Павел Мурузи - Александра Федоровна. Последняя русская императрица

• Название: Александра Федоровна. Последняя русская императрица
• Автор: Павел Мурузи
• Издательство: "Вече"
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2006
• ISBN: 5-9533-1187-7

Документальный роман-биография известного французского писателя, драматурга, поэта, журналиста Павла Мурузи рассказывает о жизни императрицы Александры Федоровны, жены последнего российского императора Николая II. Годы царствования Николая II оказались отнюдь не радужными не только для дома Романовых, но и для всей России. Несмотря на очевидные экономические успехи, страна стремительно катилась в пропасть, подталкиваемая внутренними и внешними врагами. Первая мировая война, Февральский и Октябрьский перевороты привели к гибели империи, жестокой расправе с царской семьей, братоубийственной гражданской войне. На этом фоне писатель показывает жизненный путь Александры Федоровны, ее становление как личности и как монархини, ее женскую судьбу - радости и горести невесты, жены, матери, ее переживания за безнадежно больного сына-наследника и мужа, "хозяина Земли Русской".

---

Он, неторопливо наклонившись к матери, почтительно поцеловал ей руку и сказал:

— Матушка, не лишайте нас последней надежды! Я по- чему-то уверен, что в один прекрасный день Александра подарит мне сына.,,

Мария Федоровна издала смешок, не злобный, нет, а окрашенный долей иронии, которая говорила о ее истинных чувствах.

— Ты сам выбрал себе женщину, которая приносит нам одни несчастья! Это она-то даст России нового императора? Дитя мое, не рассчитывай на это, лучше подумай о своей ответственности. Лучше назначить твоего брата естествен­ным наследником, чем ждать, когда русский народ это сде­лает за тебя...

Ничто не могло больнее ранить Николая, чем такое за­мечание матери. Он с большим уважением относился к отцу, он очень любил мать, но даже это не могло заслонить его страсти к своей жене.

Он долго молчал. Его мать тоже не раскрывала рта.

Осенняя ночь окружала своими тенями Аничков дворец. Он поднялся, чтобы с ней проститься.

— Матушка, позвольте мне удалиться... На моем рабочем столе куча неразобранных дел... Я подумаю над тем, что вы мне советуете. Но у меня нет никакого права лишать мою жену вполне законной надежды...

— Ей нужно считаться с реальностью!

— Ее молитвы, долгие моления в церквах...

— Ничего не поможет, — резко оборвала сына вдовствую­щая императрица, поднимаясь, чтобы поцеловать его в лоб.

— Вот увидите! Произойдет чудо! Обязательно произой­дет! И я с таким удовольствием, с такой нежностью буду прижимать к своей груди маленького цесаревича...

— Нужно было думать об этом раньше!

— Не будем же больше огорчать друг друга. Я люблю свою жену, люблю безумно; я ныне — отец трех дочерей, но мы с ней еще, по сути, молодые люди, и императрица поправит свое здоровье...

— Миражи, сын мой, миражи... Твой младший брат ни­когда не допускался до официальных бесед с министрами. Теперь он достиг такого возраста, когда ему пора брать на себя какую-то государственную ответственность. Зачем все время его задвигать в тень только потому, что вы с женой мечтаете о чем-то невозможном?

*

Николай медленно закрыл веки с длинными ресницами. Потом взял протянутую матерью руку, долго, ласково ее поглаживал:

— Матушка, послушайте меня, — пусть невозможное, пусть расчудесное, пусть сверхъестественное, но что-то дол­жно произойти, чтобы избавить нас от такой тяжкой ноши... То, что вы хотите, просто чудовищно, — это — приговор... И в нынешнем состоянии Алике я не могу сообщить ей о подобном решении...

Мария Федоровна вдруг расчувствовалась. Она вспомни­ла, что когда-то и у нее с Александром была такая супружес­кая жизнь, и Бог увенчал их счастье, сразу же подарив им наследника!

— Ладно, ступай, мой сынок. Благословляю тебя и очень хочу, чтобы я заблуждалась. Ну что же, будущее покажет, кто из нас с тобой прав. Передай Ее величеству, что завтра я на­несу ей визит...

Когда наступила ночь Николай поехал в карете в Царское Село. Густая сырость вызывала у него дрожь.

Теперь, когда он был один, он вспоминал разговор с ма­терью, обдумывал его. У его матушки, такой во всем совер­шенной, нет одного — веры! Он ведь знал, что Господь на­звал его для выполнения трудной миссии, и он был уверен, что должен за это получить награду. К тому же разве Господь мог отказать очаровательной Алике исполнить свою самую дорогую, самую естественную клятву, — родить ему сына!

Он погонял лошадей. Он еще мог до темноты увидеть на руках своей жены это маленькое сокровище, — подарок Небес, — его последнюю дочь Марию...

Сердце у него колотилось в груди. Он не опоздает. Ведь он лишь наспех просмотрел все эти бумаги, которые постоянно накапливаются у него на рабочем столе. Да, он будет напря­женно трудиться, чтобы заслужить такую награду, он присо­единится ради этого к молитвам своей возлюбленной...

* * *

Все столицы, как Старого, так и Нового Света, казалось, застыли в едином ожидании. Последняя ночь XIX века за- канчивалась на Руси... а половина Европы уже приветство­вала наступление нового века, обещавшего такие дивные чудеса, невероятные технические изобретения, успехи в са­мых различных областях, когда осуществится, наконец, меч­та молодого Николая, и все народы объединятся, и такие надежды, казалось, становились реальностью, фактом. Франция, превращавшаяся во все большего друга России, занималась подготовкой к проведению Всемирной выстав­ки. Теперь повсюду только и было разговоров о чудодей­ственных новинках, о магических метаморфозах в повсед­невной жизни. В Париже уже появилась волшебница, кото­рая стала сенсацией, и она направляла свою волшебную палочку по направлению к его соседям, — эту фею звали Электричество. Николай с Александрой с увлечением чита­ли все брошюры, все газеты, поступавшие в Санкт-Петер­бург из Франции. Президент Французской Республики в своем сердечном Новогоднем поздравлении пригласил мо­лодую императорскую чету оказать честь своим присутстви­ем на громадной выставке, призванной продемонстрировать всему миру здравомыслие европейского гения и его озабо­ченность достижением всеобщего мира. Государь с госуда­рыней — когда позволяло состояние здоровья Александры, — посещали театры. Недавно они побывали на представлении комедии одного автора, уже довольно известного в кругах элиты, но пока не получившего истинной оценки. Его зва­ли Антон Чехов. Его пьеса «Дядя Ваня* пользовалась опре­деленным успехом.

Императрида восхищалась этой пьесой. Она открывала в ней все то, что ей когда-то рассказывала сестра о русской душе.,.

Как ей хотелось бы попутешествовать инкогнито по всем этим обширным регионам России, где множество ме­стных обычаев, семейных привычек заполняли экспоната­ми этот громадный сентиментальный музей под голубым небом.

Все больше и больше царившая в Александровском двор­це атмосфера напоминала атмосферу богатого английского особняка, где обитатели по возможности живут, выполняя трудную, порой непосильную работу, где счастье — это со­браться всем вместе, чтобы что-то почитать, послушать му­зыку, или, в основном, помолиться. Достаточно ли было сказано в многочисленных книжках, посвященных импера­торской чете, о ее постоянных религиозных занятиях?

Нужно вернуться к стародавним временам, к прошлым векам, к эпохе Средневековья, чтобы увидеть у русских пра­вителей мистическую любовь такой же громадной силы. Можно ли упрекать человека за то, что он обрел пристани­ще в Боге? Император очень любил монахов, отшельников, саму атмосферу в святых монастырях, приютившихся на вы­соких горных вершинах или спрятавшихся в непроходимых лесах, откуда, словно защитный покров, подымается туман сжигаемого в кадилах ладана, располагающего к высоким мыслям...

Отсутствие наследника стало для царской семьи епити­мьей, от которой можно избавиться лишь упрощением в по­вседневной жизни, отказом от тщеты, определяемой их вы­соким монарши м статусом.

Перед тем, как дать ответ матери, которого та с нетерпе­нием ожидала, царь в своих долгих молитвах советовался с Христом. Что это такое, — фатальность, — которая накли­кает на него и его жену такую беду?

С каждым днем они становятся все более суеверными, окружают себя колдунами, предсказателями, которые гово­рят о них со своими оракулами. Один из них настойчиво советовал царю не жаловать своему младшему брату титул цесаревича, так как по его словам, передача такой высокой должности, лишит его, царя, натурального наследника, ко­торого Господь непременно ему с женой пошлет.

Эта последняя фраза заставила Николая II решиться. Он с озабоченным видом сообщил об этом матери, ожидавшей его ответа, и даже Мария Федоровна смиренно склонила голову перед благочестием и глубокой верой своего сына. Но сделала это она с горечью в сердце, ей приходилось ра­зочаровываться в своих предпочтениях, которые она лю­бовно оказывала великому князю Михаилу. Когда она начинала думать об этом, ее тут же охватывала холодная ярость, — подумать только, ее дорогой Мишенька, такой красавчик, такой жизнелюбец, такой энергичный, такой лу­чезарный, такой отважный, — не в Царском Селе, но она не могла настаивать, даже в глубине своего материнского сер­дца, — ведь и тот, кто царствует, тоже ее сын, — вот тебе и дилемма!

Министр внутренних дел Д.С. Сипягин посоветовал царю отправиться в Москву, чтобы поклониться там древ­ним иконам, — через их заступничество, — заверял он царя Николая, — и получит он желанного наследника.

Путешествие состоялось без всякой помпы. Придворный медик разрешил императрице сопровождать в поездке суп­руга, и оба они снова приехали в бессмертный город, город их коронования. Оба они, словно обычные, скромные стран­ники опускались на колени в церквах, потребовав от своей свиты самого незаметного поведения и минимального це­ремониала.