Саймон Грин - Нехоженые Тропки (Любительский Перевод)

• Название: Нехоженые Тропки (Любительский Перевод)
• Автор: Саймон Грин
• Жанр: Детективная фантастика

Джон Тейлор только что обнаружил, что его давно исчезнувшая мать, создавшая Тёмную Сторону — темное сердце Лондона — собирается разрушить его. Джон Тейлор, чтобы спасти место своего рождения, должен будет совершить путешествие назад в очень отдаленное и, вероятно, смертельное прошлое.

---

На следующей прогалине, которой я достиг, меня ждал Хоб В Цепях в окружении своих свинорылых. Он стоял гордо и прямо в мерцающем молочном свете, а его огромная кабанья голова смотрела прямо на меня, когда я остановился на краю поляны. Железные цепи Хоба громко дребезжали, пока он размахивал вокруг себя огромным молотом. Толстая деревянная рукоять была не меньше четырех футов длиной, а сам молот был литой железной болванкой, покрытой коркой из старой засохшей крови и волос. У меня, наверняка, возникли бы огромные трудности просто поднять эту штуку, а Хоб лениво махал им взад-вперед, как будто он ничего не весит. Гигант улыбнулся мне сквозь огромные клыки и издал громкий, глубокий, удовлетворенный звук. Свиноголовые, толпившиеся у его ног, ворчали и визжали вместе с ним, как свиньи в ожидании помоев, которые выльют в их корыто, сдерживаемые только волей хозяина. Они смотрели на меня с жадностью, в глазах не осталось ничего от людей, которыми они когда-то были. Хоб В Цепях двинулся, и они разбежались, чтобы освободить ему дорогу. Я стоял на месте. Он знал, что я не побегу. Отставшая Охота была уже слишком близко. Я должен был пройти через прогалину.

Но даже при этом, я думаю, что он был слегка потрясен, когда я шагнул вперед, направляясь прямо к нему. Он поднял свой огромный молот, жадно ворча, и ждал, когда я буду в пределах досягаемости. Я усмехнулся ему, что, по-моему, вывело его из себя еще больше. Он привык охотиться на жертв, который кричат, рыдают и просят о милосердии. Он решил не ждать, и шагнул ко мне, поднимая обеими руками молот над головой. Свиноголовые, истерично визжа, отступили, чтобы дать ему простор. А я использовал свою самую старую уловку, что вынимает пули из оружия, чтобы вынуть весь воздух из их легких. Свиноголовые как один попадали в обморок, валясь на землю кучей волосатых мешков. Хоб В Цепях качнулся назад, опуская молот, как если бы тот внезапно стал для него слишком тяжелым. А потом он упал на колени, и большая кабанья голова глупо разинула пасть. Я прошел рядом и даже не обернулся, услышав, как он рухнул на землю.

Но грохот его железных цепей дал мне новую мысль, я остановился и оглянулся. Цепи могли бы послужить хорошим оружием, а я должен был использовать каждое преимущество, до которого мог дотянуться. Я вернулся, встал на колени около Хоба В Цепях и потянул одну из длинных железных цепей, но она была накрепко приварена к ошейнику вокруг его горла. Как и все остальные. Хотелось заплакать от разочарования. Я поднялся на ноги, бездумно пнув Хоба В Цепях по ребрам.

И он поднялся. Он неустойчиво качался на ногах, фыркая , ворча и качая кабаньей головой, пока он втягивал воздух обратно в свои огромные легкие. Я изо всех сил ударил его в живот, но единственное, чего добился – повредил себе руку. Он протянулся к молоту, а я пнул его по яйцам, вкладывая в удар всю свою силу. Воздух по-новой вылетел из легкого Хоба В Цепях, его глаза - бусинки закрылись, пока он снова оседал на колени, напрочь забывая о своем молоте. А я побежал дальше.

Охота была по-прежнему прямо позади меня. Создания и чудовища появлялись то с одной стороны, то с другой, чтобы ударить, укусить или порвать меня когтем. Не пытаясь даже сбить меня с ног. Только внося свою лепту, чтобы причинить боль и измотать меня, и насладиться Охотой. Некоторых я избежал, на некоторых напал, но все они оставили на мне свои отметины. Я даже не пытался больше не вскрикивать, просто сконцентрировавшись на продолжении движения. Я смертельно устал, спотыкался и шатался во время бега, кровь насквозь пропитала мое изодранное пальто.

Кровь и пот смешивались, стекая по моему лицу, оставляя привкус меди и соли во рту. Моя левая рука висела бесполезной плетью, разодранная от плеча до запястья кем-то, кого я даже не заметил. Леса вокруг были наполнены хохотом. Я был изранен так сильно, что боль вспыхивала всякий раз, когда моя нога ударялась о твердую землю, но голова оставалась ясной. В любое другое время, такая сильная боль и накопленные повреждения давно бы свалили меня с ног, но я бежал не только ради самого себя. Я бежал для Сьюзи.

Дикая Охота роилась вокруг меня, по очереди бросаясь, чтобы ужалить меня еще, только чтобы подстегнуть меня. И во главе Охоты, сидя на великолепном лунном жеребце спереди и слева стороны от меня, ехал Герни Охотник. Смеясь, наблюдая страдания своей добычи. Его конь была соткан из чистого лунного света, великолепное сияющее существо, легко несущее на себе Эрн. Группа оборотней следовала по его следу, воя лишающими присутствия духа человеческими голосами.

Я понятия не имел, как долго бежал. Как далеко я забрался, или как далеко мне осталось пройти. Было такое чувство, что я бежал всегда, как в одном из тех кошмаров, когда вы вечно бежите и никогда никуда не добираетесь. Я мог лишь едва двигаться вперед, задыхаясь, борясь за каждый дополнительный фут. Каждый вдох отдавался болью в груди, в боках, в спине. Я не мог даже чувствовать больше своих ног и рук. Я больше не бросался на зверей, нападавших на меня, экономя силы.

У меня был план.

Наконец, Герни Охотник направил своего лунного жеребца прямо передо мной, перегородив мне путь, и я вынужден был остановиться. Я рухнул на землю, дыша так тяжело, как мне еще не доводилось слышать. Но я по-прежнему мог видеть, как он смеется. Слышать остальную Охоту, окружающую меня. Герни склонился с конской спины, чтобы обратиться ко мне, и я жаждал стереть улыбку с его лица. Темные беспокойные тени заполонили леса вокруг меня, в нетерпеливой жажде убийства, сдерживаемые только волей Герни. Он наклонился, приблизив лицо вплотную к моему, чтобы быть уверенным, что я услышу его слова.

- Ты хорошо бежал, для смертного. Возглавил веселое преследование, к нашему огромному развлечению. Но теперь все кончено. Охота заканчивается, как всегда было и всегда будет, медленной и ужасной смертью добычи. Постарайся кричать громко, чтобы твоя женщина могла услышать тебя и узнать немного о судьбе, которая ожидает и ее.

- Она не моя женщина, - пробормотал я бессильными окровавленными губами. - Сьюзи может позаботиться о себе. А, может быть, позаботится и о тебе тоже.

Герни рассмеялся мне в лицо.

– Умри же, сын Лилит, один и в мучениях, и знай, что все, что ты сделал и вынесл, было напрасным. Твоя женщина будет страдать и умрет, точно так же, как ты. После того, как мы с ней позабавимся.

Он наклонился ко мне, чтобы выплюнуть эти последние слова прямо мне в лицо, и, наконец, был так близко, что я мог схватить его окровавленными руками и стащить с сияющего лунного жеребца. Перевесившись, он свалился легко, и я ударил его о землю. Я дал ему в зубы, ради собственного удовлетворения, а потом использовал остатки сил, чтобы схватить зачарованную уздечку лунного жеребца и забраться к нему на спину. Жеребец яростно заплясал на задних ногах, размахивая передними и мотая головой, но уздечка была в моих руках, и когда я направил жеребца в сторону города, у него не было другого выбора, кроме как нести меня туда. Я безжалостно понукал его, гнал быстрее и быстрее, и мы летели через дикий лес как мечта, легко лавируя между деревьями, не замедляясь или останавливаясь, в то время, как я отчаянно собирал остатки сил.

Позади я слышал обманутые завывания Дикой Охоты и Герни, выкрикивающего что-то в гневе и позоре, и я беззвучно смеялся.

Я погонял лунного жеребца все сильнее, потому что Охота преследовала нас, и мы неслись сквозь ночь, под дробный стук копыт, казалось, едва касающихся земли. Вся Дикая Охота шла по моим следам, но они далеко отстали. Я упал на шею лунного жеребца, ужасно усталый, но мои руки сжались вокруг зачарованной уздечки хваткой, которую ослабит только смерть. Я ухватил второй шанс на самом краю поражения, и я шел домой - в город, к Темной Стороне и Сьюзи Стрелку.

Гигантские деревья вспыхивали по сторонам позади меня, по-видимому, столь же бесплотные, как мечта, возникая и исчезая невероятно быстро. И, тем не менее, Дикая Охота шла следом. Пока внезапно высокие деревья не остались сзади, а лунный жеребец помчался по открытым лугам. Я медленно поднял свою больную голову и увидел огни города, горящие впереди. Я кинул взгляд назад через плечо. Все чудовищные создания Двора Герни рекой лились из леса, настолько охваченного кровавой жаждой погони, что были готовы оставить безопасность дикого леса, чтобы догнать меня. Я не смог увидеть Герни. Возможно, у него были проблемы с передвижением пешком. Я усмехнулся, потом закашлялся, тогда я кашлял, и кровь снова побежала вниз по подбородку. Проклятье. Недобрый знак. Моя голова безумно кружилась, и я мог лишь чувствовать лунного жеребца под собой. Впервые я задался вопросом, хватит ли остатков моих сил, чтобы продержаться, пока мы не достигнем города. Но, в конце концов, решил, что должно хватить, потому что нужно. Сьюзи Стрелок ждала меня.

Лунный жеребец, разогнавшись, проскочил луга как вспышка света, город и его огни уверенно вырастали передо мной. И почти до того, как я это осознал, мы проскочили через границу в город, к улицам и зданиям, камню и штукатурке, и лунный жеребец встал. Он - создание дикого леса и дальше не пойдет, с уздой или без. Я долго оставался на месте. Я сделал это. Мысль, медленно повторявшаяся в моей голове. Я смотрел вниз на свои руки, покрытые моей собственной кровью, но по-прежнему так крепко сжимавшие зачарованную уздечку, что побелели суставы. Я заставил свои пальцы разжаться, выпустил уздечку, потом скользнул по боку жеребца и упал на землю. А лунный жеребец немедленно развернулся и умчался назад через городскую границу, через поля, назад в дикий лес, которому принадлежал. Я медленно сел и смотрел, как он уходит, яркий и сияющий, как уходящий рассвет. Я сидел, голова склонилась, руки лежали на коленях, сломанные и окровавленные. Спереди все мое длинное непромокаемое пальто представляло из себя изодранное окровавленное месиво, но я слишком сильно устал, чтобы чувствовать большинство своих ран. У меня, казалось, не было сил, чтобы сделать хоть что-нибудь, и это серьезно меня беспокоило, но я вернулся в город; и это было единственным, что имело значение. Я спокойно смотрел, как Герни Охотник бежал через поля. Вне леса он казался таким маленьким, таким незаметным.