Борис Романовский - "…Авраам родил Исаака…"

• Название: "…Авраам родил Исаака…"
• Автор: Борис Романовский
• Жанр: Научная Фантастика

---

– А у меня можно брать? – последовал на ближайшей прогулке недоуменный вопрос.

– А у тебя можно! – не задумываясь ответил Морозов.

Немедленно хапучие человеческие детеныши растаскали все игрушки у растерявшегося компьютерного младенца, еще не вооруженного психологией.

После того как отец вернул все игрушки, поступило второе распоряжение:

– Игрушки давай поиграть только в обмен!

На следующей же прогулке все игрушки были обменены: у Саньки скопились самоходные автомобили с батарейками, роскошные автокраны и даже трехколесный велосипед. Все это было получено в цепи обменов, причем исходными игрушками были – лопатка, ведерко с нарисованным мишкой и небольшой резиновый мяч. Новый обладатель механических чудес не бегал, не играл, хотя правила игр и их необходимость были ему внушены и бегать он был обязан; он сидел около своих богатств и немедленно осуществлял любой выгодный для себя обмен. Борису Алексеевичу это не понравилось, и он отдал третье опрометчивое распоряжение:

– Александр, ты должен обмениваться равноценными вещами!

После этого возникло столько вопросов, что Морозову пришлось три вечера изобретать правовые нормы для младенцев от полутора до семи лет.

Он улыбнулся, вспомнив, сколько времени ушло на формулирование простых законов человеческого общежития, которые никогда и никто не удосужился уложить в стройную систему и издать, что ли! Как же у нас вырабатывался этот кодекс людского общения? Он не помнил, чтобы кто-то из родителей развивал ему в детстве систему человеческих взаимоотношений. Как правило, папа покачает головой и скажет: "Нехорошо!", самое большое – шлепнут, за вопиющее безобразие могли выдрать. Здесь этот метод не годился – шлепать по пластмассовой попке можно было сколько угодно; он сгоряча однажды попробовал, отбил руку и все. Ребенок переждал экзекуцию и отошел, не поняв, что его наказали.

Тогда он пошел в "консультацию" с просьбой:

– Послушайте, надо это педагогическое место на ребенке сделать помягче, иначе вы рискуете сделать ихних "родителей" инвалидами!

– Драть детей вообще нельзя! – наставительно сказала ему дежурная воспитательница, та, что мордочка покруглее и глазки серые. – Вообще нельзя, а наших, извините, просто нелепо! Вот вам список рекомендованной литературы, особенно советую эту книгу.. "Тысяча вопросов ребенка". Она вам облегчит жизнь.

Позже, уже когда дети пошли в школу и он начал встречаться с другими родителями, Морозов столкнулся с забавным феноменом. Чем более распущенным и неуправляемым был ребенок, тем большую педагогическую библиотечку имели его родители. В одной семье, с которой он познакомился три года спустя, ребенок шести лет бил мать ногами, норовя дотянуться до ее головы, а отцу пускал птичек в лицо и подкладывал ему кнопки на стулья. Так вот в этой семье были две полки педагогической литературы и полка с книгами на этические и моральные темы. Морозов часто размышлял, что же является причиной, а что следствием – крайняя ли невоспитанность ребенка является причиной создания таких домашних библиотек или слепая вера в чужой разум приводит к таким печальным педагогическим результатам. Теперь, по прошествии многих лет, он понял, что и то, и то – следствие нежелания родителей думать и неумения любить.

Тогда он рекомендуемые книги не купил, забыл о них, и, наверное, так было правильнее…

Корабельное время летит быстро. Вот и обед. Есть действительно хотелось. На подносе, выдвинувшемся из стенки, в посуде севрского фарфора (наверное, все-таки имитация) истекал паром и запахами горячий обед. После обеда, с согласия соседа, он выкурил две сигареты подряд ("Надо бы сократить курение хотя бы здесь") и решил пройти по кораблю. Махина оказалась довольно тесной внутри – никаких плавательных бассейнов или теннисных кортов – все компактненько, каждый квадратный сантиметр на счету. Да, оранжерея. Но совмещенная с холлом, за стеклом. Да, холл с настольными играми. Десять квадратных метров. Больше всего был спортивный зал, во время тренировок убирались стенки и зал объединялся с холлом.

А Санька так спортом и не занялся. Сначала было сказано, что необходимые двигательные упражнения для физической координации он получает в спортзале детского сада, он тогда уже был в детсаде общего назначения, и в повседневной жизни. А потом, в школе занятия спортом привели к анекдоту. Но и в самом начале помешал, кажется, единственный несчастный случай с Санькой.

В первый же год, когда его отдали в детский сад с обычными детьми, он вдруг пожаловался:

– Они дерутся.

– Кто дерется, сынок?

– Ребята в детском саду, – лаконично сообщил он.

– Тебе что, больно? – удивился Борис Алексеевич.

– Нет. Но в голове шарики заскакивают, – научно обосновал ребенок. – А потом, бьют слабых и трусов, – он явно ожидал санкций.

– Дай сдачи, – несколько рассеянно отозвался отец, как и во многих других случаях не беспокоясь о последствиях. – Только сдачу можно давать мальчишкам, девочкам нельзя! Понял?

Дополнительных вопросов или комментариев не последовало, и ребенок ушел. Однако месяца через два на Морозова буквально кинулась мать одного из мальчиков.

– Ваш ребенок дерется… – орала она. – Предметами… кубиками или еще чем… Если вы его не уймете, я сама уйму… Вы посмотрите, он же весь в синяках! – она безжалостно, как предмет, вертела своего сына, демонстрируя то один, то другой бок. На боках, да и на лице ребенка были кровоподтеки.

– И моего избил! – вдруг с обидой сказала вторая мама.

– И моего! Бандит какой-то!

– Ну, какой он бандит? – сказала вдруг молодая, хорошенькая мама. – Он парень справедливый. Он сам не лезет, только сдачу дает. А девчонок вовсе никогда не бьет, мне моя Леночка говорила.

– Девочек не бьет! – как эхо отозвались две мамы.

– Я приму меры! – постарался успокоить разъяренных родительниц Борис Алексеевич. – Надеюсь, это не повторится!

Уже выходя из детского сада он понял, что происшествие значительнее, чем он вначале представил себе. И он пошел в консультационный пункт.

– Понимаете, не соблюдается, если так можно выразиться, принцип взаимности. У него прочный костяк… я хотел сказать каркас, огромная для ребенка сила, кожа и мышцы не чувствуют боли. Даже синяков у него не остается!

– Понял, понял, понял! – замахал перед собой руками дежуривший в этот день Виктор Васильевич. – Абсолютно правильное замечание. Драться ему надо? Надо. Но и чувствовать последствия драки, удара – тоже необходимо! А почему же остальные "родители" не пришли с этим? Ведь у них же должны быть те же проблемы! Или до того приятно, когда "наши бьют"! Борис Алексеевич, жду вас здесь послезавтра. Мы обсудим с товарищами и решим… И спасибо вам!

В следующий раз Саньку взяли "на пару дней", а вернули через пять с медицинской справкой об ОРЗ. Морозова очень веселили эти справки об обычных человеческих болезнях.

– Вот, – сказал Виктор Васильевич, – берите ваше чадо; драться он будет, но теперь ему будет больно. И косточки у него теперь, как у человека, хрупкие. Только синяков и кровоподтеков не будет. Можно бы сделать, но очень уж сложно! – вздохнул он.

Все потекло как и раньше. Однако пару раз, забирая ребенка из детского сада. Морозов обнаруживал его в дальнем углу общей комнаты, насупленного и тихого. С этой поры Борис Алексеевич начал бояться за сына. Он стал нервно относиться к чужим детям, когда они играли рядом с Сашкой, а на работе начал побаиваться вызовов к телефону. И в конце концов это все-таки случилось. Раздался невинный, вполне обычный телефонный звонок, его позвали. Женский голос взволнованно сказал:

– Срочно просим приехать в детский сад! – Он узнал голос директора.

– Что случилось?

– Ничего страшного! Это бывает… – женщина замялась. Он представил себе ее мясистое, голубоглазое лицо с выражением испуга.

Он сломал себе руку! – в трубке послышался истошный детский крик боли. – Выйдите из кабинета! – приказала она. – Я не вам, не вам! Приезжайте быстрее, товарищ Морозов, ребенку больно!

Чувствовалось, что они в растерянности и сами ничего не предпримут.

Машину ему дали директорскую. Через каких-нибудь десять минут он был уже на месте. Мальчишка исходил криком, рука была сломана в плече, выше локтя, и болталась, как подвешенная, на коже, но к моменту его приезда все-таки была прибинтована к шине. Борис Алексеевич схватил орущего ребенка на руки и рванулся к поликлинике, но затем сообразил, что бежать надо к консультационному пункту института. О машине, которая его привезла, он совсем позабыл. Люди останавливались на другой стороне улицы, прохожие расступались, давая ему дорогу. Ребенок кричал.

Когда он ворвался в помещение, дежурная по пункту схватилась рукой за грудь. Потом она пришла в себя:

– Выйдите, отец!

Он вышел. Через несколько секунд крик прекратился. Наступила гнетущая тишина: Борис Алексеевич достал сигарету, закурил, и из его глаз полились слезы. Он стоял в полутемном коридоре, курил и плакал. Дежурная выглянула в коридор: