Федор Раззаков - Другой Аркадий Райкин. Темная сторона биографии знаменитого сатирика

• Название: Другой Аркадий Райкин. Темная сторона биографии знаменитого сатирика
• Автор: Федор Раззаков
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-699-52653-6

Казалось бы, о нем известно все. Советский эстрадный и театральный актер, режиссер, сценарист, юморист. Народный артист СССР, Герой Социалистического Труда, лауреат Ленинской премии. Целое поколение людей выросло на его сатирических миниатюрах, его выступления мгновенно разбирали на цитаты. Его считали необыкновенно смелым, балансирующим на грани дозволенного. Он был едва ли не единственным из всех советских сатириков, имеющим право критиковать советский строй. И все же в его биографии осталось множество «темных пятен» и недоступных страниц. Великий сатирик пережил и взлеты и падения, он был и на пике популярности, и в суровой опале. И все же ему повезло с судьбой. Аркадий Райкин ушел из жизни вовремя. Ему не выпало «счастье» жить в «Телемском аббатстве» и увидеть те ужасы, которые начались в годы перестройки. И ему не пришлось делать мучительный выбор, отрекаясь от нынешнего узаконенного триумфа человеческих пороков, которые ненавидел всю свою жизнь…

---

При создании Союза советских писателей в 1934 году в московскую организацию был принят 351 человек, из них писателей еврейской национальности – 124 (35,3 %), в 1935–1940 годах среди вновь принятых писателей писатели еврейской национальности насчитывали 34,8 процента, в 1941–1946 годах – 28,4 процента, в 1947–1952 годах – 20,3 процента. В 1953 году из 1102 членов московской организации Союза писателей русских было 662 (60 %), евреев – 329 (29,8 %), украинцев – 23 (2,1 %), армян – 21 (1,9 %), других национальностей – 67 человек (6,1 %)…»

Отметим, что это далеко не все цифры еврейского присутствия в советских верхах. Теперь представьте себе такую картину: еврейское государство Израиль благоволит главному стратегическому противнику СССР Америке, а советское руководство безучастно взирает на то, что огромный процент евреев играет ключевую роль в его руководящих сферах. То есть руководители СССР добровольно соглашаются сидеть на пороховой бочке, поскольку симпатии большинства советских евреев к Израилю грозят серьезными проблемами для государственных основ СССР. Поэтому те чистки в среде советско-еврейской элиты, которые начались вскоре после создания Израиля, были вполне объяснимы.

Особенно не повезло еврейским националистам, вроде тех, что входили в состав Еврейского антифашистского комитета (ЕАК). Они слишком рьяно поддерживали создание Израиля, а также вынашивали мечту о том, что советское правительство разрешит советским евреям заполучить в свои руки благодатный Крым. Сталин расценил это как проявление крайнего национализма и отдал команду арестовать всех руководителей ЕАКа. В конце концов их потом расстреляли.

Однако от карающей руки Сталина пострадали тогда не только еврейские националисты, но и русские. Речь идет о представителях так называемой «русской партии», вожди которой группировались вокруг Жданова и были выходцами из Ленинграда. Это были секретарь ЦК ВКП(б) Алексей Кузнецов, зампредседателя Совета Министров Николай Вознесенский, 1-й секретарь Ленинградского обкома П. Попков, начальник ленинградского УМГБ П. Кубаткин и еще несколько десятков человек. Этим людям было инкриминировано желание создать Компартию России со штаб-квартирой в Ленинграде, перевести туда правительство России, написать российский гимн. Все эти люди были арестованы: в июне 1949 года эта участь постигла Кубаткина, в августе – Кузнецова, Попкова (последних арестовали прямо в кабинете Маленкова, который, как мы помним, давно точил зуб на ленинградцев). В следующем году всю верхушку людей, арестованных по «ленинградскому делу», расстреляют. Таким образом Сталин уравновешивал ситуацию, не позволяя каким бы ни было националистам взять верх и тем самым «накренить лодку на один борт».

А что же Райкин? В разгар «ленинградского дела» он, следуя своему давно заведенному правилу «каждый год – новая постановка», выпустил в свет очередной спектакль – «Любовь и коварство», авторство которого принадлежало Владимиру Полякову. Режиссером спектакля был бывший руководитель ленинградского ТРАМа Владимир Кожич, в труппе которого Райкин играл в середине 30-х. Однако его режиссура весьма осложнила выход спектакля в свет, поскольку обстановка в Ленинграде тогда была весьма нервозная и новый руководитель города – ставленник Маленкова Василий Андрианов (бывший 1-й секретарь Свердловского обкома партии) – проявлял чрезмерную бдительность. А Кожич вдруг решил в своем спектакле вскрывать недостатки советского общества, образно говоря, не скальпелем, а тесаком. Как вспоминал сам Райкин:

«Когда Владимир Платонович Кожич ставил у нас «Любовь и коварство», интуиция подсказывала мне, что так нельзя. Нужно тоньше. Я говорил ему об этом, но настаивать не мог. Он – мэтр…»

В результате спектакль встретил яростное сопротивление цензоров и его пришлось переделывать. По словам В. Полякова, выглядело это следующим образом:

«В спектакле было порядочно отрицательных героев, и режиссер решил их образы сугубо гротесково. На просмотре в эстрадном театре «Эрмитаж» присутствовало высокое театральное начальство. После спектакля состоялось обсуждение, в результате которого от спектакля ничего не осталось. От меня и Райкина – тоже… Мы с Райкиным молча дошли пешком до гостиницы «Москва», вошли в номер, сели на диван, посмотрели друг на друга, и вдруг на нас напал смех. Мы смеялись, хохотали, не могли прекратить смеяться, наверное, минут десять. Это была самая настоящая истерика… За ночь была переписана большая часть сценария, утром Кожич и его ассистент Белинский уже ставили спектакль заново…»

Обратим внимание, что переделке подверглись только персонажи из разряда «для внутреннего пользования» – то есть отрицательные типажи советского розлива. Зато герои с иностранными именами и фамилиями были оставлены практически в первозданном виде. А таковых в репертуаре Райкина было достаточно много, поскольку в разгаре была «холодная война» и идеология требовала от деятелей культуры активного участия в высмеивании господ империалистов (кстати, последние с таким же энтузиазмом бичевали у себя «красных товарищей» – коммунистов). А в свете борьбы с космополитами эта активность со стороны еврея Райкина должна была быть удесятерена.

Артист в те годы изображал на сцене совершенно разных обитателей капиталистического мира: начиная от реальных западных политиков, вроде бывшего премьер-министра Великобритании Черчилля, президента США Трумэна, папы римского Пия XII, и заканчивая более мелкими деятелями: пасторами, фабрикантами, журналистами, артистами. Причем узнаваемых персонажей он представлял с помощью каучуковых масок, которые он менял с молниеносной быстротой.

Тем временем 24 октября 1949 года Райкину исполнилось 38 лет. А в следующем месяце его жена, Руфь Марковна, внезапно сообщила ему, что она… беременна. Учитывая, что будущей роженице на тот момент тоже было немало лет – ей исполнилось 34 года, данная новость оказалась из разряда приятных и в то же время ошеломительных. Однако на семейном совете было решено, что ребенок на свет появиться должен. Тем более что на тот момент единственному ребенку Райкиных – дочке Кате – было уже 11 лет и, значит, она вполне могла стать помощницей своей маме в деле воспитания будущего ребенка.

Судя по всему, решение родить ребенка у жены Райкина было связано с тем, что она была не слишком востребована в мужнином театре. В силу своего характера Райкин выделял в труппе только себя, а к остальным относился как к необходимой массовке. Не делал он исключения и для своей жены. Как признавалась она сама: «Это театр одного актера – Аркадия Райкина. Он думает только о себе. Даже я сама пишу себе монологи». В такой ситуации работы в театре у Руфи Марковны было не слишком много, поэтому она порой откровенно маялась от безделья. В конце концов ей это надоело и она решила родить ребенка – чтобы загрузить себя настоящим делом. Но в самый разгар беременности случилось событие, которое едва не привело к трагедии – убийству еще не родившегося ребенка. Что же случилось?

Дело в том, что Аркадия Райкина, как и всякую знаменитость, преследовали женщины. Перед некоторыми из них актер не мог устоять, и тогда случалось то, что во французском языке именуется словом «адюльтер». Один из таких романов у великого актера произошел как раз перед рождением Константина, и Руфь Марковна каким-то образом про него узнала. Вот тогда она и решила прервать свою беременность. Но, к счастью, прежде чем пойти к врачу, она рассказала о своем намерении подругам, и тем удалось убедить ее отказаться от этого шага. Ребенок все-таки родился.

О романе великого сатирика много лет спустя поведает широкой общественности его дочь Екатерина. Ей слово:

«У родителей был замечательный брак, но бабы буквально липли к отцу. Если он уезжал на гастроли без мамы, то дамочки не давали ему прохода. Романы, конечно, у Аркадия Исааковича были, но мама его обожала и не представляла своей жизни без него. Мудрая женщина, она, например, простила отцу отношения с одной актрисой Театра Вахтангова (судя по всему, это была Антонина Гунченко. – Ф. Р.). Причем эта история продолжалась и тогда, когда мама носила под сердцем Костика. Любовница отца была очень красивой в жизни, но талантами не блистала. Злющая такая, с противным голосом, ставила перед собой единственную задачу – «схватить» папу. Мама очень страдала, ей же все доносили…

Первая встреча отца с этой актрисой произошла на каком-то банкете. Не думаю, что папа ее любил. Тут во главе угла стоял секс. Хотя ко мне эта женщина относилась с невероятной нежностью, особенно когда я пришла в театр (это случится в самом конце 50-х. – Ф. Р.). Старалась приблизиться, подружиться. Но я держала дистанцию, помня, что она пыталась разрушить нашу семью. В театре мне потом рассказывали, как в свое время эта дама брызгала слюной: «Если бы не этот жиденок – имея в виду родившегося Костю, – он был бы мой!» – имея в виду папу. Представляете, «жиденок»! Как будто папа был другим! Не уверена, что у нее могло получиться увести Аркадия Исааковича, ведь мамина любовь к отцу перевешивала. Ну, царство небесное этой даме, ее уже нет на свете. Кстати, у нее самой была семья: дочь, муж – актер Максим Греков…»