быть, еще как вздох о невозвратном, утраченном и невозможном...

                Как  бы ни оценивать силы борющихся сторон, ясно од но. Сейчас происходит отчаянная борьба за душу России и ее духовную судьбу. Сколько праведников спасают Содом? Кто сочтет? В руках архангела повисли весы над бездной, и чашка  их колеблется под тяжестью бедных человеческих душ. Таково должно быть наше восприятие совершающегося. Это страшно. Это страшнее, чем у постели тяжело больного в час кризиса. И в этот час — молчания и молитвы — кощунственна осанна иерихонских труб, неуместны торжественные гимны  на тему: «С нами Бог! Разумейте, языци, и покоряйтеся...».

                Если же не молчание, а слово, то о чем? Какое слово может  быть религиозно действенно, может помочь спасительному  выходу из кризиса? Только одно: вечное слово о покаянии.

                Покаяние —  ужас и отвращение к себе («и трепещу и проклинаю»), ненависть к прошлому, черта, рубеж, удар ножа, новое рождение, новая жизнь... Incept vita nova.

                Почему  Россия — христианская Россия — забыла о покаянии? Я говорю о покаянии национальном, конечно. Было ли когда-нибудь христианское поколение, христианский народ, который  перед лицом исторических катастроф не видел  в них карающей руки, не сводил бы счеты со своей совестью? На другой день после татарского погрома русские  проповедники  и книжники, оплакивая погибшую Русь, обличали ее грехи... Жозеф де Местр видел в революции  суд Божий. А в православной России не нашлось пророческого обличающего голоса, который показал бы нашу вину  в нашей гибели. Это бесчувствие национальной совести само по себе является самым сильным симптомом болезни. Пореволюционные   националисты в этом отношении как две капли воды похожи на своих отцов: националистов школы Александра III. Если от последних христианская совесть требует покаяния в грехах старой России, то  от первых, стоящих на почве революции, требуется покая-

                                                   Г. П. Федотов

==48

  ние в ее грехах. Каково должно быть пореволюционное   христианское сознание? Оно, прежде всего, исполнено ужаса   перед революцией как своим грехом, грехом своего народа   и стремления  начать новую жизнь, чистую от кровавых   воспоминаний, хотя и на почве, политой кровью, в условиях, созданных революцией.

                Вместо этого христиане говорят о переключении революционной  энергии. Это значит: та ярость, та одержимость   злобы, которые сегодня направлены на построение классового и безбожного Интернационала, завтра будут направлены на созидание национальной  и православной России.   Какой кошмар! Рука, убивающая сегодня кулаков и буржуев, завтра будет убивать евреев и инородцев. А черная человеческая душа останется такой же, как была, — нет, станет   еще чернее...

                Я знаю, что ничего такого не хотят пореволюционные   христиане. Но, не требуя покаяния, но, преклоняясь перед   разливом революционных стихий, такое будущее они готовят. Самое страшное, что в этой перспективе нет ничего   невозможного. Ненависть, больная и ослепляющая, как и   мания преследования, легко могут изменять свой объект.   Народ, который за несколько лет до революции избивал  социалистов, стал избивать буржуев, — оставшись, в сущности, самим собой. Если отвлечься от религиозной темы,  то переключение революционной энергии в национальную —  самое обыкновенное явление. Наполеон вырастает из Дантона, как Муссолини из Гарибальди. Только никакими переключениями  зла нельзя получить ни  скрупула добра. Оцерковленное, оправославленное зло гораздо страшнее откровенного антихристианства.

                Бесконечно тяжело, что наше национальное возрождение  хотят начинать, вместо плача Иеремии, с гордой проповеди  Филофея. Бедный старец Филофей, который уже раз отравил  русское религиозное сознание хмелем национальной гордыни. Поколение Филофея, гордое даровым, не заработанным  наследием Византии, подменило идею русской Церкви («святой Руси») идеей православного царства. Оно задушило ростки свободной мистической жизни (традицию преп. Сергия —  Нила Сорского) и на крови и обломках (опричнина) старой, свободной Руси построило могучее восточное царство, в котором было больше татарского, чем греческого. А между тем

                                   О НАЦИОНАЛЬНОМ ПОКАЯНИИ                            

==49

                                                                                                                                                                                                             Филофей был объективно прав: Русь была призвана к приятию византийского наследства. Но она должна была сделать себя достойной его. Отрекаясь от византийской культуры (замучили Максима Грека!), варварская рука схватилась за двуглавого орла. Величайшая в мире империя была создана. Только наполнялась она уже не христианским культурным содержанием.

                Трижды  отрекалась Русь от своего древнего идеала святости, каждый раз обедняя и уродуя свою христианскую личность. Первое отступничество — с поколением Филофея, второе — с Петром, третье — с Лениным. И все же она сохраняла подспудно свою верность — тому Христу, в которого она крестилась вместе с Борисом и Глебом — страстотерпцами, которому она молилась с кротким Сергием. Лампада преп. Сергия, о которой говорил Ключевский, еще теплилась до наших  дней. И вот теперь, когда всей туче большевистских бесов не удалось задуть ее, вызывают, как,  Вия, из гроба старца Филофея: не задует ли он?

                Будем верить, что не задует и что из всех блужданий и блуда освобожденная от семи бесов Россия, как Магдалина, вернется к ногам навсегда возлюбленного ею Христа.

==50

Новый идол

                Всего несколько лет тому назад можно было утверждать, что европейскому культурному миру угрожают два  врага — одинаково сильных и страшных: коммунизм и национализм. Борьба классов и борьба народов сжигала Европу, как свечу, с двух концов. Вопрос, казалось, лишь в  том, какой огонь добежит скорее до середины — до точки  взрыва. Суждено ли нам погибнуть в мировой войне или в  мировой революции? Но было ясно и тогда, что два исхода  ведут к одному. Война неизбежно приведет к революции, а  революция —  к войне. Поэтому все разговоры на тему о  том, какое зло больше — национализм или коммунизм, —  являлись, по существу, праздными. На нас, на русскую  эмиграцию, Провидением возложена своя миссия: борьба  с коммунизмом. Для того мы здесь, на чужой земле, чтобы  выполнить наш долг. Но только ослепшие в подполье глаза  могли не видеть двусторонней опасности и считать коммунизм единственным врагом человечества. Так, старый русский революционер, закрывая глаза на сложность действительности, видел в самодержавии главного врага мировой  свободы и культуры.