Коллектив авторов - Сборник коротких эротических рассказов

• Название: Сборник коротких эротических рассказов
• Автор: Коллектив авторов
• Жанр: Эротика

В представленном глубокоуважаемой публике сборнике глубоко раскрыта тема половой ебли.

---

" Шампанского? " «Армянского принеси!» Кружки пивные принес. Сделали по хорошему глотку.

Смотрит изучающе, вопросов не задает..

«Что это Жека не звонит?» — думам я, «Значит, не узнал — он лапушку?» «Иди ко мне!» Лег рядышком, к губкам ее нежным прижался… Нижнюю пососал, в ротик языком забрался и высасываю, что попадется. Перевернула меня на спину, слюны немного выпустила, я ее проглотил, а она ручкой под поясок моих трусиков залезла, вытащила пенис на свет божий, не забыв поясок за мошонку заправить. Одна рука ее меня за шею обнимает, колобочки на груди моей шевелятся, а другая рука на пенисе висит и кожицу его то на головку натянет, то с головки сдернет. И так это у нее хорошо получается, что кроме, как попочку ее ладонью поглаживать, я больше ничего не могу. Я пошевелился, держит крепко, а сама на пенис смотрит и наяривает, и жару, поддает ему так, что, чувствую, все, больше не могу. Сейчас фонтан заработает.

Она и сама это прекрасно понимает: передвигает грудочки к блестящей головке, касается одним сосочком, другим, берет ее в свои полненькие губки и втягивает все мое великолепие в себя до самого корня! На шее жилка выделись. Сдавила она горлышком его пару раз и лопнул я как мыльный пузырь. Она подождала, пока мои толчки не кончатся, проглотила. Вылизала все, что в ее ручке было, поцеловала нежненько, убрала мой член в трусики и прилегла рядом. Я тут же благодарно прижался к ее губкам. Вот это да!

— Мадам, — шепнул я, — Вы изумительны!

— Я знаю.

— Вы восхитительны, мадам!

— Я знаю.

— Вы прекрасны, как сама любовь, мадам.

— Любовь— А что это?..

— Это невозможность быть без Вас, мадам.

— Очередную невозможность ты почувствуешь минут через двадцать. А до этого ты вполне обойдешься и без меня и без любви.

Что-то слишком много знаний и не только теоретических.

«Скажи, — попросил я, — ты была когда-нибудь в этой комнате?» Она усмехнулась: «Я с самого приходя сюда ждала этого вопроса… Я, не знаю».

Значит, была. Ну, это не важно…

Я прижался губами к ее шейке.

Она буквально взорвалась!

— Что значит не важно? Для тебя не важно?

А для меня? Если я здесь была, то может быть важно почему… Была, как попала? Ведь скажи я «Да», значит хотела сюда придти. — она встала отбросила в угол ненужный лифчик, подошла к окну, раскрыла его, подышала, повернулась, ко мне. — Да, я была в этой комнате. Да, я знаю твоего Женю. Да, я была с ним в этой постели. Еще хочешь что-то знать? Если тебе интересно, я не ставила ему условий и не сопротивлялась, как тебе… Ну что, доволен? Еще вопросы будут? Ее глазки сверкали совершенно восхитительно, но на душе было совершенно безобразно. Черт бы побрал меня вместе с этим Жекой!

Я поднялся с постели — ««Миленький, ну что ты? Я ведь только сказал, что мне не важно твое прошлое… Ведь если ты женщина, то и прошлое должно быть… Женщины без прошлого не бывает, это — девушка! " В это время звонил телефон, и я сказал: «Але!» Жекин голос уточнил: «Але — по-французски жопа! Коробка слева в шкафчике. Номер сорок три» — Хорошо, — ответил я, будь!

— Сказать еще что-нибудь?

— Не надо. Спи хорошо. Бди! — и положил трубку. Она стояла у окна, груди призывно мерцали.

— Ну и что он сообщил? Про коробку?

Да.

А от чего ты отказался?

Не знаю.

— А зря!

— Почему?

— Потому, что если бы он тебе сказал то, что хотел, я бы сейчас с огромным удовольствием рассматривала твою гордую морду джентльмена, всю вывоженную в говне!

Я протянул к ней руку…

— Не трогай меня! Я не для вас, чистеньких и благородных..

Надутых пижонов. Жалких трусишек, лжецов… Как же я вас, изголодавшихся, ненавижу! Скажи, ты платил когда-нибудь женщинам?

— Ни разу в жизни! — уж в чем, в чем, а в этом я мог быть спокоен.

— А это что? Коньяк, шампанское, персики, икорка… Они ведь немалых денег стоят. Трусики надел сегодня, туфельки, носочки, на базе ты их не носил! Все вы платите, только не сознаетесь в этом даже себе. И те берут не сознаваясь. Так вот, ты вкладываешь в эту ночь деньги, я — тело. Ты не беспокойся, я за каждую копеечку с тобой расплачусь… Только не надо про любовь, не надо врать. Ты, если и знал, давно забыл, что это такое.

Она замолчала. Ушла в себя.

Я не находил себе места. И не в том дело, что я чуть было не испортил, так хорошо начавшиеся игры. И даже не в том, что эта-девочка повернулась ко мне весьма не романтической стороной, за которой можно было ожидать всего, что угодно. Удар был нанесен по самому чувствительному месту, по душе, в которой зарождалась любовь.

— Пойду, поставлю— кофе, — вышел. Вернулся. Стоит у окна, смотрит на пустынную площадь. Взял за плечи, повернул, в глазах слезы. Прижал к себе, молчу. Захочет — сама скажет. Нежность меня переполняет, поглаживаю спину у лопаток. Через минуту высвободилась, легла на спину.

— Хочешь. Я тебе скажу, что Женя не сказал?

— Необязательно, — я примерно представлял уже о чем речь.

— Я — проститутка!

— Ну и что? Обыкновенная? Вульгарис?

— Нет, зачем же? Валютная, со знанием языков… Если тебе приятнее, путана, ночная бабочка, можно международная блядь… Как тебе хочется.

— Мне никак не хочется.

— Послушай, — я сел на ковер у постели, — я не знаю. Что мне хотел сказать Женя, я не знаю, говоришь ты сейчас правду или нет, я просто не хочу знать о тебе ничего плохого… Мою душу переполняет нежность к тебе. Ты мне мила, и хочу тебя… Скажи, нуждаешься ли ты в моей помощи, если да, я сделаю все, что смогу. Я не болтун, это действительно так…

— Ты мне очень хорошо поможешь, если перестанешь стерильными ручками копошиться в моей гнусной душе.

Понял?

— Понял! — и ушел варить кофе.

Нарезал тортик, прикатил столик с дымящимися пахучими чашками, положил сахар…

По высшему разряду берешь, кот?

Слез уже не было. Она успокоилась и я прижался к ней.

Она подняла лицо и дала губы. Стало прохладнее, набросил на плечи простынь…

— Шампанского больше нет?

«Всо ест, моя лапошка!» — сказал я с армянским акцентом.

По пути взболтнул бутылку, чтоб развлечением больше было. Облил ей живот, тут же принялся вылизывать, она сказала: «Потом».

Выпили шампанского, попили кофе. Говорит: «Достань коробку, что там?» Я достал, показал ей порошочек номер 43: «Я выброшу?» «Выброси». Спустил в унитаз. Она с удовольствием доедала тортинку. «Кушать хочешь?» «Потом. Иди ко мне.» Обнял я ее всем, что у меня было, прижал к себе маленькое, гибкое прохладное тельце, глажу ее со всех сторон, вылизываю пролитое шампанское с грудочек и животика, целую глазки, носик..

— Иди… Я хочу тебя! — нервно, даже с надрывом, потянула голову к себе.

— Не могу… Я дал слово офицера!

Она остановилась, настроение ее мгновенно сменилось и она задушевно проговорила: «Дурак, и не лечишься».

И я осторожно снял с нее невесомые трусики. Прижалась к моим губам и пока я не избавился от своих трусов, крепко держала язык. Потом подняла меня на вытянутые руки, раздвинула ножки и сказала, открыто глядя мне в глаза:

— Вдуй мне, милый, так, чтобы матка разорвалась. Понял?

— Я понял.

Вошел осторожненько. Осмотрелся. Второй раз с горлышком матки познакомился. В третий — и дальше уже по самому горлышку. Вылетал и из нее до головки и бил, бил. Влагалище у нее крыло изумительным, оно нежно, но крепко удерживало пенис в постоянно бодром состоянии, оно не на секунду не ослабляло своих объятий, оно подпитывало возбуждение так, как я этого и не подозревал. Ее красивое лицо перед глазами дышало страстью, ее сексуальность буквально воспламенила мои потенции, она умела показать, как великолепны мои проникновения в ее тело, как она мне за это благодарна, как радуется вместе со мной нашему единству наслаждения друг другом. Все это не могло не умножать моего вожделения и это все должно было скоро кончиться.

Несколько часов, проведенных с нею в состоянии почти постоянного возбуждения, должны были взорвать мою плоть.

Тот ананоминетик мой вулкан остудил не на долго. И мне кажется я не разрушил ее надежды. Я продолжал долбить матку, постоянно перемещаясь по моей девочке вверх и вниз, вправо и влево. Я наносил ей удары с разных сторон и еще мгновения перед ударом, находясь в высшей точке, успевал что-то приласкать, что-то переменить. Касаться ее руками, бедрами уже было наслаждением.

Да и она не оставалась недвижимой. Все время меняли положение руки и ноги, ее таз постоянно находился в скачке и, когда я замедлялся, она успевала и два и три раза бросить его мне навстречу. Я целовал ее ручки и ножки, лобик, до грудок было не дотянуться, и бил, бил, бил, в названную цель. Бурная волна наслаждения затопила сознание и я на всем скаку, словно вырванный из седла, что-то проорав, рухнул на ее прохладное тело. Едва ощутив себя вновь, я был удивлен тем, что меня из сладостной норки не выпускают. Сжав кольцевой мышцей на входе влагалища головку пениса, как бы выдаивая из него возможные остатки, она с улыбкой спросила;