Борис Романовский - "…Авраам родил Исаака…"

• Название: "…Авраам родил Исаака…"
• Автор: Борис Романовский
• Жанр: Научная Фантастика

---

Когда он ворвался в помещение, дежурная по пункту схватилась рукой за грудь. Потом она пришла в себя:

– Выйдите, отец!

Он вышел. Через несколько секунд крик прекратился. Наступила гнетущая тишина: Борис Алексеевич достал сигарету, закурил, и из его глаз полились слезы. Он стоял в полутемном коридоре, курил и плакал. Дежурная выглянула в коридор:

– Морозов, оставьте его у нас на пару… Морозов, Морозов… перестаньте. Ну, что произошло? Он же все-таки электронный, механический!

– Чего ж он так… плакал?

– Гм, – пожала плечами женщина. – Ему было больно! – И она задумалась.

На работу он вернулся огорченный и растерянный. Сослуживцы, особенно дамы, немедленно заметили это. Вообще, дамы к нему относились очень сочувственно – одинокий вдовец с приемным ребенком, это в переводе означало и "потенциальный жених", и "хороший человек". И хотя многие утверждали, что ребенок его собственный, жених он был нынче действительно видный – главный инженер проекта, да еще с отдельной квартирой. Нет, положительно, дамы ему сочувствовали.

Однако никто из них его ни о чем не спросил, лишь самый близкий друг Валера Семивласов отважился при перекуре:

– Ты чего, Боря? На тебе лица нет!

– Мальчишка! – махнул рукой Морозов. – Руку сломал!

– Ах ты, черт бы его побрал! – Валера, как и большинство окружающих Морозова людей, воспринимал его дела как свои личные. Благо, разделывался со своими затруднениями он всегда сам. – Плакал? – спросил Семивласов сочувственно. Морозов безнадежно махнул рукой.

– Они когда маленькие болеют, – сказал Валера, – у тебя такое чувство, что кожу бы с себя снял, лишь бы ему больно не было! А сделать ничего не можешь! смотришь с надеждой на этого детского врача, а у нее морда чушка чушкой и котлеты в глазах.

– Какие котлеты? – поразился собеседник.

– Которыми она вечером будет кормить свою семью! – Валерины мысли совершали иногда довольно сложные сальто в неожиданных направлениях. Они помолчали.

"Какая, в сущности, разница – думал Морозов переживая еще раз сегодняшние события, – кишки, нервы, мышцы у него внутри или трубки, микроэлементы, рычаги, если ему больно и он плачет? Если бы я бежал с человечьим детенышем, я бы, наверное, не представлял себе его внутренних органов. Да и любая мать, и любой отец… слышит плач и видит рану. И ему больно… все равно очень больно – Он достал еще одну сигарету. – А я начинаю относиться к нему как к человеку! – оценил он свое поведение вроде бы со стороны. – Ну и что, что как к человеку? А кто он мне? Сын!" Тут Борис Алексеевич надолго задумался о своих взаимоотношениях с кибернетическим мальчишкой, которого он взялся воспитывать.

Тем временем голые ноги, вынутые из обуви, порядком уже застыли, и Морозов, косясь на соседа, обул свои ботинки, удивляясь, почему он не сделал этого раньше. А попутчик который вроде бы и не отрывался от телевизора, сидел в ботинках. Когда только он успел?

Сашку он получил через три дня с целой рукой и досрочно подросшего.

– Еще полгода побудет в этом детском саду и будем переводить! – сказала ему дежурная, которая с глазками. Оказалось, что ее звали Лидия Ивановна, что она не замужем, с высшим образованием. – Наши решили; что нельзя держать два срока в одних яслях: слишком заметен рост. А вашего брали на тестирование, и все остались очень довольны. Главный даже сказал: "Хорошего мальчишку растит этот Морозов". Так Сазанов, вы же знаете характер Сазонова, прямо расцвел, он же вас один тогда отстаивал. – Она относилась к числу людей, которые стремятся сказать что-нибудь хорошее, как только появится малейшая возможность для этого.

Довольно скоро в яслях, а затем и в детских садах начинали интересоваться, где мать ребенка. В последних яслях Борис Алексеевич ответил, что "сбежала с гусаром" Но матерью настойчиво поинтересовались еще раз, якобы надо было поговорить с ней о рационе ребенка, поскольку стул его стал неустойчивым. Морозов про себя улыбнулся этой женской провокации, вспомнив о "питании", "стуле" и прочих отправлениях робота, и сказал, что он отец-одиночка, что мать скончалась родами.

После этого персонал ясель стал чрезвычайно внимателен к нему, Сашку очень хвалили за послушание, понятливость, а особенно за то, что он писал в горшочек по команде. Воспитательницы помоложе, лишенные необходимого мужского общения, мило кокетничали с Морозовым. Особенно страшноватая, колодистая нянька Синицына, по имени ее никто не называл. Синицына, видимо, твердо решила, что он ее законная добыча: бесхозный, холостой мужик с ребенком, так нуждающийся в женской ласке и помощи опытной, работящей воспитательницы детских ясель.

Впрочем, она была не так уж и далека от истины. Парикмахерша Тоська забастовала, ее, видите ли, не устраивали редкие посещения Морозова, отсутствие представительства и светских развлечений. "Ни в театр с тобой, ни в кабак, – вдруг заявила она. По-видимому, у нее кто-то появился. Борис Алексеевич не стал допытываться – все равно связь надо было рвать, он чувствовал это, и слава тебе, господи, что вышло так, без обиды и с ее "подачи".

Так он обрубил все концы прошлого, где и плохое и хорошее было связано с "agfa vita", и не было блага без нее или радости, не связанной с ней.

Подросший ребенок теперь отнимал все больше и больше времени. Он начал задавать вопросы. Причем с увеличением объема запасенной информации вопросов становилось не меньше, а больше. По советам методистов, а больше – родителей со стажем, Борис Алексеевич купил географические карты с климатическими зонами и зверями, сводил мальчишку два раза в зоосад.

Реальные животные произвели на Сашку огромное впечатление.

– А что, папа, все звери что-нибудь едят?-спросил он после зоосада.

И Морозов понял, что для ребенка, никогда не испытывавшего голода, необходимость в питании не есть аксиома. Дальнейшие рассуждения привели его к мысли, что отсутствие чувства голода может привести ребенка к недопониманию многих сторон человеческой жизни и деятельности, к искаженному представлению о людях. Он пошел в "консультацию". Был консультационный день научных руководителей проекта. Принимал Сазанов.

– Борис Алексеевич, рад вас видеть. Садитесь! – от радушия даже огромные круглые очки консультанта излучали доброе сияние. – Как Сашка? Впрочем, мы его видели! Мировой парень!

– У него чувств нету, Виктор Васильевич. Совсем нет никаких чувств! – тихо сказал Морозов.

– А надо? – спросил Сазанов. – Нужны ли роботу чувства?

– Нужны, – кивнул собеседник. – Он иначе не поймет нас с нашими чувствами и наши побуждения во многих случаях. А не поняв, может посчитать, что мы лжем. А уж это недопустимо при воспитании даже робота.

– Вы так думаете? – задумчиво протянул Сазанов. – Ну, что же, чувства можно симитировать, схемы-то были предложены. Придумаем что-нибудь попроще.

– У него нет даже чувства голода!

– Нет? И что же?

– Не зря говорят, что сытый голодного не разумеет. А ведь здесь даже не сытый! У меня есть предложение, Виктор Васильевич!

– Даже? Я охотно… Давайте!

– Надо, чтобы его желудок был подвешен шарнирно, с возможностью вертикальных перемещений.

– Для чего?

– Тогда, смонтировав под нижней частью желудка электрический контакт, через который течет ток жизнеобеспечения, мы получим при полном желудке хорошее контактное давление, низкое сопротивление и расчетный ток жизнеобеспечения, а при пустом – недостаточное контактное давление, отсюда высокое сопротивление и, следовательно, ток ниже расчетного. Отсюда, с пустым брюхом у него будут хуже реакции, медленнее движение и так далее.

– Хорошо. Но он один раз поест, и целый день контакт работает нормально.

– Ну-у, тут проще простого. Две камеры, соединенные шлангом, на манер песочных часов, что ли! Все равно и сейчас пища в его желудке подвергается воздействию кислот для переработки.

– Пишите заявку на авторское свидетельство, Борис Алексеевич. Сегодня же напишите! – уверенно сказал Сазанов.

Морозов заявки не послал. Но через несколько дней его вызвали по телефону в "консультацию". Сашку забрали, а когда он получил его обратно, там же из рук Виктора Васильевича, первое, что мальчишка сказал, было:

– Папа, пошли скорее домой, кушать хочется! Сазанов рассмеялся:

– Борис Алексеевич, мы вашу схему немного усложнили. Сами увидите, когда мы принесем вам заявку на подпись.

Так у Сашки появилось еще одно чувство. Первым было чувство страха за свою целостность.

Примерно в это же время в процессе познания ребенком мира произошел забавный эпизод. Мальчишка пришел из детского сада озабоченный. Пока отец готовил пищу, стоял в дверях кухни и пытался задать вопрос. Наконец, уже сидя с отцом за столом, спросил:

– Папа, а откуда я взялся? Откуда, вообще, берутся дети?

По условиям, согласованным с Сазоновым, ответ должен был быть однозначным. Договорились сообщать ребенку только правду.