Эмманюэль Роблес - Это называется зарей

• Название: Это называется зарей
• Автор: Эмманюэль Роблес
• Издательство: Терра
• Жанр: Современная проза
• Год: 1998
• ISBN: 5-300-02275-6

Эмманюэль Роблес (1914–1995) — известный французский романист и драматург, член Гонкуровской академии.

В сборник вошли его романы: «Это называется зарей», в котором рассказывается о романтической любви, развивающейся на фоне детективного сюжета, «Морская прогулка» — об участнике Второй мировой войны, который не может найти себе место в мирной жизни, и «Однажды весной в Италии» — взволнованный рассказ о совместной борьбе итальянских и французских антифашистов. Роман «Это называется зарей» был экранизирован выдающимся режиссером Луисом Бюнюэлем.

---

— Ясно. Минуточку! Пойду возьму фонарь и медицинскую сумку.

— А ваша машина?

— Не стану же я выводить машину из-за такого пустячного расстояния!

— Ну хорошо!

Слышно было, как бьются о берег волны. Они издавали глубокий, протяжный, торжественный звук, и казалось, будто рушатся высокие дома.

Вернувшись, Валерио увидел, что Пьетро рассматривает висевшую у входа в коридор фотографию под стеклом. На ней была изображена статуя Христа на краю дороги. Валерио сделал этот снимок в марте сорок четвертого где-то возле Бенафро. Джи-ай[5] использовали эту статую вместо столба для своих бесчисленных телефонных проводов, и Христос, затянутый путами, стягивавшими ему живот, шею и голову, и без того уже изуродованный обстрелом, казалось, страдал от еще более варварской пытки, чем распятие.

— Тебе это интересно? — спросил Валерио.

— Пожалуй. Такая фотография впечатляет.

— Даже такого отъявленного нечестивца, как ты?

Пьетро пожал плечами.

— Уж эти мне американцы… Просто уму непостижимо.

Валерио с улыбкой дружески похлопал его по спине. В тот момент, когда они уже собирались проститься, мимо проехал грузовик с шахты. Его кузов страшно громыхал на неровной мостовой виа Реджина-Элена. Мужчина, который вел его, поднял на лоб огромные черные солнцезащитные очки, и это придавало ему вид фантастического гигантского муравья.

Пьетро глядел вслед грузовику, удалявшемуся в ореоле толстого слоя пыли, поблескивавшей в свете фонарей.

— Придется, может, решиться и пойти наняться туда, наверх, — процедил он сквозь зубы. — Но такая работенка мне не по душе…

— Ладно, — сказал Валерио. — Ты правда не знаешь, чего хочет от меня Сандро?

— Он сам вам скажет, если еще совсем не чокнулся. Во всяком случае, если Магда умрет, он наверняка свихнется. Уму непостижимо, доктор, до чего он любит эту девчонку.

Некоторое время он шагал рядом с Валерио, шаркая своими сандалиями, каблуки которых были вырезаны из кусков велосипедной камеры.

— До чего же он любит эту девчонку, уму непостижимо, ей-богу! Сдается мне, что, если Гордзоне и сейчас от него не отстанет, ему придется пожалеть об этом.

Валерио пошел вверх по виа Реджина-Элена. Расставшись с ним, Пьетро отправился к своим друзьям в бар «Палермо». То была единственная часть старого отеля, которую Гордзоне незадорого удалось привести в порядок. Он отдал ее в аренду одному сицилийцу, который постоянно клял его, ибо дела шли из рук вон плохо, а ежемесячная плата была очень высока… «Магду, — думал доктор, — и без того замучила малярия, а тут еще навалилась дизентерия, которая сильно ухудшает ее состояние. Организм истощен, сопротивляется слабо. Если ей удастся выкарабкаться, это будет чудом».

Шел он быстро, прижимая левой рукой сумку и освещая перед собой путь фонариком. Ему не терпелось покончить с Сандро, чтобы поскорее отправиться к Кларе, которая уже, верно, заждалась его. С наступлением темноты она сидела в его любимой маленькой комнатке, забитой тканями, кружевами, стеклянными безделушками, а еще ее украшал вделанный в стену светящийся аквариум, где среди длинных водорослей и колонок крохотного храма медленно двигались карпы…

Фонарь освещал потрескавшийся тротуар и рекламные плакаты на стенах…

PER TUTTA LA VITA chi si é lavato i denti due о tre volte col 2 DROPS continuara a lavarseli col 2 DROPS PER TUTTA LA VITA[6].

Он свернул налево и вскоре очутился за пределами поселка, перед зиявшей черной пропастью долиной. Вдалеке мелькали огоньки. Справа громада более плотных потемок без единого проблеска света указывала на местоположение лагун. Всю жизнь… Этот гнилостный край с его болотами, его зловещими низинными равнинами и лихорадками он выбирал не сам. Он был миланцем, но там родных у него не осталось. В сорок втором году эвакуационное судно доставило его из Туниса в Кальяри. Сначала его направили в военный госпиталь. Затем, вскоре после прибытия на Сардинию союзников, демобилизовали. Он был призывником тридцать шестого года, то есть, иными словами, его разрыв с отечеством произошел довольно неожиданным образом. У него оставался дядя, который жил в Буэнос-Айресе и в каждом своем письме советовал ему перебраться туда. Когда он согласился занять этот пост в Салина-Бьянке, то думал, что проведет здесь не больше двух-трех лет. Край этот был таким печальным, бедным, нездоровым, что не один только дядя из Аргентины советовал ему оттуда убраться. Его тесть тоже давным-давно умолял его переехать в Неаполь. Он даже предлагал ему свою помощь в расходах на первое время. Но появилась Клара. Как раз в тот момент, когда он решился наконец уехать, Клара вошла в его жизнь..

Он нагнул голову под порывом ветра, от которого хлопали полы его пальто. Ограда владений Гордзоне начиналась за эвкалиптовой рощицей. За терновой изгородью яростно залаяла собака. Валерио не видел зверя, но тот, верно, был где-то совсем рядом. Слышна была поступь крепких лап по иссохшей земле. «Это, должно быть, Кобо, гнусная тварь!» Дом находился в конце дороги. Дверь отворилась, и появился силуэт Сандро. «Этот тридцать пятого года призыва. Абиссиния тех славных лет…»

— Добрый вечер, Сандро!

— Привет, доктор!

— Ну как она?

— Входите. Она спит. После полудня у нее был легкий бред.

Голос звучал мрачно, устало. Валерио снял пальто, бросил его на скамью, где лежала газета, раскрытая на огромном заголовке:

EISENHOWER PREPARA I PIANI СОМЕ SE STALIN ATTACCASSE ENTRO SEI MESI![7]

Разумом Валерио отметил слова, но в смысл их не вник. «Они так и не перестали отравлять нас», — подумал он и повернулся к Сандро.

— Какая температура?

Сандро протянул ему листок, на котором цифры были написаны синим карандашом, и застыл, всматриваясь в лицо доктора с тягостным вниманием. Это был очень смуглый, худой мужчина, на нем были рабочие брюки и американская куртка. Искусанный комарами широкий лоб, черты лица тонкие, выражение умное, решительное. Взгляд его черных глаз был пристальным, пронизывающим насквозь.

Из соседней комнаты веяло жарким духом пота и лихорадки. Положив листок на стол, Валерио подошел к изголовью больной. Не трогаясь с места, Сандро следил за каждым его движением, смотрел, как он поднимает одеяло, слушает сердце и кончиками пальцев пальпирует живот. Все еще спящая Магда тихонько застонала. На ее белом, исхудавшем лице набухшие веки казались двумя синеватыми шариками. И снова за домом залаяла собака. Сандро нетерпеливо махнул рукой, но Валерио уже выпрямился, проведя ладонью по лбу молодой женщины.

— Ну что? — спросил Сандро.

Сурово сжав губы, он ждал ответа, зрачки его блестели.

— Никаких перемен по сравнению с утром, — молвил Валерио. — Надо продолжать лечение. Я приду завтра около десяти часов.

— Вам известно, что я не смогу заплатить? — с некоторой агрессивностью сказал Сандро.

— Да я ничего с тебя и не спрашиваю, старина.

Валерио говорил спокойно, с некоторой теплотой в голосе. Потом счел нужным добавить:

— В Африке мы долгое время глотали один и тот же песок. Разве это не в счет?

Сандро кивнул головой. Это можно было принять за выражение благодарности. Свет лампы падал ему на голову вертикально, и от этого на его костлявом лице залегли забавные тени.

— Я не смогу заплатить вам, потому что с прошлой субботы Гордзоне лишил меня жалованья.

— И поэтому ты просил меня прийти прямо сейчас?

— Есть и другая причина.

— Почему он отказывается тебе платить? Ведь существует закон…

— Нет. Болен-то не я. К тому же он хочет, чтобы завтра вечером я выехал из этого дома.

— Да он с ума сошел! Это еще что за история?

Сандро лишь усмехнулся.

— Объясни мне, — попросил доктор.

— Гордзоне хочет прогнать меня, потому что мне приходится сидеть с женой. Он считает, что я не выполняю своей работы и не слежу за той частью владений, за которой обязан следить. Он уверяет, будто бы украли фрукты, повредили деревья. Подлец, ведь все это неправда. Просто он хочет выбросить меня на улицу!

— Он знает, что твоя жена больна?

— Знает.

— Что-то тут не так, старик. Завтра я зайду к Гордзоне. И поговорю с ним об этом деле. Думаю, все еще можно как-то уладить. Но ты уверен в том, что говоришь мне?

— Я ведь не сумасшедший! В четыре часа я получил уведомление. Требовалось подписать. Подписывать я отказался.

Тут Магда вздохнула, и доктор сделал знак Сандро говорить потише.

— Мой сменщик приедет сюда завтра вечером. Один тип из Иглесиас. Ему же надо где-то жить, понимаете?

— Думаю, все еще можно уладить, — повторил Валерио. — Гордзоне, конечно, не святой, но он не станет заходить так далеко.