Манохар Малгонкар - Излучина Ганга

• Название: Излучина Ганга
• Автор: Манохар Малгонкар
• Издательство: Издательство ЦК ВЛКСМ «Молодая гвардия».
• Жанр: Современная проза
• Год: 1972

Перевод В. Кунина

---

Старуха жадно загляделась на деньги, но заставила себя отвести глаза.

— Как я могу ее вызвать, — сказала она в замешательстве. — Это будет невежливо.

— Что ж, очень жаль! — Деби спрятал деньги. — Я слышал, вы готовы дать ей свободу за восемь тысяч рупий. Я собирался предложить вам десять. — Он встал.

— Прошу вас, обождите. Я же не говорю, что это невозможно устроить. Десять тысяч, вы сказали?

— Да. Но я не могу больше ждать.

— Пожалуйста, посидите минуточку. — Она с усилием встала с ковра и поспешно вышла из комнаты.

Из гостиной, которая была отделена от Деби лишь легкой занавеской с круглыми отверстиями для глаз, доносились теперь не только звуки ситара, но и барабанная дробь и перезвон маленьких колокольчиков, прикрепленных к ногам танцующих девушек. Десять минут, о которых Деби условился с Босу, прошли.

Аккаджи возвратилась, ведя за руку Мумтаз.

— Поклонись этому джентльмену, он теперь твой господин, — приказала старуха.

Мумтаз низко склонилась до земли, как полагалось при Моголах, и дотронулась правой рукой до своего лба. Только после этого она осмелилась поднять глаза и взглянуть на своего нового хозяина. «Поразительно, как сохраняется здесь этикет давно ушедших времен», — подумал Деби. Девушка плакала.

Аккаджи еще пересчитывала бумажки, когда дверь в комнату распахнулась. На пороге стоял разъяренный Шафи.

— Это что такое творится! — закричал он на хозяйку. Потом увидел Деби-даяла и отпрянул. — Ты!.. — Кровь отхлынула от его лица, кулаки сжались.

— Джай-Рам! — приветствовал его Деби-даял. — Ты удивлен?

— Очень удивлен.

Деби усмехнулся.

— Набрось что-нибудь на эту дурацкую одежду, — обратился он к Мумтаз. — Мы уходим.

— Ты что задумал? — резко спросил Шафи. — Сегодня она со мной. Никто не имеет права ее забирать.

— А я забираю.

— Смотри, как бы я тебе не… — Шафи подошел к Деби вплотную. Глаза его налились кровью.

— Ни в коем случае! — завизжала хозяйка. — Только не в моем доме! Я привратника позову, полицию…

Шафи схватил Мумтаз за руку и потащил к двери.

— Не трогай девушку, — сказал Деби-даял совершенно спокойным тоном. Потом краем ладони ударил Шафи по локтю.

Рука Шафи безжизненно повисла. Лицо его стало изжелта-бледным, как брюхо змеи.

— Так-то лучше, — заметил Деби-даял. — Привратника звать не стоит, — обратился он к Аккаджи. — И полицию тоже. Принесите-ка лучше шаль для девушки.

Старуха смотрела на него чуть ли не с ужасом. Ее беззубый рот трясся, подбородок был весь в слюне. Она медленно побрела из комнаты, прижимая руки к коленям, чтобы унять дрожь.

Шафи издал какой-то странный дикий крик и попытался снова схватить девушку.

— Не советую, — сказал Деби. — Я ведь применил один из самых невинных приемов, совсем простенький. А если как следует, так можно и кость сломать.

— Я тебе шею сломаю! За все поплатишься.

Деби-даял хмыкнул презрительно:

— Ну, ты сам не станешь, наймешь кого-нибудь.

Старуха появилась снова с шерстяной кашмирской шалью, которую накинула на плечи Мумтаз. Девушка склонилась в низком поклоне и прикоснулась к ногам хозяйки. На этом ритуал прощания закончился.

— По-моему, он очень приличный человек, деточка, — сказала Аккаджи, гладя Мумтаз по плечу. — Он обещал о тебе заботиться. Прими мое благословение!

Они прошли мимо Шафи. На пороге Деби-даял остановился.

— Босу и еще двое следят за домом, — сообщил он Шафи. — Старые друзья. Так что не вылезай из дома. У них приказ — стрелять в тебя без предупреждения. И они выполнят его с удовольствием. Учти: если тебя найдут мертвым на улице, полиция — и та обрадуется. За тебя ведь назначена награда… Даже за мертвого.

Они шли в молчании. На углу Дабби-базара они остановились.

— У вас есть кто-нибудь знакомый в городе? — спросил Деби.

Она безучастно уставилась на него и покачала головой.

— Где ваши родные?

— В Бахавалпуре… Я оттуда родом.

— Кто-нибудь позаботится о вас, если вы туда возвратитесь?

Она снова покачала головой, готовая вот-вот разрыдаться.

— Что ж, с этого дня вам придется научиться самой о себе заботиться. Только не впутывайтесь больше в такие дела. Вам нужно найти мужа — какого-нибудь крестьянина, честного человека. Живите нормальной жизнью.

— Но разве вы… разве вы не для себя меня брали?

— Нет, — ответил Деби.

— Тогда зачем же? Зачем вы меня освободили, если я вам не нужна?

В ее голосе он услышал недоверие и боль. «Господи, уж не собирается ли она повторить всю эту чушь о тиграх, тигрятах и охотниках?»

— Я просто хотел вас выкупить, — объяснил он. — Вот тут деньги. Возьмите.

— Значит, это был просто каприз. Вы меня взяли, чтобы сразу выбросить на улицу?

Он пожал плечами.

— Вы можете возвратиться туда же, если хотите.

— Как я вернусь? С каким лицом? Что все скажут? Вы еще их не знаете! — Она всхлипнула.

Он вспомнил о воронах: отставшую от стаи обратно не пустят. Заклюют.

— Не плачьте, — сказал он. — Хуже того дома нет места на свете. Вы всегда сможете… — Он резко повернулся. Кто-то шел за ними. Они услышали злобный выкрик Шафи.

— Ты хотел побаловаться с нею? Возьми ее! Получай!

Деби не успел прийти в себя от неожиданности, как в темноте блеснула какая-то стеклянная штука, с размаху брошенная ярдов с десяти прямо в лицо Мумтаз.

Инстинктивно Деби вытянул руку, чтобы предотвратить удар. Стеклянный сосуд лопнул, Деби ощутил сильную боль и понял, что горячая серная кислота заливает ему кисть и предплечье.

— Полакомься, ты, красотка! — заорал Шафи. — Еще прекраснее станешь! — И он швырнул в девушку, белое от страха лицо которой казалось пятном в ночной тьме, еще одну электрическую лампочку, наполненную серной кислотой, — излюбленное оружие в междоусобных распрях.

На этот раз Деби-даял перехватил снаряд на лету и мгновенно бросил его туда, где, по его предположению, стоял Шафи.

Стеклянная колба упала в нескольких шагах от Шафи и разорвалась с оглушительным грохотом, не причинив никому вреда.

Только после этого Деби-даял почувствовал боль в руке. Боль сначала грызла, впившись в него тысячью муравьев, потом рука вся запылала, будто он опустил ее в пылающий костер. Тогда он крикнул в ночную тьму:

— Ты еще вспомнишь об этом, Шафи! Сам виноват.

Вероятно, это была игра воображения, странная галлюцинация, вызванная адской болью, но Деби показалось, что кто-то смеется в ночи мерзким злобным смехом. Впрочем, скорее всего это были обычные шорохи ворочавшегося во сне города.

— Смотрите, что вы сделали! Ради меня… — говорила девушка. — О, это мне следовало умереть, чтобы спасти вас, господин мои.

— Да замолчите вы! — резко оборвал ее Деби. — Уйдемте скорей отсюда.

— Только взгляните на вашу благородную, красивую руку! — простонала она.

Деби был смущен. Он не спасал ее, он действовал почти инстинктивно. Но на руку было в самом деле страшно смотреть. Рубцы уже покраснели, кисть вздулась. Его лихорадило.

Они поспешили на базарную площадь.

— Купите кокосового масла, — посоветовала Мумтаз, когда они поравнялись с дверью еще открытой лавчонки. — Скажите, мне для волос нужно.

Оторвав кусок шерсти от своей шали, она осторожно смазала раненую руку. После этого они молча двинулись дальше и через четверть часа оказались в комнате, выходившей на Анаркали. Босу уже ждал.

— Чертовщина! Вот подонок! — возмутился Босу, когда Деби рассказал ему, как все было. — Должно быть, он проскользнул через черный ход.

Рука распухла до невероятных размеров.

— Он свое получит, — сказал Деби. — Но пока что сделай что-нибудь для этой девушки.

— Сначала надо что-то сделать с рукой, — возразил Босу, стараясь не глядеть на Мумтаз.

— Господин спас меня, — сказала девушка, — эта штука непременно попала бы мне в лицо!

Они снова смазали руку маслом, и Мумтаз осторожно перевязала ее шалью.

— Надо бы достать какую-нибудь мазь от ожогов. Я схожу поищу, ладно? — обратилась Мумтаз к Босу.

— Нет, я сам, — решительно сказал Босу. — В Анаркали есть аптекарь, он работает круглые сутки.

Деби отпустил его. Боль стала утихать, хотя, может быть, он просто привык к ней. Он прислонился к стене, закрыл глаза и на несколько минут задремал. Открыв глаза, он увидел, что Мумтаз стоит рядом и обмахивает его газетным листом, свернутым в форме веера. Глаза ее были влажны.

— Вам некуда идти?

Она покачала головой.

— Некуда.

— А в деревню?

— Там только дядя. Я ведь сирота. Он меня продал, когда мне было одиннадцать. А сейчас девятнадцать. Куда мне идти? Такие, как я… Куда нам деваться? Только к тому, кто нас купит.