Тур Хейердал - По следам Адама

• Название: По следам Адама
• Автор: Тур Хейердал
• Издательство: Вагриус
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2001
• ISBN: 5-264-00607-5

Тур Хейердал (1914–2002), норвежский этнограф и археолог. Страсть к географическим исследованиям «воспринял от великих соотечественников — Фритьофа Нансена и Руаля Амундсена». Первые путешествия (на Маркизские острова и в Британскую Колумбию) совершил еще в юности. Участвовал во Второй мировой войне — служил радистом в диверсионном отряде. В 1947 году мир, затаив дыхание, следил за броском группы энтузиастов на плоту «Кон-Тики» через восточную часть Тихого океана. Потом были плавания папирусной лодки «Ра» через Атлантику, тростникового суденышка «Тигрис» по Персидскому заливу, Аравийскому и Красному морям. А еще — путешествия на Мальдивские острова, на остров Пасхи, археологическая экспедиция в Перу… О своих экспедициях Тур Хейердал написал несколько книг, получивших широкую известность во всем мире, в том числе и в нашей стране.

---

Я быстро понял, как важно знать математическую географию, хотя сам учебник вызывал у меня отвращение. Позже, когда я поближе познакомился с его автором, профессором Вернером Веренскойльдом, он признался, что специально написал книгу столь заумным языком, чтобы показать, что география — тоже наука.

Лекции по географии были очень информативными, и приобретенные знания тут же отразились на моих первоначальных планах. В результате мы с Лив сузили район поисков до нескольких тысяч островов, разбросанных в просторах Тихого океана. Веренскойльд рассказывал нам о доисторических лесах и о том, что солнце не могло пробиться сквозь сомкнутые кроны их деревьев. Следовательно, в джунглях невозможно было собирать ягоды и цветы. В поисках пропитания приходилось лезть высоко на деревья только затем, чтобы выяснить, что обезьяны уже обобрали все мало-мальски съедобное и ничего не оставили своим бесхвостым родичам. Лив поняла, почему я отказался от «белых пятен» в Африке и Южной Америке: в джунглях все съедобное росло слишком высоко для нас.

Когда профессор Бонневи узнала, что я собираюсь на острова Тихого океана, она предложила мне пойти по следам Дарвина. Теория происхождения видов возникла у кумира моей матери на Галапагосских островах у побережья Южной Америки. Разбросанные на большом расстоянии друг от друга Полинезийские острова расположены еще дальше от континента. Некоторые из них поднялись над поверхностью Тихого океана в результате вулканической активности, другие выросли благодаря деятельности коралловых полипов, но у них у всех одно общее: в момент появления на них не было никакой жизни. Как же там появились растения и звери? Бонневи только что прочитала работу одного американского зоолога, изучавшего земляных улиток на Маркизских островах — на каждом острове, в зависимости от его высоты над уровнем океана, развились уникальные виды и подвиды.

Маркизские острова. Мы все пришли в восторг — мама, влюбленная в Дарвина и его теорию, моя руководительница и мы с Лив. Мы просиживали часами напролет, вычеркивая из списка острова, уже испорченные цивилизацией, страдающие от нехватки питьевой воды или не подходящие по каким-либо другим причинам. Скоро нам стало ясно, насколько важны расчеты профессора Веренскойльда относительно «Больших колец» и воздействия вращения Земли на океанские течения и ветра.

Однако больше всего пригодились мне в дальнейшей жизни университетские вводные курсы по логике и философии, которые я прослушал в университете. Особенно мне нравилась философия древних греков. Мне по душе были Диоген с его бочкой и Сократ, любивший бродить по базару и радоваться, что на свете есть такое множество вещей, без которых он отлично обходится.

Простая логика подсказала мне, что плот из бальсового дерева может проплыть путь от Перу до Полинезии. Во-первых, ведущий специалист по флоре Маркизских островов ботаник Ф. Б. М. Браун выяснил, что несколько полезных южноамериканских растений, которые не могли самостоятельно преодолеть океанские просторы, уже росли там задолго до появления европейцев. Во-вторых, крупнейший эксперт по древнему мореплаванию доказал, что в те времена не существовало других судов, кроме плотов из бальсы. Следовательно: бальсовый плот может совершить такое путешествие, хотя все — ни разу не попробовав — утверждали обратное.

— Сам ты тогда плыть не собирался?

— Даже мысли не возникало. Я и плавать-то еще не умел. В моих мечтах о будущем я всегда рассчитывал иметь твердую почву под ногами, пусть и босыми.

Летом, когда Лив уже настолько хорошо познакомилась с моей матерью, что я рискнул пригласить ее в Хорнсо, я предложил ей снять туфли и ходить по траве и жнивью босиком, как я. Я считал, что ступни наших ног должны стать твердыми и закаленными. Еще мы пробовали добыть огонь трением, правда безрезультатно. Во всем остальном я настолько хорошо подготовился, что даже читал в университете лекции о Маркизских островах.

Возможно, одним из первых счастливых совпадений в моей жизни стало то, что именно в Осло находилась знаменитая полинезийская библиотека Бьярне Крёпелина. Мои родители были знакомы с владельцем этого самого богатого в мире собрания литературы по Полинезии, преуспевающим винным импортером. Он разрешил мне читать драгоценные книги. В молодости Бьярне побывал на Таити и влюбился в Туимату, прекрасную дочь могущественного вождя Терииероо. Последствия этого романа повлияли на мою жизнь сразу в двух аспектах. Во-первых, Бьярне начал собирать свою библиотеку, а во-вторых, через много лет Терииероо объявил меня своим приемным сыном. Когда юный Крёпелин жил на Таити, там разразилась эпидемия испанки. Полинезийцы умирали, как мухи. Бьярне и Туимата помогали хоронить умерших, пока она сама не заразилась и не умерла. Бьярне не забывал ее до последних дней жизни. Он написал замечательную книгу о своей любви, которая заканчивалась словами: «Там, где лежит под могильной плитой Туимата, и мое сердце». Всю свою оставшуюся жизнь он собирал книги о Полинезии — переписывался с издателями и коллекционерами со всего мира и покупал все о Полинезии, невзирая на цену.

За годы студенческой жизни я провел в его библиотеке не меньше времени, чем в аудиториях университета.

Позже мне очень пригодились приобретенные в юности познания. Мои оппоненты во всем мире воспринимали меня просто как моряка, в чьих жилах течет кровь викингов, а антропологи не желали слушать мнение зоолога о Древних мореходных судах. Прочитав все, что публиковалось вплоть до 30-х годов о первооткрывателях, миссионерах, мореплавателях и ученых, я мог достойно отстаивать свою точку зрения. Из года в год я пополнял библиотеку Крёпелина, а после его смерти вся коллекция перешла в исследовательский отдел музея «Кон-Тики».

По своему географическому положению Полинезия идеально подходила под определение «рай на земле», хотя значительную часть ее населения выкосили эпидемии и заразные болезни, занесенные европейцами. Я знал, что восемьдесят процентов обитателей Маркизских островов вымерло от различных заболеваний, и поэтому мы имели все основания рассчитывать найти там достаточно диких плодов и ягод для пропитания.

Я прекрасно знал, что происхождение полинезийцев все еще оставалось покрытым завесой тайны, и никак не мог понять, почему антропологи упорно не желали замечать последних открытий ученых-ботаников. Сам я намеревался собирать все зоологические достопримечательности, какие только можно сохранить в глиняных горшках и стеклянных контейнерах. Вопрос о том, как полинезийцы попали в Полинезию, ни капельки меня не занимал. Гораздо больше нас волновало, как нам самим туда добраться. В тридцатые годы ни в одном туристическом агентстве Норвегии и слыхом не слыхивали ни о каких Маркизских островах. Все, чем они тогда занимались, сводилось к пароходным круизам вдоль побережья Скандинавии, эмиграции в Америку да изредка — к поездкам на острова Средиземного моря. Пассажирских авиарейсов тоже почти не было, а через океан — и подавно. Когда кто-нибудь из знакомых решал перебраться в Америку, остававшиеся прощались с ним навсегда.

Так мы и бились, как рыба об лед, пока в столичном Бюро путешествий «Беннетта» не связались с Парижем и не выяснили, что до расположенного в относительной близости от Маркизских островов Таити можно добраться французским пароходом, который раз в месяц отплывает из Марселя в Новую Каледонию. Еще можно было сесть на норвежский корабль, ежемесячно курсировавший между Сан-Франциско, Самоа и Таити. В конце концов, мы выбрали судно под названием «Морской курьер», совершавшее шестимесячное плавание через Атлантический океан и Панамский канал.

— Это звучит вполне обыденно.

— Ничего обыденного. Лив было двадцать лет, и она считалась еще несовершеннолетней, а все мои капиталы сводились к пятидесяти кронам в месяц, которые я получал от отца.

Помню — мы с Лив сидели в Театральном кафе в Осло и смотрели на толпы вечно озабоченных горожан, которые сновали туда-сюда в плащах и под зонтиками. Никто ни с кем не здоровался, никто никому не улыбался. Я заказал по стакану содовой с пирожным и принялся убеждать Лив, что родители поймут наше желание пожениться и уехать в Полинезию. Лив представила реакцию своего отца, и ей стало страшно и смешно одновременно. Тем не менее, мы выработали план действий, после чего я вытащил Казана из-под стола, проводил Лив до троллейбуса и отправился через парк домой обрабатывать маму.

Ее не пришлось долго убеждать. Профессора Бонневи и Брох подтвердили ей, что после семи семестров ни на одной лекции по зоологии я не услышу для себя ничего нового, а их авторитет был для нее беспрекословен. Кроме того, Брох согласился с Бонневи, что мне следует набрать на островах материал для диссертации о происхождении местных видов флоры и фауны. К Лив мама тоже относилась очень хорошо, к тому же она считала, что в край соблазнительных полуголых островитянок лучше ехать в сопровождении и под присмотром законной жены.