Макар Бабиков - Отряд особого назначения. Диверсанты морской пехоты

• Название: Отряд особого назначения. Диверсанты морской пехоты
• Автор: Макар Бабиков
• Издательство: ООО «Издательство «Яуза», ООО «Издательство «Эксмо»
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-699-38223-1

Боец легендарного 181-го отдельного разведотряда Северного флота Макар Бабиков в годы Великой Отечественной участвовал в самых рискованных рейдах и диверсионных операциях в тылу противника — разгроме немецких гарнизонов на берегах Баренцева моря, захвате артиллерийской батареи на мысе Крестовый и др., — а Золотой Звезды Героя был удостоен за отчаянный десант в южнокорейский город Сейсин в августе 1945 года, когда, высадившись с торпедных катеров, его взвод с боем захватил порт и стратегический мост и, несмотря на непрерывные контратаки японцев, почти сутки удерживал плацдарм до подхода главных сил.

Эта книга вошла в золотой фонд мемуаров о Второй мировой войне. Это захватывающий рассказ о подвигах советской морской пехоты, наводившей ужас на врага и прозванной «черной смертью».

---

Когда, как полагал Серинько по счислению, прошли половину входа в Варангер-фьорд, он сбавил ход до двенадцати узлов.

Трехчасовая трепка огромными волнами раскачала кое-где обшивку корпуса, форпик и носовой кубрик стало заливать водой. Нос начал оседать, все более зарываясь в волну, натужнее выбираясь из-под нее. Насосы не справлялись с откачкой.

Из носового кубрика, как только в нем появилась вода, вылезли на верхнюю палубу Агафонов, Смирнов, Колосов, Кокорин, стали черпать и выливать воду.

Чтобы выровнять дифферент, командир задумал сбросить торпеды. Но опытные в морском деле Кокорин, Никандров и Агафонов отговорили его. От сброса торпед катер мог не выровняться, а еще более погрузиться носом, потерять плавучесть, осесть на дно.

На верхней палубе суетились Андрей Залевский, Сергей Воронин и другие разведчики.

Волной сбило с ног стоявшего у рубки пулеметчика, покатило вдоль палубы, но торпедист успел ухватить товарища за лидеролевый костюм и удержать, сорвало принайтовленные лыжи и весла, раскрыло магазин крупнокалиберного пулемета, выкинуло оттуда патроны и все унесло за борт.

Водоотливная магистраль стала захлебываться, а потом остановилась. Вода заполняла катер. Наглухо задраили переднюю и кормовую переборки, командирскую турель. Ход уменьшили до самого малого, шли под одним мотором.

Рассвело. Справа на траверзе завиднелась земля. Решили, что это Рыбачий. Так показывало счисление, да и конфигурация берега казалась знакомой.

В десять утра катер встал на якорь в Вайда-губе. Нос его, принявший в форпик и кубрик пять тонн воды, основательно осел выше ватерлинии, уткнулся в донный ил.

Разведчики помогли товарищам привести катер в порядок, откачать воду, потом сошли на берег.

Обсушились в землянках у артиллеристов береговой батареи, стерегущих вход в Варангер. На следующий день им дали лошадку, запряженную в сани, чтобы перебраться в Большую Волоковую, на свою базу.

Сутягин и Леонов отправились в Полярное докладывать о результатах.

Командующий, выслушав рассказ, сказал:

— Не сокрушайтесь. На войне неудач не избежать. Люди живы, в бой не ввязались, катера вернулись целыми. В Маккеур не попали, зато обстановку по Бос-фьорду прояснили. Не переживайте. Готовьтесь к новым походам и учитесь, отрабатывайте взаимодействие с катерниками.

Глава двадцать вторая

Наступающая весна принесла не только походы, но и значительные изменения. Начальника отдела Визгина перевели к новому месту службы в Москву. Его заменил капитан 2-го ранга Бекренев — опытный оперативный офицер разведки. По этой специальности он работал в Испании, когда там бушевала первая крупная схватка с фашизмом.

У него была приличная морская практика. На флот пришел в 1924 году по комсомольскому набору, плавал на Черном море на линкоре «Октябрьская революция», с корабля поехал учиться в военно-морское училище. После Испании командовал на Черном море эсминцами «Петровский», «Железняков», «Бойкий».

Война застала его на Северном флоте. Когда наметился переход на север кораблей с Тихоокеанского флота, его, начальника отдела боевой подготовки штаба, послали начальником походного штаба. В пути он передавал морякам тот военный опыт, который успел к тому времени накопить.

Но после прихода кораблей в Полярное долго там служить не пришлось, его вскоре перевели в Ленинград начальником разведки Балтийского флота, оттуда в Москву, в центральный аппарат.

Когда решался вопрос о замене Визгина, начальник управления контр-адмирал Воронцов спросил Бекренева, в то время курировавшего разведотделы флотов и флотилий, кого бы он мог рекомендовать на этот пост. Бекренев предложил себя.

Командира отряда Николаева, после холодной морской купели у Лангбюнеса прочно осевшего в Полярном, почти полтора года не высовывавшего носа за пределы главной базы, освободили от командования по служебному несоответствию и перевели в бригаду торпедных катеров стажером командира катера.

Младший лейтенант Леонов, уже с осени 1942 года ходивший замполитом, всю зиму провел с отрядом на Рыбачьем, жил там с разведчиками в землянке, с ним отряд побывал на Эккерее, дважды высаживался на Лангбюнес, сходил в Бос-фьорд. В отделе и в штабе флота убедились: этому молодому офицеру сопутствует удача, моряки идут с ним на задания уверенно, и его назначили на командирскую должность.

Замполитом прислали комсорга батальона морской пехоты с Рыбачьего лейтенанта Гузненкова. В первые месяцы войны он досрочно закончил военно-морское политическое училище и сразу же отправился защищать полуостров Ханко. В зиму гарнизон покинул эту военно-морскую базу, Гузненкова перевели на Рыбачий. В разгар весны, когда снега уже таяли, этот худой, рослый, оттого слегка сутулящийся, в обтрепанной короткополой солдатской шинели и кирзовых сапогах с широкими голенищами политработник появился в отряде. По сравнению со щеголеватым, тщательно выбритым, полнощеким и румяным лейтенантом Кокориным и аккуратно одетыми Леоновым и старшинами, он выглядел сиротливо.

Набеги отряда на южный и северный берега полуострова Варангер взбудоражили местные немецкие гарнизоны. На какое-то время полагалось оставить их в покое, походить в такие места, где разведчиков меньше всего ждали.

В отделе посчитали разумным отправиться к южному берегу Варангер-фьорда, поближе к Киркенесу. Ходившие в последний год в тех местах группы к береговой полосе подобраться не могли: сплошные посты, контрольные пункты, передвижные патрули, дополнительные пропуска не позволяли даже нос туда просунуть. Богданов с Эккерея, часто переплывавший через фьорд на боте к своим родственникам, рассказал, где и как можно прокрасться мимо постов и дозоров.

На первый раз избрали Коббхольм-фьорд.

В минувшем году ходоки из Киркенеса известили Нистрема, что на самом юге Коббхольм-фьорда на полном ходу электростанция, от нее ток подается в Киркенес, станцию охраняют тридцать солдат. В Якобсельвене устроен наблюдательный пункт, оттуда к Сандбуктену ведет хорошая дорога. В Коббхольм-фьорде иногда укрываются транспорты в ожидании разгрузки или перед выходом в обратный путь, когда их собирают в конвой. В дозор на подходах к фьорду выставляют тральщик и катера.

Подступала весна, кончилась полярная ночь, дни становились длиннее и светлее. Реже наплывали туманы, меньше пуржило. Суровые штормы все чаще менялись тихой погодой.

Отряд приютился в западных Пумманках, на внешнем берегу Большой Волоковой в чудом сохранившихся двух щитовых финских домиках. Перебрались сюда после того, как большая отрядная землянка, приспособленная для жилья из минного склада, дотла сгорела.

Случилось это ночью, пламя мигом охватило подшитый плащ-палатками потолок, подсохшие бревенчатые стены. Огонь полыхнул над людьми и устремился в единственную тягу — входную дверь.

Вскочившие спросонья моряки хватали под руки первое попавшееся и бегом ринулись в дверь. Их выкидывало наружу жарким потоком. Вынести почти ничего не успели. Нужно было срочно новое имущество.

Отряд обули, одели, снарядили, задержки в походах не случилось.

На двух торпедных катерах отправились к Коббхольм-фьорду. Прошли основательно на запад, завязали там петлю, вернулись зигзагами обратно. Через два часа на малом ходу, с приглушенными моторами подкрались к цели. До входа в фьорд оставалось примерно три кабельтовых, когда из тумана вдруг засигналил фонарь ратьера. И тут же обозначились силуэты тральщика и морского охотника. Они несли дозор у входа в фьорд.

Тринадцатый катер лейтенанта Лихоманова, в кубриках и на верхней палубе которого находилась группа мичмана Никандрова и командир отряда разведчиков Леонов, вышел в атаку на тральщик. Торпеда достигла цели, взорвалась в носовой части корабля. Вражеский охотник ринулся наперерез торпедным катерам, стреляя из своих пулеметов. Но в него попало несколько малокалиберных снарядов, он потерял скорость и повернул обратно.

Катера с разведчиками легли на обратный курс — скрытно к цели не подошли, операция сорвалась.

Самолеты-разведчики несколько дней покружили над тем районом. Малым ходом и в дрейфе дежурили дозором и катера. Постоянное корабельное охранение у входа в фьорд немцы больше не выставляли. Они высылали катера и тральщики только тогда, когда поблизости проходил немецкий конвой.

Разведчики собрались повторить попытку высадиться в Коббхольм-фьорд, но из-за поломок двух катеров пришлось возвращаться назад. Пока готовились к третьей попытке забраться в Коббхольм-фьорд, подошел срок высадки небольшой группы в Пеуро-вуоно.

Залив этот вклинивался в материковый финский берег немного западнее Петсамо-вуоно. Скрытно подобраться к нему ни с моря, ни с суши пока не удавалось. Всякий раз, как только катера вступали в прибрежные воды, их встречали артиллерийской стрельбой и яркими лучами прожекторов. Подходы в шхеры немцы стерегли бдительно. На фотографиях, снятых с самолетов, просматривался причал и какие-то старательно замаскированные сооружения. По слухам, там находился вражеский опорный пункт.