Нагиб Махфуз - Дети нашей улицы

• Название: Дети нашей улицы
• Автор: Нагиб Махфуз
• Издательство: Центр гуманитарного сотрудничества
• Жанр: Современная проза
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-903658-11-4

«Дети нашей улицы» — главный труд великого египетского писателя, лауреата Нобелевской премии Нагиба Махфуза.

Это роман-притча о возникновении трех мировых религий: иудаизма, христианства и ислама, аллегория религиозной истории человечества… Истории полной соперничества и борьбы, надежд и любви, предательств и чудес, а главное — веры.

Роман вошел в список 100 лучших книг мира, по версии британской «The Guardian».

---

— Не сравнивай! Ее отец — настоящее чудовище.

— Я только хочу сказать: пока он жив, женщины нашего рода будут жить в пустыне и ходить в обносках. Какой мужчина женится на такой девушке? — выкрикнул Кадри.

— Да пусть хоть шайтан на ней женится! Какая нам разница? Она такая же непутевая, должно быть, как Идрис.

Адхам в поисках поддержки обернулся к жене. Умайма подтвердила:

— Да, точно как отец.

— Да будь она проклята вместе со своим отцом! — сплюнул Адхам.

— Вы аппетит себе не испортите? — вмешался Хумам.

— Не испортим, — ласково ответила ему Умайма. — Нет ничего лучше, чем наши посиделки за столом.

Послышался громовой голос Идриса, выкрикивающего проклятья и ругательства.

— Утренняя молитва началась! — с отвращением заметил Адхам.

Дожевав последний кусок хлеба, глава семьи встал, взял свою тележку и попрощался: «Счастливо оставаться!» «Доброго дня!» — ответили ему, и он зашагал в сторону аль-Гамалии. Через боковой вход Хумам вошел в загон. Тут же раздалось блеяние и топот копыт, овцы заполнили коридор. Кадри тоже поднялся, взял свой посох, помахал матери рукой и побежал догонять брата. Когда молодые люди поравнялись с хижиной Идриса, тот не дал им спокойно пройти и ядовито спросил:

— Почем за голову, ребята?

Кадри уставился на него с любопытством, в то время как Хумам отвел глаза в сторону. Идрис продолжил высокомерно:

— Что, никто не соизволит ответить, сыновья огуречного торговца?

— Хочешь покупать, иди на базар! — резко ответил Кадри.

— А если я решу забрать овцу? — захохотал Идрис.

— Отец! — раздался из хижины голос Хинд. — Не доводи до скандала!

— Занимайся своими делами, — ответил он ей ласково. — Я сам разберусь с отпрысками рабыни.

— Мы вам не мешаем, и вы нас не донимайте! — вступил в разговор Хумам.

— А, слышу голос Адхама! Чего прячешься за овцами? Не в стаде ли твое место?

Хумам вспылил:

— Отец наказал нам, чтобы мы не отвечали тебе, если ты будешь цепляться.

Идрис загоготал еще пуще:

— Слава Богу! А то мне несдобровать, — и грубо добавил: — Вы живете спокойно только благодаря моему имени. Будьте вы все прокляты! Убирайтесь!

Братья пошли своей дорогой, время от времени помахивая посохами. Хумам, бледный от волнения, обратился к Кадри:

— Вот мерзавец! Грязный тип! С утра от него уже несет выпивкой.

Они уходили за стадом вглубь пустыни.

— Он много болтает, но не сделает нам ничего плохого, — ответил Кадри.

— Он же крал у нас овец! — возразил Хумам.

— Он пьяница и, к сожалению, доводится нам дядей. От этого никуда не деться.

Ненадолго установилась тишина. Они шли по направлению к Большой Скале. В небе висели одинокие облачка, солнце посылало лучи на бескрайние пески. Хумам не выдержал:

— Ты сделаешь большую ошибку, если свяжешься с ним.

Глаза Кадри засверкали гневом:

— Не надо давать мне советов! Хватит с меня отца!

Еще не оправясь после унижений Идриса, Хумам ответил:

— У нас в жизни столько трудностей! Зачем нам еще и эти неприятности?!

— Да захлебнитесь вы в своих трудностях, которые сами себе устраиваете! — закричал Кадри. — Я волен поступать, как хочу.

Они добрались того места, где обычно пасли овец, Хумам повернулся к брату и спросил:

— Ты думаешь, избежишь последствий?

Кадри схватил его за плечо.

— Ты просто завидуешь!

Хумам удивился столь неожиданному ответу брата. Однако он уже привык ко всякого рода выходкам с его стороны. Он убрал с плеча руку Кадри и сказал:

— Да хранит нас Бог!

Кадри скрестил руки на груди и в насмешку покачал головой.

— Лучше я оставлю тебя. Ты скоро раскаешься, — сказал Хумам. — Но будет уже поздно.

Хумам повернулся к брату спиной и направился в тень скалы. Хмурый Кадри остался стоять под палящими лучами.

16

При слабом свете звезд семья Адхама ужинала во дворе, как вдруг произошло событие, невиданное в этой пустыне со времен изгнания. Ворота Большого Дома отворились, и оттуда вышел человек с фонарем в руках. Глаза с удивлением следили за несущим фонарь, языки онемели. Фонарь перемещался в темноте, словно звезда. Когда человек прошел уже половину расстояния от дома до хижины, Адхам напряг зрение и в свете фонаря различил: «Это же дядюшка Карим, привратник!» Когда стало понятно, что он идет к ним, изумление возросло до такой степени, что все привстали с мест, кто с куском в руке, а кто-то не дожевав. Дойдя до них, мужчина поднял руку и сказал:

— Доброго вечера, господин Адхам!

При этих словах Адхам задрожал: вот уже двадцать лет он не слышал голоса Карима. Тотчас из глубин память извлекла интонации отца, ароматы жасмина и лавсонии, тоску и боль. Земля поплыла у него под ногами. Еле сдерживая слезы, он проговорил:

— Добрый вечер, дядюшка Карим!

С нескрываемым волнением мужчина обратился к нему:

— Надеюсь, у тебя и твоей семьи все в порядке.

— Слава Богу, дядя Карим!

— Хотелось бы поговорить с тобой по душам, но мне поручено только сообщить, что господин немедленно зовет к себе твоего сына Хумама.

Зависла тишина. Домочадцы обменялись недоуменными взглядами. Вдруг раздался голос:

— Его одного?

Все с раздражением обернулись в сторону Идриса, который, как оказалось, подслушивал неподалеку. Однако Карим не ответил, он махнул рукой на прощание и пошел обратно в сторону Дома, оставив их в темноте. Идрис взбесился:

— Оставишь меня без ответа, подлец?

— А почему одного Хумама? — разозлился пришедший в себя Кадри.

— Да! Почему только его? — повторил Идрис.

Адхам, искавший выход своим смешавшимся чувствам, набросился на брата:

— Возвращайся к себе! Оставь нас в покое!

— В покое?! Буду стоять, где вздумается!

Хумам молча смотрел на Большой Дом. Сердце его забилось так, что ему казалось, будто его удары отдаются гулким эхом на аль-Мукаттаме.

— Ступай с Богом к своему деду, Хумам! — решительно сказал отец.

— А я? Разве я не твой сын? — грубо спросил повернувшийся к нему Кадри.

— Не надо быть таким, как Идрис, Кадри. Конечно, ты мой сын. За что упрекаешь меня? Не мне же решать!

— Однако в твоих силах пресечь предпочтение одного брата другому, — возразил Идрис.

— Тебя это не касается! — бросил ему Адхам и обратился к Хумаму — Нужно идти. Следующей будет очередь Кадри. Я уверен.

Собравшись уходить, Идрис высказал Адхаму:

— Ты такой же несправедливый отец, как твой! Несчастный Кадри! За что он наказан? Воистину проклятье в этой семье обрушивается в первую очередь на самых достойных. Да пропади пропадом эта ненормальная семья!

Он ушел, и темнота поглотила его.

— Ты несправедлив ко мне, отец! — выпалил Кадри.

— Не повторяй его слов! Не надо, Кадри! Хумам, иди!

Хумам колебался:

— Лучше бы брат пошел со мной.

— Он последует за тобой.

— Какая несправедливость! — вскрикнул Кадри от обиды. — Почему его предпочли мне? Дед не знает его так же, как и меня. Почему он выбрал его?

Адхам подтолкнул Хумама:

— Ступай!

Хумам собрался.

— Да хранит тебя Бог! — прошептала Умайма.

Со слезами она обняла Кадри, но он вдруг вырвался и пошел следом за братом.

— Вернись, Кадри! — прокричал ему Адхам. — Не следует ставить свое будущее под удар!

— Никакая сила не сможет меня остановить! — гневно ответил Кадри.

Умайма зарыдала во весь голос, дети в доме отозвались плачем. Ускорив шаг, Кадри нагнал брата. В отдалении он заметил в темноте тень Идриса, ведущего за руку Хинд. Когда они достигли Большого Дома, Идрис толкнул Кадри так, чтобы тот оказался слева от Хумама, а Хинд справа, и удалился, выкрикнув:

— Карим! Открывай! К деду пришли внуки.

Ворота открылись, и в них появился Карим с фонарем в руке.

— Прошу господина Хумама войти! — вежливо обратился он.

— Это его брат Кадри, — прокричал Идрис. — А это Хинд, как две капли воды похожая на мою скончавшуюся в горе мать.

Карим так же вежливо ответил:

— Вы знаете, господин Идрис, в дом попадет только тот, кому разрешили, — и он указал на Хумама.

Тот вошел. Кадри проскользнул за ним, таща за руку Хинд. Неожиданно со стороны сада строгий голос, который Идрис тотчас узнал, произнес:

— Вы двое! Вон отсюда! Бесстыжие!

Их так и пригвоздило к месту. Ворота захлопнулись. Идрис набросился на Кадри и Хинд, схватив их за плечи:

— Что он имел в виду?!

Хинд запищала от боли. Кадри вывернулся и убрал руку Идриса с ее плеча. Освободившись, девушка бросилась наутек. Идрис медленно отступил назад, развернулся и ударил Кадри в лицо. Парень выдержал его тяжелый удар, дал сдачи еще сильнее, и они начали яростно молотить друг друга у стен Большого Дома.