Александр Бенуа - История живописи

• Название: История живописи
• Автор: Александр Бенуа
• Жанр: Искусство и Дизайн

---

Фра Филиппо Липпи. Благовещение. Мюнхен. Старая Пинакотека.

К картинам "Поклонение" примыкает и другая, оспариваемая у Липпи картина: "Рождество", хранящаяся в Лувре и происходящая из монастыря св. Маргариты в Прато. Большинство исследователей стараются приписать эту картину его ученику, фра Диаманте. И действительно, она тверже, резче, грубее произведений самого мастера. Любопытно, что лес здесь исчез, но зато подробно разработана руина, служащая пристанищем для Святого Семейства. Усердно вырисованы животные, слева открыт проспект на луга, город, озеро и линии гор. При этом некоторые детали опять-таки слишком хороши для Диаманте. Как гениально придумано, например, круговое реяние ангелов над Святым Семейством, как прекрасно написана стена, сложенная из строго отчеканенных каменных кусков, сколько любви к природе сказывается в изображениях ящерицы, пучков сорных трав, птички, усевшейся на вставленной в стену жерди и переданной с выпуклостью, доходящей до trompe l'оеil! Краски пестрые, холодные, не приведены в гармонию, но зато все залито светом, а в изображении неба сделана попытка передать озарение облаков ярким фантастическим светом. Поразителен еще и тот иллюзорный реализм, с которым написана фляга св. Иосифа, положенная у самого края картины. Дух Липпо Липпи, его композиционный прием, его реализм отразились в этой картине, но в целом и она выдает более позднее происхождение, нежели "Adorazione" в Флорентийской академии и в Берлине - приблизительно 1460-е годы, когда Липпи выработал себе свою последнюю, мягкую и в то же время величавую манеру, свой грандиозный стиль. В этой же луврской картине поражает скорее пренебрежение к стилю - все пожертвовано случайностям реализма, что и сообщает картине слегка германский оттенок.

Сам Липпи в дальнейших документально достоверных своих работах (точная хронология его работ начинается с луврской Мадонны 1439 года) уделяет все меньше и меньше места пейзажу и вообще сценарию и все свое внимание сосредоточивает на драматизации действия или на выработке своих изумительных типов. К ним мы еще обратимся впоследствии, но сейчас мы должны отметить ряд прекрасных, хотя и не бросающихся в глаза "декораций" и в позднем творении Липпи. В ряде картин на тему "Благовещение" Липпи создает очаровательные архитектурные ансамбли, достойные вполне современника Брунеллески и Микелоццо.

Особенно прелестна, уютна и в то же время полна монастырской строгости мраморная комната Марии на картине в Мюнхенской Пинакотеке, открывающаяся тремя невысокими аркадами на густо заросший травой дворик, за парапетом которого расположен совершенно замкнутый питомник с юными деревцами. Склонивший колено ангел держит длинный стебель с белыми лилиями, а у приступки налоя Марии поставлен хрустальный сосуд с нежными розами. В картине капеллы Мартелли (в флорентийской церкви S. Lorenzo) комната Марии превратилась в высокий зал, который выходит своими арками на поросший травой двор, тянущийся между двух высоких зданий, из которых правое залито светом, а левое остается в тени. Вдоль стены светлого дворца к фону тянется трельяж виноградника. За небольшой рощей, образуемой молодыми деревцами, видны далекие городские постройки.

Фрески Липпи

Очаровательна декорация и на небольшой лондонской люнете, также изображающей "Благовещение". Здесь мотив очень близок к Фра Беато, но именно этот пример лучше всего характеризует разницу между обоими художниками. И у Беато, и у Липпи Мария сидит в преддверии своего дома, выходящем в сад. Но чистые, гладкие, белые колонны Фра Беато сообщают монастырское настроение, и все вокруг говорит о чистоте и ясности, близких к аскезе. Деве-Марии, может быть, там хорошо, но обыкновенной девушке стало бы жутко в этом незапятнанном, пустынном и необжитом доме. У Липпи на лондонской картине все дышит, напротив того, домашним уютом. И у него все чисто, гранено, но комната носит при этом живой, согретый человеческой жизнью характер, а к самой комнате, вплотную к ее пестрому полу, подходит протоптанная (не проложенная) между густыми травяными коврами дорожка. Замечательно в этой картине и совершенно верное разрешение перспективного построения - в характере интарсий. Картина, вероятно, относится к середине 1440-х годов.

"Благовещение" в одной из фресок в Сполето, относящихся к последним годам творчества великого художника, рисует нам предельную ступень его эволюции и в то же время дает представление обо всем этапе, сделанном флорентийской живописью. Здесь уже появляется монументальность нового типа - вполне светского и роскошного. Мария изображена сидящей в открытой лоджии богатого ренессансного дворца. Дворец представлен "во весь рост" на самом первом плане, и для того, чтобы его уместить в назначенное пространство, Липпи позволил себе несообразность в пропорциях, не бросающуюся, впрочем, в глаза благодаря достигнутой монументальности общего впечатления. Из тихой кельи, из уютного дома Дева Мария переведена теперь в палаццо, достойный будущей Царицы Небесной и дочери рода Давидова. Мощеный цветными плитами двор и небольшой сад, состоящий из газонов, замыкаются стеной с воротами, выходящими на лесистый пригорок. Сама Мария из хрупкой, тонкой, стыдливой девушки превратилась в элегантную даму, повернувшуюся элегантным телодвижением к божественному вестнику. Архангел не решается войти в келью и издали, стоя во дворе на коленях, робко произносит свою речь перед Царицей[258].

В том же соборе мы видим и последнюю разработку Липпи темы Рождества[259]. Лес исчез совершенно. Вместо него с величайшим усердием разработана "руина", и местами передача ее стен, обломков, торчащих из нее стропил сделана с старанием "Специалиста мертвой натуры". Между стенами приткнут соломенный навес с плетеной изгородью, из-за которой виднеются бык и осел. За задней стеной развалины, с ее открытыми в пустоту окнами, видны одни суровые, заграждающие весь горизонт скалы. Уютность Липпи (ему принадлежит, во всяком случае, самая идея картины) превратилась здесь в монументальность, доходящую до суровости, до чего-то страшного и жестокого, напоминающего Мантенью. Монументальным величием отличаются и все остальные "декорации" поздних фресок мастера в соборах Сполею и Прато - суровая скалистая "Фиваида", служащая фоном для "Успения Богородицы", далекая холмистая равнина, над которой происходит "Апофеоз" Марии в соборном сослужении всех сил небесных (обе фрески в Сполето), колонный зал в картине "Похороны святого Стефана", джоттоский, поражающий своим (умышленным?) архаизмом сценарий в сюжетах из жизни того же святого и Иоанна Крестителя.

VIII - Сиенская школа

Таддео ди Бартолло. Успение Пресвятой Богородицы.

Обратимся теперь к современным Липпи, Учелло и Мазаччио художникам в других областях Италии[260]. И, прежде всего, взглянем на живопись соседки-соперницы Флоренции - Сиены.

Мы уже говорили о том, что после несчастий, обрушившихся с середины XIV века на Сиену, поступательное движение искусства здесь приостановилось и замерло. Самые передовые в живописи Сиены сделались теперь вдруг отсталыми и как будто "усталыми". Но архаизм их, затянувшийся затем до самого конца XV столетия, не носит провинциального, невольного характера, а скорее обнаруживает что-то умышленное, какое-то сентиментальное оглядывание назад, нежелание расставаться с прошлым, с тем прошлым, в течение которого родной город переживал свою самую счастливую и славную пору.

Школа сиенцев в смысле техники, в смысле сосредоточения всевозможных рецептов продолжает при этом стоять на прежней высоте и даже идет вперед. Нигде не владеют такими глубокими, сверкающими, точно витражи, красками, не умеют так искусно золотить и покрывать золотые фоны хитрыми узорами, как в Сиене. Нежными и прозрачными глазурями продолжают работать иконописцы, накладывая их с чисто подвижническим терпением одну на другую, и это в то время, когда во Флоренции Мазаччио вводит уже более простой способ письма, а сноровка, выработанная на быстрой (поневоле) фресковой живописи, доходит до виртуозной работы a la prima. Фреска вообще редкость в Сиене XV века, но и фрески здесь узорчаты, тщательно выписаны и окутаны нежной светотенью. Ничего подобного interieur'aм Доменико ди Бартоло, этим "голландским" картинам итальянского кватроченто, остальная Италия не создала и не могла создать.

Основной чертой сиенских живописцев второй половины XIV века и всего XV столетия является (и это в связи со сказанным вполне понятно) какой-то индифферентизм к природе и упорное соблюдение раз установленных иконографических формул. Самые даровитые художники отступают от них и обновляют их лишь робко, нерешительно, не желая обратиться к природе, ставшей со дней Джотто главной школой флорентийцев и бывшей такой же школой для Мартини и Лоренцетти. Прекрасный живописец Бартоло ди маэстро Фреди, родившийся около 1330 года, в дни полного расцвета Лоренцетти, и сделавшийся самостоятельным мастером в 1360-х годах; но ничего нового в сравнении с Симоне Мартини или Липпо Мемми картины его не обнаруживают. Правда, в своей картине "Поклонение волхвов" он решается на очень хитрую и сложную композицию, но тесно сгруппированные персонажи безжизненны, а пейзаж, состоящий из каких-то, точно на токарном станке скругленных масс, с ребячески нарисованными зданиями на вершинах, прямо жалок. В других произведениях Бартоло только повторяет знакомые сценарии, заимствованные, вероятно, из мистерий: павильоны на жиденьких жердях или граненые стены-ширмы. Всюду при этом господствует золотой фон.