Дмитрий Морозов - Дваждырожденные

• Название: Дваждырожденные
• Автор: Дмитрий Морозов
• Издательство: Эльф
• Жанр: Эпическая фантастика
• Год: 1995
• ISBN: 5-900891-13-5

Д.В. Морозов - историк-востоковед, журналист, создатель общины для детей-сирот «Китеж».

Роман посвящен истории таинственной цивилизации дваждырожденных, отрывочные сведения о которой сохранил священный для всех индусов эпос Махабхарата, на основе свидетельств которого создана эта трилогия. Древнейшая цивилизация оставила потомкам уникальные знания о свойствах человеческой психики, о полетах в космос и контактах с иными цивилизациями. Прозрения древнеиндийских мудрецов, воспоминания о великих битвах и пророчества, позволяющие нам надеяться на возвращение Золотой эры...

---

Потом мы с Митрой поудобнее устроились у огня и в безмолвии смотрели, как нежные сумерки нисходят на землю. В наших сердцах не было горечи. Все страшное, что могло случиться, уже случилось.

Наутро Митра начал собираться в путь. Я долго стоял на холме среди могучих деревьев, наблюдая, как конь и всадник растворяются в размытых красках зари. Потом я вернулся в хижину. У меня все еще не было ни сил, ни желания переступать невидимую черту, отделяющую лесное убежище от бескрайнего и по-прежнему непостижимого мира.

* * *

Шли дни. Густая тягучая жара уступила место сезону дождей. Я всегда любил это грозное и счастливое время омовения усталого лика земли.

Гремящие черные тучи заволокли весь небосвод и стороны света. Вода затопила все так, что было не разобрать, где ровное место, а где реки и холмы. Ревущие, шипящие, как змеи, потоки беспокойной воды украсили леса. На опушках кричали на разные голоса вепри, олени и птицы, в радостном опьянении метались павлины, самцы кукушки и толстые лягушки. Долгими ночами, когда ливень хлестал по сухим пальмовым листьям, я подолгу сидел у очага, любуясь танцем огненного дракона, не вспоминая о прошлом, не рисуя картины будущего.

За дождями в обилии новых оттенков пришло прохладное время, усыпавшее звездами чистое небо. Бесчисленные ночные светила изливали благодатный свет на отстоявшиеся воды лесных водоемов. Казалось, каждая капля лунной сомы, падая на черную гладь воды, утром прорастала белой лилией или благоуханным лотосом. Доброе время забвения и накопления новых сил.

Со времен ученичества в ашраме Красной горы я познал много упражнений и специальных поз, необходимых для сосредоточения и возжигания брахмы. Всем дваждырожденным предписывался некий ежедневный ритуал, укрепляющий душу и тело, дабы огонь Высоких полей не разрушил слабую плоть. Теперь я перестал в нем нуждаться. Любое действие — сбор дров или лекарственных трав, возжигание огня, как и приготовление еды — стало йогой. Сознание, обретающее новую ясность и глубину, перестало ограждать зерно духа от животворных потоков мира. Там, где скапливались корни всех чувств, мыслей и духовных стремлений, сияла собственным светом сбросившая ненужные оболочки, открывшаяся миру истинная сущность моего "я". Бесчисленные повторения побед и поражений оказались лишь майей, мешавшей моему внутреннему взору разглядеть истину.

— Почему я не помню опыта прошлых вопло щений? — спросил я самого себя.

И некто мудрый и отрешенный, с некоторых пор поселившийся во мне, ответил:

— Потому что великий Установитель милосер ден к нам. Много времени понадобилось тебе, чтобы расстаться с переживаниями о событиях, поглотивших тебя в минувшие годы. Даже вели кие свершения, открытия и переживания стали препятствием на Пути. А что было бы с тобой, если к ним добавить знания и чувственный опыт прошлых воплощений? Вспомни, что мешало тво им воинам постигать новое? Именно знания и опыт, обретенные ранее. Знай они больше, и ты не смог бы повести их за собой. Так увещевания патриархов не смогли достичь сердца мудрого Дхритараштры. И что бы случилось с твоим "я", если б сошлись в одном теле забитый раб, крово жадный разбойник, жрица какого-нибудь неведо мого нам божества и жаждущий знаний дважды– рожденный? Они принесли бы в новую жизнь тщетный опыт переживаний, разбитые надежды и, может быть, представление о счастье, не совместимое с ценностями и устремлениями лю дей, наполняющих твой мир. Раб в твоей душе по нуждал бы набивать закрома зерном, как это сде лал Аджа, жрица подарила бы тоску о потерянной чистоте и величии, а разбойник наделил бы неподъемным грузом искуплений. Счастье, что мы пришли в этот мир невинными детьми.

Внутренним взором я окинул прожитую жизнь, опаленную блеском побед и ужасом потерь, разворошив угли прошедших месяцев, уже подернувшихся пеплом забвения. И все это: дорогое, трогательное, дарившее счастье и страдания, вдруг уместилось в одной-единственной капле истинного знания, упавшей на зерно духа. Только эту каплю и сохранит Чаша для будущих воплощений. Но именно она даст силы ростку, который пробьется сквозь мрак небытия, пронеся мою сущность и память в будущее рождение.

Как легко писать об этом сейчас и как трудно совместить это в душе с воспоминаниями моего героя Муни, деловито готовящегося отдать жизнь в битве ради возрождения сообщества совершенных людей, обладающих огненной силой брахмы.

Но звучит во мне голос древней памяти. Он бесплотен и едва уловим. Его нельзя усилить, схватить, прижать к уху, как морскую раковину. Этот голос сам всплывает на поверхность из глубин Чаши, оживотворяя облики и деяния тех, кто давно отлит в сияющую форму бесчисленными сказаниями и легендами. Среди могучих царей и героев на далеком конце натянутой струны воплощений еще сияет искра неизбытой жизни моего Муни.

Невольно спрашиваю себя, а смог бы я в нынешнем воплощении действовать и чувствовать, как он. Нет, иные идеалы и жизненные цели рождают во мне творческую энергию. Так что же передается через тьму развоплощений? Могу ли я считать Муни самим собой? Было ли у него предчувствие моего воплощения? Может, и было. Иногда мне кажется, что будущее, скроенное кое-как нашей необузданной фантазией, способно менять настоящее. Луч надежды и веры, устремленный вперед к непрожитым годам и жизням, открывает плотины, рождая приток новых сил, достаточных для продолжения пути к идеалу. Ведь сказано в Махабхарате: "Не было времени, когда бы ни ты, ни я не существовали". Значит, и в прошлом, и в будущем я уже был, есть и буду. И нет смысла беспокоиться о той части моего "я", что до сих пор рубится на Курукшетре с расширенными от ужаса глазами в пыли и кровавом поту. Прошлое сражается за то, чтобы будущее состоялось. Это — ступень постижения мира. А страдания и трудности — лишь необходимый способ обретения опыта. Может, благодаря им и прибывают силы в зерно духа, не позволяя ему кануть втуне, сгнить, раствориться в могиле забвения.

При этой мысли я радостно хлопнул в ладоши и воскликнул: "Свасти!" Так делают брахманы, получившие знак, что их жертва угодна богам. Я прозрел, избавившись от скорби по деяниям, казавшимся бесплодными и жестокими. Если бы Бхишма, Дрона и Крипа оказались сейчас рядом со мной, то они могли бы приветствовать собрата, вступившего в третий ашрам. Только приветствовать, ибо никто во всем мире не мог теперь ни остановить, ни ускорить моего восхождения. Я обрел свободу и желание продолжать путь, не зависящий больше от ашрамов, обрядов, воплощенных Учителей и даже самой смерти. Только так я смогу постичь тайну прорастания зерна духа — единственную сокровенную истину человеческой жизни.

Надо только уметь ждать, ибо всему свой срок. И пришла весна.

* * *

Однажды утром я вышел из хижины, чтобы встретить зарю. И увидел в чистоте цвета и кипении форм снежно-белый клубящийся, как облако, озаренное солнцем, жасминовый куст. Казалось, вся майя мира сгустилась предо мной в магический знак, яркий и неоспоримый, как память юности. Почему я заметил его только сегодня? Почему только сейчас моего слуха достигло тягучее гудение пчел, опьяненных сладкой амритой? Я стоял, наполненный восторгом, чувствуя, как медленно, почти неощутимо, падают на алтарь сердца золотые капли мгновений.

Из состояния радостного остолбенения меня вывел короткий, неуверенный смех. Рядом с белым кустом лежал сухой ствол дерева, поваленного еще в сезон дождей. На скрещении черных ветвей я увидел женщину, сидящую в непринужденной позе небесной танцовщицы. Она слегка откинулась, расправив плечи и свесив стройные ноги к самой траве, словно готовая к бегу, танцу, полету. Я так давно не видел женщин, что фигура на том конце поляны показалась мне сотканной, подобно Тилоттаме, из осколков драгоценных камней. Образы Нанди, Прийи, Латы, как тени облаков, прошли по моему сердцу. Не знаю почему, но именно Лату я меньше всего надеялся увидеть рядом со своей хижиной. Кармическое кольцо вернуло мою жизнь к ее началу. Для юноши, некогда жившего в этой хижине, апсара была отдаленным будущим.

Я стоял и смотрел, боясь подойти. Слишком уж много в Сокровенных сказаниях было рассказов о подвижниках, попавших в плен иллюзии, сотканной ракшасами.

Женщина, как видно, поняла мои колебания и легко спрыгнула с черного ствола на изумрудный ковер травы. С грациозной непринужденностью она поправила светлую ткань, обтекавшую ее бедра и плечи, и двинулась ко мне. Лунный блик в трепетной тени леса. Запах жасмина, звездное сияние в глазах, чуть похудевшее, заострившееся лицо… Это была Лата.

Как ты сюда попала? — спросил я, что на самом деле надо было понимать: "ты не порождение майи?"

Не бойся. Ты видишь телесное воплощение своей жены, — сказала Лата, и я почувствовал, каких трудов ей стоила эта попытка пошутить. — Я не разучилась путешествовать с тех пор, как мы пересекли с тобой долину Ганги.