Льюис Клайв - О Нарнии

• Название: О Нарнии
• Автор: Льюис Клайв
• Жанр: Биографии и Мемуары

---

твой К. С. Льюис

* * *

Модлин–колледж Кембридж 9 фев[раля 1958]

Дорогая Джоан,

Спасибо за стихи. По–моему, они замечательные, и я вполне согласен с тем, что в них говорится. Больше всего мне понравилась «Надежда». Правда было бы замечательно, если бы люди заговорили о чем‑нибудь, кроме спутников? Тошно уже слушать. Вот бы собака под влиянием космических лучей мутировала, обрела сверхразум, вернулась на Землю живой и начала мстить людям! Желаю счастья в новом году.

твой К. С. Льюис

* * *

Модлин–колледж Кембридж [20 апреля 1958]

Дорогая Джоан. Спасибо за чудесное письмо от. эй, да ты не написала числа! А мыто в своей простоте считаем вас, американцев (я ведь теперь женат на американке, знаешь?), очень деловыми. Зато ты управляешься с пишущей машиной, а я нет (я бы скорее решился управлять локомотивом).

Похоже, весна ужасная по всему миру. У нас она по–своему хуже, чем у вас. Не холоднее — у нас не бывает настоящих морозов, но холодная по нашим меркам и сухая. Земля растрескалась, и только небо знает, когда можно будет что‑нибудь сажать.

Меня очень заинтересовал твой рассказ о новой школе. Всегда приятно что‑нибудь полюбить, по совсем уж замечательно — своего рода победа, — когда сумеешь полюбить то, что прежде ненавидел. Я рад, что ты смогла, не у всех это получается. У меня есть знакомый, который ничего не прощает, хотя способен прощать людей. Я хочу сказать, если он в каком- то месте застал плохую погоду, то уже больше туда не поедет, как бы там ни было хорошо; если он ушибет ногу о порог рая, там никогда, никогда не будет для него рай!

Как хорошо я помню удовольствие спать допоздна, но оно для меня потеряно. Столько лет мне приходилось вставать в 7:15, что теперь я почти не могу дольше лежать в постели и совсем уж не могу спать.

Я продолжаю получать чудесные письма от юных американских читателей; по- видимому, число верных нарнийцев растет.

Желаю всего самого лучшего.

твой К. С. Льюис

* * *

[24 апреля 1958]

Дорогой Мартин,

Всегда приятно узнать, что кому‑то действительно понравилась «Переландра». Не думаю, что с моей стороны это одно тщеславие. Я необычайно радовался выдуманному миру, и мне приятно, что кто‑то увидел его и полюбил — как будто встретил человека, побывавшего в знакомом и любимом месте настоящего мира.

96% — потрясающий результат. Держись и дальше!

Никаких новостей насчет кембриджских кошек. Ни одной здесь не видел. Однако весна наконец настала, нарциссы и примулы распустились, птицы запели. Кукушки еще не слышал.

Целую всех.

Твой К. С. Льюис

* * *

Килнс, Кили–лейн Хидингтон Квори Оксфорд 21 июля 1958

Дорогой Мартин,

У тебя действительно богатая жизнь. Думаю, все переводы русских романов, которые мне попадались, были очень плохи. Да, «Христианский вестник» ужасен И, сдается, большинство его читателей тоже. После той статьи[38] я получал глупейшие письма. Всех целую, очень спешу.

Твой К. С. Льюис

* * *

Килнс Хидингтон Квори Оксфорд 31 авг[уста] 19[58]

Дорогая Джоан. Не удивительно, что тебе нравится писать рассказы. Главная беда тех, которые про животных, в том, что ты уе совсем правильно смешиваешь правду и вымысел. Тут есть два способа. Один способ у Беатрис Поттер[39] и в «Братце кролике»[40]. Там звери разговаривают и во многом ведут себя, как люди, но отношения между ними — те же, что в жизни. Кролики боятся людей и лис. Другой способ — мой: ты отправляешься в другой мир, населенный другими животными. Твои звери живут в реальном мире, где происходит настоящее затмение. Однако отношения у них неправильные — настоящие маленькие зверьки не стали бы дружить с совой, а она не знала бы астрономии! Шпионский рассказ лучше, но ты слишком много в него натолкала. В нем тесно. И не глупо ли, что полицейские думают, будто человек, который поет партию Вотана (кстати, как же я ее люблю), не может быть шпионом? Надеюсь, ты не обиделась. Полезно видеть свои ошибки. У нас было ужасно темное, сырое лето, но осень обещает быть хорошей. С любовью, твой К. С. Льюис

P. S. Содержанке у поэмы хорошее, а вот стих немного хромает!

* * *

Килнс Хидингтон Квори Оксфорд [11 сентября 1958]

Дорогая [Люси]. Ты совершенно нрава. Прямая аллегория — как задача с ответом; великая книга — как цветок, чей аромат напоминает нам что‑то еле уловимое. Думаю, это «что‑то» — ощущение жизни как она есть. Бывают реалистические книги, где люди и предметы — в точности как в настоящей жизни, но аромата, ощущения нет. Я никогда не видел орков, энтов или эльфов, но само ощущение; чувство огромного прошлого, нависшей опасности, героических подвигов, совершаемых самыми прозаическими с виду персонажами, расстояний, просторов, бесприютности — настолько точно, что как бы пережинаешь это сам. Особенно разрывается душа, когда читаешь про самые красивые места; как Лотлориен. И так похоже на подлинную историю мира: «Тогда, как и ныне, мрак надвигался и не совсем понапрасну свершались великие подвиги». Ни оптимизма (это последняя война и после нее все будет замечательно), ни пессимизма (это последняя война и цивилизация погибнет). Нет. Мрак наступает снова и снова, никогда совсем не побеждает и никогда не бывает совсем побежден.

Искренне твой К. С. Льюис

* * *

Килнс Хидингтон Квори Оксфорд 29 сент[ября] 1958

Дорогой Мартин,

Спасибо за письмо и fortissimo поздравляю с выздоровлением Мириам. И заодно с тем, что Цицерон позади. По–моему, он величайший зануда всех времен (кроме, может быть, Бена Джонсона, Ланселота Эндрюса и миссис Хемфри Уорд)[41]. У тебя очень обширная программа, на мой взгляд, даже слишком. Лучше бы и здесь, и в Америке давали меньше предметов, но учили им лучше. Мы все здоровы. Всем приветы.

Твой К. С. Льюис

* * *

Модлин–колледж Кембридж 28 ноября 1958

Дорогой Мартин,

Я очень огорчился, узнав, что у Мириам нефрит. Пожалуйста, передай ей и всем остальным, как я вам сочувствую. Похоже, ты весело проводишь время на уроках латыни, сбивая учителя на разные отвлеченные разговоры, особенно когда не хочешь, чтобы тебя спросили. Старый приемчик, мы все им пользовались. Хуже с учителем математики, который завышает отметки. Поначалу это приятно, но потом может получиться огорчение. Американские университетские преподаватели говорили мне, что большинство их студентов приходят из школ, где требования низкие, и потому переоценивают свой уровень, а в итоге отчаиваются и злятся, когда им говорят правду.

Твой К. С. Льюис

* * *

Килнс Хидингтон Квори Оксфорд 3 ян [варя] 1959

Дорогой Мартин,

Я и не подозревал, что ваша семья — «гнездо поющих птиц»! Успехов! Модель пентаметра[42]:

В Птице последние — w всегда одно слово. Т. е. ты можешь закончить

grāl ŭs ĕ / rām или Ōreăs ă / bēsl, но не ūndĭqŭe / nŭne или cōntĭcŭ / ĭl

Вот пример:

Мяса не любит Кристоф; просит, чтоб дали конфет.

Да, понимать, не переводя, хорошо, когда читаешь для себя; на экзамене это не годится. Однако переводить тоже интересно — добиваться естественного английского звучания и одновременно сохранять близость к латинскому оригиналу. Поблагодари Мириам за чудесную картинку.

Может быть, «Настигнут радостью» и впрямь становится скучной после Уайверна[43](здесь, конечно, не мне судить), но вовсе не оттого, что мне стало неинтересно писать.

Помни об этом, если станешь критиком: высказывай мнение о книге, но если начнешь объяснять, как такое получилось (другими словами, выдумаешь это за писателя), почти наверняка ошибешься.

Всем приветы.

Твой К. С. Льюис

* * *

Килнс Хидингтон Квори Оксфорд [27 марта 1959]

Дорогой Мартин,

Спасибо за письмо от 15–го. Ты не пишешь, как ваша сестра; обязательно сообщи к следующий раз. Думаю, размер, который ты предлагаешь, слишком бодрый и комичный для перевода такого серьезного стиха, как Вергилиев гекзаметр. На твой ритм я могу положить только такие слова:

«Два фунта сырку и кусочек грудинки», —

Эней отвечал, как обычно, с запинкой.

По–моему, «Энеиду» лучше переводить рифмованным александрийским стихом, но без постоянной цезуры, как в классической

французской поэзии, тогда будет звучать очень по–вергилиевски, почти прозаически в середине, а конец не даст строке рассыпаться[44], например I 32–3:

По волнам пенным в путь ведя их трудный.

Так в тяжких муках Рим рождался чудный.

Про Сент–Майклз или Торонто ничего путного рассказать не могу. Сегодня, в Страстную Пятницу, чудесная погода, как почти всегда в этот день.

Всем приветы, твой К. С. Льюис

* * *

Килнс Хидингтон Квори Оксфорд [20 апреля 1959]

Дорогая Джоан,

Ура! Эссе о Пасхе вполне многообещающее: фразы четкие, тугие и не расползаются. Ты будешь писать прозу. Что до содержания, мне кажется, под конец ты немного преувеличиваешь. Все, что мне нужно, есть в моей душе? Ну уж дудки! Или тогда в ней должно быть огромное число добродетелей и огромная мудрость, чего ни я, ни другие в ней не видят. Очень мало из того, что мне нужно, есть в моей душе. Я хочу сказать, даже душевных свойств вроде смирения или искренности. И конечно, в ней нет многого из того, что мне нужно в обыденном смысле, например марки для этого письма. Никогда не преувеличивай. Никогда не говори больше, чем хочешь сказать.