Джон Андерсон - Че Гевара. Важна только революция

• Название: Че Гевара. Важна только революция
• Автор: Джон Андерсон
• Издательство: Амфора
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-367-01010-7

Биография знаменитого революционера и общественного деятеля Эрнесто Че Гевары (1928–1967), ставшего одной из культовых фигур XX века.

Этот человек еще при жизни стал легендой, а своей смертью заслужил место в пантеоне величайших мучеников мировой истории; он был пламенным бойцом революции, талантливым стратегом, общественно-политическим деятелем, экономистом, врачом, наконец другом и ближайшим сподвижником Фиделя Кастро. Мечта всей жизни Че Гевары была поистине величественной — объединить Латинскую Америку и весь остальной развивающийся мир, устроив всеобщую революцию, чтобы раз и навсегда положить конец многовековым страданиям простого народа от нищеты, несправедливости и разобщенности.

Я верю в то, что вооруженная борьба является единственным спасением для народов, сражающихся за свободу, и я последователен в своих убеждениях. Многие назовут меня авантюристом, и будут правы, вот только я авантюрист особого типа — из тех, что не жалеют собственной жизни ради доказательства своей правоты.

Эрнесто Че Гевара

Увлекательно написанная и исчерпывающая биография легендарного предводителя латиноамериканских повстанцев, человека, который и много лет спустя после своей гибели по-прежнему олицетворяет для миллионов людей образ героического революционера-идеалиста.

Manchester Evening News

---

Лидия была из тех участников революции, которые вызывали у Че наибольшее уважение, он восхищался ее преданностью, честностью и отвагой. «Когда я думаю о Лидии, — писал он впоследствии, — то испытываю нечто большее, чем просто искреннее восхищение этой безупречной революционеркой, ибо она выражала особую привязанность ко мне и предпочитала работать под моим началом вне зависимости от того, какие задания я ей поручал».

Че не только доверял Лидии самые конфиденциальные поручения — в благодарность за ее преданность он поручил этой женщине руководить вспомогательным прифронтовым лагерем, находившимся в непосредственной близости к врагу.

Не без удовольствия Че пишет, что Лидия руководила лагерем «с некоторым своеволием, вызывая возмущение у подчиненных ей кубинских мужчин, не привыкших исполнять приказы женщины». Кроме того, он превозносит «безграничную храбрость» Лидии и ее «презрение к смерти» — такими же точно словами боевые товарищи Че описывали и его самого. Она отказывалась покинуть лагерь, становившийся все более опасным местом, и лишь перевод Че в другое место заставил Лидию последовать за ним.

С 15 по 18 мая, в отсутствие Фиделя, Че принял нескольких представителей различных политических сил. Наиболее важными из них были некий «Рафаэль, старый знакомый» и представитель НСП Лино. Они прибыли с предложением организовать единый фронт, хотя и отметили, что у партии сохраняются сомнения относительно Национального директората и его «негативного отношения» к ней. 19 мая, когда другие визитеры уже отбыли из лагеря, они все еще ждали Фиделя, желая поговорить с ним лично. Неожиданно в лагере вновь появился журналист Хосе Рикардо Мазетти, вернувшийся в сьерру, чтобы взять у Кастро очередное интервью. Его прибытие означало, что встреча Фиделя с коммунистами будет отложена на еще более поздний срок, поскольку, как отметил Че в своем дневнике, «будет неправильно, если Мазетти что-нибудь услышит».

22 мая, когда Мазетти отбыл из лагеря, переговоры НСП с Фиделем смогли наконец состояться. «Мы поговорили с Рафаэлем и Лино, — писал Че, — которые отметили необходимость объединения всех революционных сил. Фидель в принципе принял их предложение, но оставил вопрос о формах его воплощения открытым».

Однако на тот момент первоочередной задачей для Фиделя было отбить наступление противника, так что объединение сил в льяно при всей его желательности сейчас отступало на второй план. Он надеялся избежать длительного и кровавого противостояния с правительственными войсками, для чего необходимо было подорвать их уверенность в своих силах; только после этого он мог бы выехать из сьерры в льяно и начать переговоры. К тому же, как всегда, страх Кастро перед американским вторжением удерживал его от полноценных контактов с компартией.

Следует признать, что основания для подобных страхов имелись. Несмотря на то что Госдепартамент приостановил поставки вооружения Батисте, Министерство обороны США передало кубинским ВВС триста ракет из Гуантанамо. К тому же в начале марта из Никарагуа от Сомосы прибыл корабль с тридцатью танками.

Озабоченность США политическими взглядами Фиделя заметно выросла за последние месяцы. В мае Жюль Дюбуа, корреспондент «Чикаго трибьюн», связался по радио из Каракаса с Фиделем и попытался выяснить характер отношений между лидером повстанцев и коммунистами. Вновь отрицая свою связь с последними, Фидель обвинил Батисту в распространении этих слухов ради получения американского оружия. Кроме того, он сказал, что не собирается национализировать промышленность и коммерческий сектор.

По его словам, у него не было никаких президентских амбиций, но «Движению 26 июля» предстояло после революции стать партией, чтобы «ее оружием стали конституция и закон».

Однако зазор между публичными заявлениями Фиделя и его подлинными намерениями становился все больше, свидетельством чему служит записка от 5 июня, направленная Селии вскоре после того, как первые поставленные американцами ракеты были использованы военно-воздушными силами Батисты в Сьерра-Маэстре, жертвой чего стал дом одного местного жителя. «Когда я увидел, как ракеты уничтожили дом Марио, я поклялся, что американцы дорого заплатят за свои деяния. По окончании этой войны я начну куда более долгую и масштабную войну — войну против них. В этом, я чувствую, заключается мое подлинное предназначение».

Пока же Фидель занялся переманиванием на свою сторону ключевых офицеров армии — в частности, он отправил льстивое письмо генералу Эулохио Кантильо, командующему войсками в Гаване, — и вместе с тем через прессу начал психологическую войну против войск, собранных в сьерре.

«Кубинская армия в последнее время начала понимать, что участвует в настоящей войне, абсурдной и бессмысленной, которая может стоить тысячи жизней, в войне, к которой она не имеет отношения, поскольку в конечном счете мы воюем не с армией, а с диктатурой», — так передавала его слова венесуэльская печать.

Административная деятельность стала главной составляющей жизни Фиделя на этом этапе. Роль главнокомандующего повстанческих войск требовала от него все время находиться в ставке. Кастро целиком погрузился в дела: через поверенных за рубежом договаривался о поставках оружия; следил за распределением боеприпасов среди своих полевых командиров, постоянно напоминая о необходимости экономного их расходования; посылал богатым кубинцам письма с просьбами о пожертвованиях (те отвечали, что будут готовы помочь, если он только сумеет отразить наступление правительственных войск) — и при этом горько жаловался Селии на то, что ему все приходится держать под контролем.

«Я устал от роли надзирателя, от мотания туда-сюда без минуты покоя, от необходимости вникать в каждую мелочь просто потому, что кто-то забыл о ней или просмотрел. Испытываю ностальгию по тем дням, когда я был солдатом и чувствовал себя куда более счастливым, чем сейчас. Война для меня превращается в жалкую бумажную волокиту».

Однако же стремление контролировать все до самых мелочей было характерной чертой Фиделя. Разрабатывая общую стратегию военных действий, он вникал одновременно в самые мелкие и незначительные детали. При этом он донимал Селию просьбами добыть для него разные вещи, без которых не мог обойтись. «Мне нужна авторучка, — гласило одно из его посланий. — Ненавижу, когда у меня под рукой нет ни одной». В записке от 8 мая Кастро восклицал: «Я отвратительно питаюсь! Никому нет дела до моего питания… Я в ужасном настроении». 17 мая список жалоб расширился: «У меня нет табака, у меня нет вина, у меня нет ничего. Бутылка розового испанского вина осталась в доме Бисмарка, в холодильнике. Где она?»

Хотя Фидель не очень доверял организационным способностям практически всех своих подчиненных, на Че это не распространялось, и тот стал не только главным его поверенным во всех делах, но и фактически главой штаба. Если Че не было рядом, Фидель заваливал его записками, в которых сообщал о военных и политических планах, финансовых делах и даже об экспериментах с новым оружием, поступившим в их арсенал.

«Прошло много времени с момента нашего последнего разговора, — писал он Че 19 мая. — Мне недостает здесь старых товарищей. Вчера я провел эксперимент с гранатой из жестянки, результат потрясающий. Я подвесил ее на ветку дерева в 6 футах над землей и взорвал. Град смертоносных осколков разлетелся во все стороны, как из пульверизатора… Думаю, на открытом пространстве она может поражать на расстоянии в 45 метров».

В течение третьей недели мая правительственные войска начали пробные продвижения на повстанческую территорию. Генерал Кантильо имел в своем распоряжении в общей сложности четырнадцать батальонов для вторжения в сьерру — и это не считая авиции, артиллерии и танков. План Кантильо состоял в том, чтобы войти в сьерру с разных направлений, постепенно окружить повстанцев и максимально сократить подконтрольную им территорию, после чего перейти в атаку и уничтожить Фиделя в его «командансии» в Ла-Плате.

На юге были усилены прибрежные гарнизоны, а в море уже стояли военные корабли, готовые поддержать пехоту своей артиллерией и перекрыть повстанцам этот путь к отступлению. Повсюду были размещены войска под командованием Рауля Корсо Исагирре и Санчеса Москеры, готовые вторгнуться в горы Сьерра-Маэстры. Однако из десяти тысяч солдат Кантильо только треть была хорошо обучена, остальные новобранцы были спешно призваны в армию специально для этой кампании. Правда, если бы все пошло по плану, повстанцы оказались бы просто-напросто раздавлены наступающими со всех сторон войсками.

Вся «освобожденная территория» с опорными точками в Ла-Плате, Лас-Вегас-де-Хибакоа, Момпье и Минас-дель-Фрио представляла собой лишь клочок земли в несколько квадратных километров. Расстояние между командансией Фиделя и северной прифронтовой деревушкой Лас-Мерседес не превышало двенадцати километров. На юге всего лишь в восьми километрах от ставки повстанческой армии начиналось побережье. Наконец, в распоряжении Фиделя имелось лишь около 280 вооруженных людей, на каждого из которых приходилось примерно по 50 патронов.