Владимир Потапов - Пылающие алтари

• Название: Пылающие алтари
• Автор: Владимир Потапов
• Издательство: Ростовское книжное издательство
• Жанр: Историческая проза
• Год: 1978

Время действия повести — III век н. э. Место — древний город Танаис и придонские степи — кочевья сарматских племен.

В трудных жизненных исканиях главного героя повести Диона, стратега и эллинарха Танаиса, а впоследствии предводителя войска одного из сарматских племен — сираков, выражены ненависть к рабству, стремление к правде и справедливости, вера в высокое предназначение человека на Земле.

Книга адресована молодежи.

---

— Прекрасная и мудрая царица Сиракская! Мой повелитель, могучий багатар роксоланов Мегилла, шлет привет и предлагает тебе свое сердце и милостивое покровительство. Ещё мать твоя, доблестная царица Томирия, присылала к нам посольство с предложением объединиться. Пусть послужат дары моего повелителя залогом вашего брака и союза двух народов..

И глава роксоланского посольства протянул Зарине золотую диадему тонкой эллинской работы.

Статная Зарина в мужском наряде ни в чем не уступала своим воинам. Только голова ее не была покрыта шлемом, и зеленые волосы крутыми волнами скатывались на панцирь. Она молча слушала посла коварного соседа. Мегилла не раз угонял за Дон табуны и стада, принадлежащие ее племени, разорял малые крепостцы по Ахардею. В большинстве случаев этими набегами руководил хитрый и жестокий Отей, тот самый, который теперь протягивал Зарине диадему. Он уже примерил мысленно ее к этим зеленым волосам, похожим на водоросли. Женщина, принявшая и надевшая диадему, по неписаным степным законам, давала согласие на брак. Да, неплохо будет выглядеть эта зеленоволосая в походном шатре Мегиллы среди других его жен и наложниц.

Зарина не приняла диадему. Холоден был ее ответ. Слова падали, словно тяжелые камни в омут:

— Не я понадобилась Мегилле, а мой народ и мои земли. Передай своему повелителю, что Зарина не может стать его женой. Мужем Зарины будет тот, кому вручит моя мать брачный амулет. Это долг мой перед нею и моим народом. Но если бы даже Зарина и была вольна в своем выборе, не Мегилла, разоритель земель наших, стал бы ее супругом.

Такого оскорбления еще никто не наносил степному багатару. Отей, его верный пес, оскалил зубы. Рука сама нащупала рукоять персидского меча.

Захватить силой эту зеленую жабу! Спалить ее логово!

Но ниже склонились копья за спиной Зарины, кони нетерпеливо перебирают ногами. Да и она уже положила руку на пояс. Меч ее на локоть длиннее, чем у Отея. А силу ее удара знают и в скифских степях, и за Антикитом, на северных склонах Кавказских гор, и в эллинских приморских крепостях. Лисьи глаза верного Мегиллова слуги быстро обшарили воинов Зарины, и на рябом лице его заиграла улыбка:

— Мы уходим. Не пожалела бы после о своем отказе, царица!

— Проводите с честью доблестного военачальника за пределы родовых земель, — приказала Зарина.

Вернувшись в крепость, она сказала Ктесу:

— Зажигай факел войны, отец, собирай войско. Жди в гости теперь самого багатара. Не с добром придет он — с копьем!

Старый Ктес велел рабам заколоть и освежевать вола. Пахнущую сырой кровью воловью шкуру он расстелил у порога своей хижины и молча уселся на нее. Невдалеке рабы разожгли костер, установили большой котел. В нем будет вариться мясо забитого вола — угощение для старейшин. Все это, по старинному сарматскому обычаю, означало: Сидящий-на-Воловьей-Шкуре считает, что племени угрожает большая военная опасность и что он испрашивает согласия Совета старейшин зажечь факел войны…

Черный столб дыма от сырой травы, облитой животным жиром, увидят сторожевые посты и в свою очередь зажгут костры на дальних курганах. И так по всей степи. Сигнал о сборе дружин быстро дойдет до всех уголков, где проложили в траве широкий след высокие, в рост человека, колеса кочевых сиракских кибиток.

Из уст в уста, из хижины в хижину поползла по крепости тревожная весть:

— Спешите точить мечи, сираки! Старый Ктес собирает войско.

— К Ктесу идут старейшины! Он уже два часа восседает на шкуре вола!

Не успело солнце переместиться по голубому лугу неба на длину метательного копья, как все старейшины уже собрались вокруг Сидящего-на-Воловьей-Шкуре. Седовласые бородатые старцы с дубленной степными ветрами, почерневшей на руках и лицах кожей долго совещались, объясняясь больше жестами, чем словами. Потом Досимоксарф, самый древний и немощный старец, обратился к мужу верховной жрицы Томирии:

— Мудрый Ктес! Поведай нам, какая нужда усадила тебя на воловью шкуру? Что за беда грозит славному племени сираков?

— Грозную весть хочу сообщить вам, мудрейшие. Сватался Мегилла Роксоланский к нашей повелительнице Зарине. Был бы от того нашему племени разор великий. Должна ли была она отказать ему? Или надо было принять его предложение и тем самым нарушить заветы предков?

— Отказать! Отказать! — разноголосо прокричали старцы.

— Она и отказала ему. Мегилла не успокоится на этом, с войском придет. Будем ли мы ждать сложа руки, пока он нас в плен возьмет и поселения наши порушит?

— Надо готовиться к достойной встрече.

— Вот и сел я на воловью шкуру вашего совета спросить, мудрейшие, как поступить нам. Стоило ради этого нарушать ваш покой?

— Стоило, стоило.

— Слова жду вашего, будем ли зажигать факел войны?

Зашептались старцы и тут же умолкли. Вещий Досимоксарф прошамкал:

— Зажигай факел войны, Ктес.

Ктес высоко над головой поднял бронзовую булаву, и тотчас сорвался с места всадник, молодой, воин Ассан, ждавший решения Совета старейшин. Кто-то кинул ему горящий факел. Он поймал его на скаку и помчался к сторожевому кургану. Через минуту черный столб дыма поднялся над его вершиной. А старейшины тем временем успели переместиться поближе к котлу, из которого вкусно пахло вареной говядиной.

* * *

На кургане, у самого Антикита, шевелит ветер фиолетовые заросли кермека. Здесь край сарматской степи. На той стороне земля меотов.

Высоко в небе плывет орел, высматривающий добычу. Ему хорошо видно, как в зарослях камыша и осоки медленно бродит самодовольный кабан, как недвижно замерла длинноногая цапля. В Антиките вода сладкая — раздолье для всякой живности: дичь спокойная, непуганая.

Тишина. Безлюдье.

Но покой обманчив. Пернатый хищник отлично различает в траве белеющие кости — следы давних битв. Кто знает, чьи пути пересеклись здесь, чья жизнь оборвалась? А вот и живые люди, затаившиеся среди редких кустиков кермека. Отсюда, из-под облаков, они выделяются четко. Но попробуй различи их с земли или с высоты конского седла. Колышущиеся стебли сливаются в единый серый тон с одеждой. Тела засадных воинов будто вросли в горячую землю, взоры прикованы к чужому берегу.

Лисица, мышкующая на краю плоского холмика, вдруг настороженно подняла острую мордочку и, косясь на реку, затрусила в сторону. Тяжело взлетела цапля. Еще напряженнее стали люди.

Порыв ветра донес из-за камыша призывное ржание лошади…

С противоположного берега по узкой ложбине спускается к броду караван тяжело навьюченных лошадей под охраной пяти всадников. Чей это караван? Эллинский? Нет. Посадка выдает кочевников. Скифы, везущие медь или изделия из железа? Тогда почему так мало охраны?

Среди затаившихся в засаде сираков одна девушка — юная жрица. Атосса из рода Крылатого Волка. Ей нужно добыть голову врага. Вот почему она по мере приближения каравана нетерпеливее других то приподнимает, то опускает лук.

Тихий окрик старшего заставляет Атоссу замереть. Начальник дозорной группы никак не может определить, кому принадлежит караван. Нужна осторожность, чтобы не напасть на своих.

Раздался односложный скрипучий крик — так зовет свою подругу коростель, небольшая луговая птица. Только на этот раз его скрип оборвался чуть раньше, чем следовало. Передний всадник, ехавший с опущенной в задумчивости головой, вздрогнул, сторожко осмотрелся вокруг. Но степь молчала. И что-то грозное было в этом молчании. Тогда он приложил руку к губам и послал в степь короткий стонущий звук. Ответ последовал тотчас же. Крик коростеля был условным сигналом сираков. Из кустиков кермека поднялись десять пеших воинов, державших луки наготове.

Это был Ант, возвращающийся на родину. Радамсид-меотиец посылал с ним в подарок Томирии караван с пшеницей и предложение заключить военный союз против горских народов.

Пока Ант и начальник дозора обменивались новостями, Атосса огляделась окрест и вдруг заметила далеко на горизонте еле заметный столб дыма. Она указала на него воинам.

— Это нашествие, — прошептал пересохшими вдруг губами начальник дозора.

Дым был черным — звали всех, способных носить оружие.

Ант натянул поводья. Конь сердито запрядал под ним. Подошли коноводы с лошадьми для пеших воинов. Атосса вскочила в седло.

— Мое место там. Караван оставляю на тебя, — сказал Ант начальнику. — Береги пшеницу.

И он опустил тяжелую плеть на лошадиный круп.

— Я с тобой! — крикнула Атосса и устремилась вслед за приглянувшимся ей воином.

Начальник дозора не остановил ее. Там, где горячее свара, больше шансов добыть головы врагов. Да и стоит ли перечить девушке, если ее позвало сердце?

Завещание старой жрицы

Томирия неподвижно лежала на кошме. У изголовья в горестной позе застыл совсем постаревший Ктес. Мальчики-рабы забились по углам хижины и испуганно смотрели оттуда.