Александр Бенуа - История живописи

• Название: История живописи
• Автор: Александр Бенуа
• Жанр: Искусство и Дизайн

---

Бартолло ди Маэстро Фредди. Поклоннение волхвов. Академия в Сиене.

Его ученик Таддео ди Бартоло (1362-1422) также не расстается с золотым фоном, несмотря на оживление, которое он вносит в композиции. Его прекрасные, сказочные фрески в домовой церкви палаццо Комунале полны драматического оживления, но сценарий их примитивен. В частности, многобашенный город (вольный "портрет" Сиены), так фантастично выделяющийся на золотой заре прямо над телом Марии в сцене "Успения Богородицы", не означает никакого шага вперед относительно пейзажных декораций Амброджо Лоренцетти. Еще архаичнее современники Бартоло - Андреа Вани и Лука Томе. Всюду и у них - золотой фон, минимум обстановки или повторение одних и тех же формул, изобретенных славным поколением первых сиенских мастеров: Дуччио, Симоне, Мемми, обоих Лоренцетти, - но с той поры не развитых, не совершенствованных, не освеженных.

Сассетта. Рождество Богородицы. Цурковь Колледжиата в Ашано.

Положение меняется почти незаметно и в первых годах XV века. Очень красивый по краскам, нежный и поэтичный художник Сассетта[261], автор чарующего алтарного образа в Ашано "Рождество Богородицы", которое мастер представил в уютной обстановка сиенского патрицианского дома. Перед нами гладкие, чистые стены под сверкающими золотыми сводами, узорчатый пол, выходы на лоджию и в небольшой садик. Но для времени Фра Беато картина слишком полна недочетов в рисунке, в перспективе. Совершенно наивны и пейзажи Сассетты в сценах жития св. Антония. Еще поразительнее отсталость другого сиенца - прелестного благочестивого Сано ди Пьетро (1406-1481), оставшегося верным готическому иконописному стилю. У него пейзаж чаще всего отсутствует совершенно и заменен всевозможными ухищрениями золотых узоров. Когда же Сано решается писать пейзаж, то он создает какие-то "очаровательные курьезы", как бы предназначенные для иллюстрации уютных детских книжек. Такова, например, предэлла с легендой святого Иеронима-пустынника в Лувре, полная поэтического чувства, но также и ребяческих несообразностей, поражающих в художнике, современном Мазаччио и Липпи. Лишь превосходное, изумительное, прямо "по-китайски" тщательное исполнение и известная изощренность красочных сопоставлений выдают принадлежность мастера к кватроченто[262]. Таким же архаиком представляется нам и третий крупный сиенец первой половины XV века - Джованни ди Паоло (1403-1482).

IX - Доменико

Отсталость Сано, Джованни и других сиенских кватрочентистов должна поражать тем более, что им не нужно было обращаться к Флоренции, чтобы научиться видеть мир более "передовым" образом. У них же на родине, в Сиене, работали одновременно с ними двое художников, создавших в конце 1430-х и в начале 1440-х годов поразительный цикл фресок, украшающих стены городской больницы: Доменико ди Бартоло[263] и Преамо делла Кверчиа (умер в 1454 году). Последний, впрочем, является скорее подражателем первому.

Сано ди Пьетро. Легенда святого Иеронима. Фрагмент.

Мы ничего не знаем о Доменико как личности, но произведения его говорят за то, что это был большой художник, обладавший энтузиастско-внимательным отношением ко всему, что производило неисчерпаемым потоком его время. Среди робкого, архаического искусства Сиены поражают его смелый размах, его передовые знания. Для украшения больницы della Scala он не мог придумать более подходящих сюжетов, нежели те, что изображают всевозможные дела милосердия. В этих внушительных композициях попечители больницы должны были черпать постоянные примеры, а призреваемые и больные (до сих пор лежащие в длинной зале Pellegrinaio среди ее роскошных стен) имели постоянное развлечение и утешение. Нашему времени не совсем понятна идея, легшая в основание декоровки палаты, но эта идея прекрасна. И даже теперь не хотелось бы, чтобы зал Доменико "очистили" от оперированных и больных, хотя их присутствие здесь, отвлекая внимание от картин, несколько мешает эстетическому наслаждению фресками. Сопоставление трагической обыденности, человеческих страданий, с праздничной красотой искусства настраивает художественного посетителя на особый, можно бы сказать, "сверхэстетический" лад.

Доменико ди Бартоло. Папа вручает буллуу об основании больницы. Фреска 1440-х годов в "Spedale della Scala" в Сиене.

В своем месте мы еще вернемся к тому богатому бытовому содержанию, которое представляют собой эти первые "натуралистически-жанровые" картины в истории искусства. Сейчас же нас интересует лишь один сценарий. И вот именно в смысле декорации фрески Доменико представляют собою не только роскошные ансамбли, но вместе с тем и первые грамотно разрешенные перспективные задачи такой значительности. Равного им в этом отношении не найти во всем дошедшем до нас творчестве первой половины XV века. Ошибки встречаются лишь в пропорциях, в относительных размерах зданий и фигур, причем бросается в глаза, что здания несколько мелки. Однако последняя черта объясняется желанием художника вместить в предоставленное пространство возможно большую часть каждого отдельного архитектурного памятника. Еще не наступило время, когда развитое чувство показало возможность пользоваться для декоративных целей фрагментами. При этом часть декораций Доменико - фантазия и композиции, часть же - несомненные ведуты с натуры.

Фантастические архитектуры сочинены и написаны человеком громадных знаний и тонкого вкуса. Особенно хороша фреска, где Папа дарует грамоту об основании госпиталя. Сцена происходит в богатейшей зале с двумя этажами трибун, покоящихся на ряде грандиозных колонн. Зал выходит на лоджию, за которой в симметрическом расположении видны восьмиугольная беседка на арках и всевозможные здания, совершенно закрывающие небо. При этом прелестна смесь ренессансных форм с готикой. Но ведь сыну Сиены эта смесь была чем-то родным; весь знаменитый собор есть подобная "симфония" как будто враждебных, но на этот раз музыкально примиренных начал. Подобно собору, фреска Доменико испещрена орнаментами, и все же эта пестрота смягчена общим тоном, в котором преимущество дано серым и бурым оттенкам.

Доменико ди Бартоло. Расширение госпиталя. Фреска в "Spedale della Scala".

Еще поразительнее в архитектурном смысле фреска, изображающая начало постройки госпиталя. С полным мастерством Доменико справляется с трудной задачей. По сюжету ему надлежало изобразить справа леса строящегося здания, и это как будто должно было нарушить празднично-парадный характер, достичь который он поставил себе целью. Но мастер преодолел трудность. Леса отчасти замаскированы фигурами и расположены в известной архитектурной гармонии, в симметрии с роскошными аркадами слева. Весь же фон занимает высокое, легкое и вместе с тем массивное восьмигранное сооружение, род Баттистера, опять-таки являющее пример гармоничной связи готики с ренессансом. По балконам и галереям этого здания разгуливают люди, не имеющие никакого отношения к сюжету и лишь служащие как бы лишним орнаментом в архитектуре.

Совершенной неожиданностью являются две фрески Доменико в госпитале, рисующие нам, на сей раз без прикрас, внутренности существующих зданий в том виде, в каком они были в его время. Это первые настоящие "портреты" interieur'oв в итальянской живописи, совпадающие по времени с первыми же реалистическими interieur'aми в Нидерландах ("Комната супругов Арнольфини" Яна ван Эйка). Мы уже видели зачатки ведут у Симоне Мартини, у Джотто, у Таддео ди Бартоло; но нигде эти ведуты не были точными "реалистическими" копиями с действительности. Обыкновенно передавался, в существенных чертах, в своих типичных особенностях, лишь как бы символ данной местности или здания. Четыре колонны под фронтоном были для Джотто достаточным напоминанием об античном храме в Ассизи. Несколько башен на холмах обозначают у Симоне Мартини город. Всякий понимал, в чем дело, и этого было достаточно, Доменико отваживается представить то, что каждый мог бы сравнить тут же, и замечательно, что до сих пор его попытка представляется удавшейся. Особенно хороша фреска Доменико, где на первом плане происходит омовение ног. В фоне за фигурами мы видим стену, идущую в строгой параллельности с поверхностью фрески. Эта стена расписана орнаментами раннего готического стиля, уже чуждого времени Доменико, и одно это является доказательством того, что мастер прямо скопировал всю декорацию с натуры. Покой перекрыт деревянным раскрашенным потолком на стропилах. Посредине открывается арка, а за ее ажурной железной решеткой видна длинная палата (та самая, где теперь фрески?), в глубине которой резко светится окно, рассеивающее холодные лучи по стенам и потолку. Тема настолько трудная и смелая, что она могла в начале XIX века поразить новизной (в аналогичной картине Гране) нашего Венецианова[264].