Йонатан Нетаньягу - Письма Йони: портрет героя

• Название: Письма Йони: портрет героя
• Автор: Йонатан Нетаньягу
• Жанр: Биографии и Мемуары

Книга – подборка писем Йонатана Нетаниагу – друзьям и родным. Примерно десять лет жизни в письмах – от мальчишки до профессионала спецназа, чья операция в Уганде вошла в классику истории спецслужб. Мы видим, как он учится в Штатах, приезжает в Израиль, идёт в армию, пашет от звонка до звонка в десанте, выходит в дембель, тут начинается Шестидневная война, из неё тоже вышходит живым, поступает в Гарвард, женится… И тут всё идёт наперекосяк. Потому что стране нужны солдаты. А воевать он умеет. Решает вернуться ненадолго, "на минимальный срок". Берёт академический, возвращается. Попадает в спецназ, спецоперации и всё такое. Понятно, длиннейшие отлучки и полная невозможность рассказать дома, чем он, собственно занимается. Жена окончательно убедившись, что добропорядочного столпа общества из мужа не выйдет, уходит к другому. А тут ещё Война Судного дня. Опять куча подвигов – спасение из подбитой машины раненого танкиста-полковника, взятие укреплённого пункта на горе Хермон и много другого. После войны ввиду убыли кадровых танкистов, дыры в командовании бронетанковыми войсками заполняют кем попало, в том числе и спецназом. Получает танковый батальон – в последней стадии развала и деморализации. Делает из него конфетку. Дорастает до полковника. За спасение танкиста получает одну из высших израильских наград. Находит в конце концов себе хорошую девушку, готовую понять и принять. И притом плохо ему – ну просто дальше некуда. Пишет ей отчаянные письма, о том, что ему осточертело убивать в упор, равно как и издалека, надоело жить чёрт знает как. И что остаётся ещё одно, последнее задание. Развязаться с ним – и всё. Последнее письмо датировано 29 июня 1976 года. 4 июля 1976 года при освобождении самолёта с заложниками в аэропорту Энтеббе Йонатан Нетаньягу погибает. Операция заканчивается успешно.

---

Почему я тебе пишу все это? Может, из протеста против того факта, что ты не чувствуешь, как с каждым прожитым днем ты получаешь целый мир. И в эту самую минуту тоже получаешь нечто. Получаешь с каждой совершенной ошибкой. Каждая твоя минута – это минута жизни. Помнишь ли ты стихотворение Киплинга "Заповедь"? В одном из четверостиший сказано:

Наполни смыслом каждое мгновенье.
Часов и дней неумолимый бег.
Тогда вселенную ты примешь во владенье.

Потому что каждая минута состоит из секунд и из мгновений, и каждое мгновенье не смеет уходить впустую. Я должен чувствовать, что не только в час смерти смогу дать отчет о прожитой жизни, но что в любую минуту могу сказать себе: сделано то-то и то-то.

К сожалению, Рина, мы не в силах вернуться в прошлое. До нынешнего дня я уверен, что прекраснее всего я жил в детстве, в Тальпиоте, затерявшись в бескрайних просторах, укрывшись почти с головой в траве в поисках божьих коровок и глядя на окружающий мир, как на чудо, и на каждого взрослого, как на гиганта. Но время это прошло навсегда, и сейчас впереди у меня все предстоящие мне годы жизни. Прошлое я могу только вспоминать, вернуться в него невозможно. Оно прошло, минуло, завершилось. Я смотрю в будущее и мечтаю. Мечтаю о предстоящих годах, которые помчатся друг за другом. Находясь в Израиле, я жил в одном мире. Ясно, что человек не живет в двух разных мирах, но просто тот мир был разделен на несколько частей. В том мире были цели. Одна из них была общей у нас обоих – создать отряд. Жизнь состояла из тысяч различных попыток и рассматривалась с тысяч точек зрений. Но то, что делал, я делал целенаправленно, с полной отдачей. То, что я делал, не мешало мне оставаться наедине с собой, размышлять о вещах, до которых никому, кроме меня, не было дела.

Здесь п с молодежью не соприкасаюсь, не интересуюсь ими, ничего мне от них не надо. Не чувствую, что принадлежу к ним. Слишком они легкомыоленны. Я таких во множестве встречал в Израиле и признаюсь, что и там они меня не заинтересовали больше здешних. То, что я один (поверь, что и в Израиле я был один), не мешает мне в качестве отдельной личности представлять собой целый мир. Жизнь моя будет цельной не благодаря другим, а лишь благодаря самому себе Если я споткнусь, ошибусь, то начну все сызнова. И почему бы не простоять вечно башне, которую я вокруг себя построю? Смерть – единственное, что мне мешает. Не пугает, но вызывает любопытство. Это загадка, которую я, как и другие, безуспешно пытался решить---Я не боюсь смерти потому, что не особенно ценю жизнь саму по себе, без связи с целью. И если понадобится пожертвовать жизнью ради намеченной себе цели, я сделаю это с радостью.

Общее мое настроение то же, что и было: не выношу Америку и до смерти жажду вернуться в Израиль.

Тоскующий Йони.

Любимые друзья!* 25. 63

* Бывшим соученикам по классу с востоковедческим уклоном в Еврейской гимназии в Иерусалиме.

Это письмо писано красивым "паркером" красного цвета, принадлежавшим, как мне кажется, Белле. Чернила, по крайней мере, возвращаются к хозяйке.

Как дела, дорогие мои? Как экзамены? Впрочем, эти по видимости бессодержательные вопросы едва ли будут поняты извращенными мозгами убогих востоковедов. А между тем вопросы эти несут в себе целый мир, выражая всю мою американскую жизнь, обнажают перед вами мое горько рыдающее сердце и дают вам шанс посплетничать в ответном письме – а попробуйте только не ответить!

Посвящается нижеперечисленным:

Батья, я тебя понял. Ну и что? Это бывает с каждым. Постарайся оправиться от тяжкого удара. Соберись с силами и попробуй думать побольше о занятиях, вместо того, чтобы тратить драгоценное время на то, что прошло.

Да-да, я знаю, что у тебя есть шанс остаться на второй год. Я знаю, что ты с трудом перешла в 11-й класс и что, еще не начав писать контрольную работу, ты ее уже завалила, и что ты не знаешь ничего. Да, я все это знаю, от меня ничто не ускользает. "Большой брат смотрит и видит все".

Друзья, не хотелось бы доносить, но… Батья в меня ужасно влюблена, честное слово! Она сама мне в этом призналась. Цитирую: "Эта фраза о частном деле ранила мою душу больше чего бы то ни было в миреП! Хоть я и знала с самого начала, что сердца твоего мне не покорить, но такой жестокости не предполагала! Если бы ты написал это, например, в тетради по ивриту, я бы ни за что у тебя ее не взяла. Но поскольку ты с этим обратился ко мне, то знай, что это садизм, материализм, диктатури- зация, электролизация и специализация.

С разбитым сердцем, в большой злобе и в слезах, любившая тебя когда-то (понимаю, что это не всерьез). Имя упоминать не стоит.

Б. Б."

Ривка, дарлинг, как твои косы? Некому поиграть в ковбоев, правда? Знай отныне, что во всем виноват Коше, который соблазнил меня ускакать в сказочную Америку. Не моя в том вина, клянусь. Кончаю, потому что не хочу отнимать слишком много времени от урока социологии (а может, Танаха? Или истории – Бог знает!).

Шимшон, горячий привет от сам знаешь кого. Она тоже

мечтает повидаться, но проблема в том, что у нее есть муж. Онг заявляет, что если ты им займешься, то все будет в порядке. Но только, если займешься. Понятно, что не все в Америке прекрасно, и я иногда скучаю по Израилю. Утешьтесь – ты и те, кто вынужден оставаться в Израиле, – девочки там в тысячу раз красивее здешних. В Америке им нечем похвастать, кроме косметики.

Эхуд, приветствую тебя! Будь сильным и смелым! Не отчаивайся! Подбодри остальных, и если даже осталось несколько интересных уроков, вам, возможно, удастся превратить их в еще более грандиозный цирк, чем тот, что ты описал в своем великолепном письме. Комрад, без войны нет ни цели, ни надежды. Надеюсь на тебя – ты сделаешь все, что в твоих силах.

Ты спрашиваешь, как в Америке. Ну как тут может быть без миндаля Рахели, без бумажных змеев, без драк на переменах, без перевернутой вверх дном гимназии и разбитого рояля? Что может быть интересного без скучнейшего класса со скаутами из Масады? С кем нынче поссориться? Так скажите мне, друзья, чему радоваться? Как не плакать при одном воспоминании о вас? Меньше чем через месяц кончится учебный год и все его скорби, но мне еще предстоят заключительные экзамены по пяти предметам. А так как я полгода отсутствовал, то нахожусь в унынии.

Послушайте, я вас знаю и верю в то, что все вы останетесь на второй год. Не падайте духом! Обещайте мне, что приложите к тому все усилия. Тогда и я поклянусь, что останусь на второй год, и будет у нас много тем для переписки.

Привет учителям и учительницам, потомкам и всем, кто меня когда-либо знал.

Тоскующий Йони.

[Коше] 3. 6. 63

Прекратить занятия литературой или, точнее, не начинать их вовсе, равносильно самоубийству. Не будь дура-ком. малютка дезертир, тебе что, жизнь надоела? Ей-Богу, Коше, don't be a fool. Восстань из тьмы, в которую ты погрузился, и взгляни на мир трезвым взглядом.

Я всегда знал, что из скаутов тебя не уволят просто так, без надувательства. Взять парня, готового платить (сколько, ты сказал?), и заслать его подальше на много месяцев, зная, что он может дезертировать и остаться там навсегда (и это, конечно, причина, что выбрали именно те* бя. У них, значит, есть еще надежда!), – так поступить могло только иерусалимское руководство. И только по отношению к Коше. Во всяком случае, поздравляю и желаю удачи. В следующий раз постарайся, друг, блуждая в широком мире, появиться на пороге моего дома здесь, в стране "прекрасного солнца"* и рассказать мне приятным голосом то, что жаждала услышать моя душа с той зимы, что я покинул твое жилище, о всех трудностях, чудесах и приключениях, сопровождавших тебя в твоих скитаниях.

С тех пор, как я покинул твой порог, душа моя не знала покоя. Нету у меня намерения рассказывать обо всем, что выпало мне на долю с того горького момента, но для того, чтобы избавить тебя от беспокойства, позволь уверить тебя в моем здравии, а в отношении моего здравомыслия и страстного желания вернуться на родину – да будет милорд на сей счет спокоен.

На этом кончаю писать, как дебил, и возвращаюсь к действительности. Из Молодой Иудеи** мне еще ничего не сообщили, но даже Михаль, которая входит в состав делегации, ничего еще не получила. Через 16 дней кончаются занятия. До конца учебного года осталось 8 дней в школе и 5 экзаменов.

Ты что, с ума сошел? Неудивительно, что легкомысленному молодому человеку лезет в голову всякая ересь, но когда подрастешь, очень было бы желательно, чтобы ты пошел в "Нахаль". Иначе что я там без тебя буду делать? Кроме того, в армию все равно надо идти, а интеллигентом стать никогда не поздно. И желательно стать таковым, когда повзрослеешь и сможешь оценить, что приобретаешь, и поймешь, кем хочешь быть.

Нью-Хемпшир, лето 1963

Дорогие мама, папа, Идо и Биби!

Я здесь больше десяти дней. Наша цель – сообщить американской молодежи сведения об Израиле; быть живым свидетельством независимости Израиля и представлять израильскую молодежь. Израиль производит колоссальное впечатление. Твердят имена побывавших у них израильтян, обсуждают их достоинства и недостатки, будто они святые. Лагерь в меня буквально влюблен. Все, от мала до велика, меня знают, и я уверен, что с должностью своей я справляюсь хорошо, вместе со мной работают две девушки из Израиля, и мы втроем производим вполне положительное впечатление. Возраст моих подопечных – от 9-ти до 16-ти лет. Все здесь убеждены, что мне 19, а не 17 лет. Всем инструкторам лет по 19 – 23, и я дружу со всеми. Тот факт, что я израильтянин, дает мне колоссальное преимущество. Кроме т^го, я ир чувствую, что я моложе их. Иногда даже наоборот.