Манохар Малгонкар - Излучина Ганга

• Название: Излучина Ганга
• Автор: Манохар Малгонкар
• Издательство: Издательство ЦК ВЛКСМ «Молодая гвардия».
• Жанр: Современная проза
• Год: 1972

Перевод В. Кунина

---

Между тем колесо судьбы вновь повернулось. Японцы, которые всего лишь год назад казались неуязвимыми, потерпели целый ряд поражений в схватках с англичанами и американцами. Открытие второго фронта в Европе, в которое никто не верил, состоялось. Англо-американские и русские войска проникли глубоко в Европу, со всех сторон сжимая кольцо вокруг Германии. Крах немецких войск был теперь лишь вопросом времени. А после этого японцам придется на собственной шкуре испытать всю мощь англо-американских ударов.

От всех этих перемен у Деби кружилась голова, но такова была реальность. И хотя для Деби это была чужая война, все же победа англичан и американцев, как ему казалось, сулила теперь уже меньше ужасов, чем торжество японцев. Ему достаточно близко довелось наблюдать японцев, чтобы страшиться их появления в Индии.

«Впрочем, как бы ни повернулись события, — думал он, — война кончится не скоро, ибо японцы упрямы и у них еще достаточно сил». В глубине души он радовался тому, что до принятия важных решений еще далеко — ведь только после окончания войны ему придется снова окунуться в борьбу за свободу.

Клубок противоречий разматывался, но, как ни странно, необходимость когда-нибудь снова выступить на арену пугала Деби.

Два года тихой жизни, воспоминаний, размышлений об истине и лжи только усилили его нерешительность, ибо истина и ложь казались теперь переплетенными еще безнадежнее, чем когда-нибудь прежде. Как хотелось ему обсудить все это с другими, получить в руки путеводную нить, которая привела бы его к решению. Сколько остается ему на размышление? Сколько продлится война? Хиросима и Нагасаки напомнили Деби, что время решений настает.

Деби покинул Холм Молчания в тот самый день, когда узнал о конце войны. Он с трудом пробрался через базарную площадь, где тесными рядами стояли кули, ожидая своей порции рома, которым их обещали угостить по случаю победи английского оружия.

Основатели

Окна двухкомнатной квартиры в Талкаторе выходили на один из задних дворов Калькутты — нагромождение ржавых жестянок, обрезков материи и картона, где жили, продолжали свой род и умирали люди и принадлежавшие им животные, кошки, собаки. В одной из комнат помещалась кухня, здесь же была раковина для умывания и мытья посуды. Вторая комната служила и гостиной и спальней.

Жена Босу расставила чашки для чая, подала на тарелке бенгальские сладости — сондеш. При этом она все время прикрывала лицо концом сари, как будто соблюдала парду. Двое ребятишек сновали взад-вперед, переговариваясь между собой на своеобразной смеси хинди и бенгали.

— Я могу взять отпуск дней на десять, — в конце концов согласился Босу. — Если ты так настаиваешь…

— А ты? — спросил Деби. — Не хочешь повидать его?

— Я не хотел бы больше вмешиваться в такие дела. Ты же видишь все это!

Под «всем этим» подразумевалась темноволосая, болезненного вида женщина, которая сидела у дымного очага, все еще не открывая лица, и раскатывала тесто для пирога; под «всем этим» подразумевалась и горькая бедность этого дома, и запахи заднего двора, и двое заброшенных ребятишек, и груда грязного белья, валявшаяся под раковиной в кухне.

— Ты не обидишься, если я оставлю тебе немного денег? — спросил Деби-даял.

Хозяин дома расхохотался.

— О, ты переоцениваешь меня. Я и не подумаю обижаться. Я зашел слишком далеко, чтобы отказываться от подобных предложений.

— Это не мои деньги, между прочим. Случайно достались. Тысячи рупий хватит на первое время? Я мог бы, конечно, дать тебе и больше.

— Столько я зарабатываю за целый год! Я так благодарен тебе…

— И не нужно думать, будто это обязывает тебя с чем-то соглашаться. Я хочу сказать: деньги ты получишь и в том случае, если не поедешь со мной.

— Что ты! Конечно, я хочу с тобой поехать, взглянуть на его рыло, когда он тебя увидит… Просто я связан по рукам и ногам. — И он снова сделал неопределенный жест в сторону кухни.

Деби-даял понимал его нерешительность. Босу был одним из тех, кто отделался сравнительно лёгким приговором. Его не отправили на Андаманские острова, а разрешили отбывать срок в тюрьме Барипада. Теперь он был освобожден условно и боялся вступить в новый конфликт с законом.

— Я думаю, что нам не придется применять насилие, — успокоил его Деби-даял. — Я не собираюсь с ним драться, разве только не удастся этого избежать. И все-таки, пожалуй, тебе лучше не вмешиваться в это дело.

Босу вытянул вперед руки.

— Разве я похож на человека, которому надели наручники? — спросил он со страстью в голосе. — Или, может быть, я дал обет ненасилия? Нет, я хочу принять в этом участие. В тот самый день, когда нас посадили, я решил свести с ним счеты. Не зря же я внимательно слежу за его переездами. Беда только, что семья меня связывает.

— Не стоит тебе снова связываться с такими, как я.

— Нет, нет, я должен сделать это.

— Тебе виднее.

— К тому же тебя одного не пропустят. А меня там знают. Привратник — мой знакомый. Я с ним столкуюсь.

— Туда трудно проникнуть постороннему? — спросил Деби.

— Очень. Хозяева этих старомодных борделей разборчивы как никто. Они проверяют каждого посетителя. Если хочешь туда попасть, нужна какая-то рекомендация.

Трудно было узнать в нем прежнего Босу — мальчишку-дебошира, любившего прихвастнуть своим успехом у девушек, самоуверенного завсегдатая пользовавшихся дурной славой домов в Дели и Лахоре.

— Ты думаешь, он постоянно живет там?

— Мне говорили, что нет. Он часто исчезает. Но когда он в Лахоре, останавливает?» там.

— Вот до чего мы дожили — приходится воевать друг с другом, вместо того чтобы объединиться против англичан, — с горечью заметил Деби. — Выходит, англичане, собираясь уходить из Индии, добились все же своей цели: индусы и мусульмане грызут горло друг другу. Великолепная картина!

— Хочешь увидеть великолепную картину? — воскликнул Босу. — Я тебе сейчас покажу. Дипали! — позвал он. — Дипали! Пойди сюда. Познакомься с моим другом. — Он спрыгнул с кровати, на которой сидел, и побежал в кухню. Через мгновение он появился, волоча за руку упиравшуюся жену. Испуганные дети вбежали следом за родителями.

— Смотри! Смотри на это зрелище! — сказал Босу. Он отдернул сари от ее лица. — Смотри!

Деби-даял содрогнулся. Половина лица женщины была сплошной едва затянувшейся раной, покрытой свежими струпьями. Красная щелочка глаза была похожа на открытую ранку. Можно было подумать, что ее изуродовал дикий зверь.

— У нее было красивое лицо. Словно у девушки из книги Банкимчондро[74]. А теперь… ты видишь, что они с ней сделали!

Босу брезгливо оттолкнул жену, словно она внушала ему отвращение. Несчастная женщина поспешно прикрыла лицо тканью и выскользнула из комнаты вместе с детьми, цеплявшимися за ее подол.

— Ужасно, — сказал Деби, — Как это случилось?

— Кто-то швырнул ей в лицо электрическую лампочку, наполненную серной кислотой. Обычное оружие в драках индусов с мусульманами — ты не слыхал? Вот что уродует лицо Индии — религиозные распри.

— Значит, это сделали с ней мусульмане?

— А кто же еще? Кто еще станет нападать на идусский дом? Стоит начаться этим сварам, как люди стараются свести личные счеты.

— Но все-таки как это случилось? Куда ходила твоя жена?

— Никуда она не ходила. Сидела дома, высунулась из окна — полюбоваться вот этим приятным пейзажем. Одна из наших знаменитых трущоб — по обеим сторонам хулиганье. Да еще враждуют друг с другом. Вот кто-то и запустил лампочкой прямо ей в лицо. Не иначе какой-нибудь кобель-мусульманин хотел переспать с ней, не вышло, вот он и… Теперь ты понимаешь, что заставляет меня вступить в Махасабху[75], хотя я и освобожден только условно. Не оставаться же в стороне. Мы должны объединиться исключительно для самообороны. Индусы против мусульман!

— Вспомни только, как мы сидели все вместе и ели говядину пополам со свининой. Это символизировало наше единство.

— Ну, теперь дела в Индии пошли по-другому, — с жаром заявил Босу. — То, что прежде было обращено против англичан, обернулось против нас самих. Но самое мерзкое — это недоверие. Ни один мусульманин не доверяет индусу. И ни один индус не доверяет мусульманину. Стране грозит раскол. Этого хочет Джинна, этого хотят мусульмане. Но для того чтобы разделилась страна, каждый городишко, каждая деревня должны разорваться надвое. Мусульмане не хотят независимости Индии, если им не выкроят благодаря этому собственное государство. Они боятся, что индусы станут их угнетать. Они утверждают, что с того дня, как правит конгресс, — с самого начала войны — мусульмане считаются людьми второго сорта.

— Чем это кончится, как ты думаешь?

— Яснее ясного! Как только уйдут англичане, у нас начнется гражданская война — страшная бойня. Каждый город, каждая деревня, каждая трущоба, где две общины живут бок о бок, станет полем боя. К войне готовятся и те и другие. Мусульманская лига и индуистская Махасабха настроены воинственно.