Ашвагхоша - Жизнь Будды

• Название: Жизнь Будды
• Автор: Ашвагхоша
• Жанр: Древневосточная литература

Ашвагхоша —  буддийский поэт, драматург, философ и проповедник, живший в 1–2 вв. Родился в Айодхье (современный Ауд) в брахманской семье. Согласно традиции, до обращения в буддизм был шиваитом. Прославился как мыслитель и поэт при дворе кушанского императора Канишки. Сторонники учения махаяны относят Ашвагхошу к основным авторитетам, наряду с Нагарджуной и Арьядэвой.

Поэма Буддхачарита (Жизнь Будды) сохранилась в санскритском оригинале в 17 «песнях», в китайском и тибетском переводах – в 24. Перевод поэта-символиста К.Бальмонта осуществлён с английского издания и воспроизводит китайскую обработку Дхармаракши.

Перевод публикуется по изданию: Памятники мировой литературы. Творения Востока. Асвагоша. Жизнь Будды. Перевод К. Бальмонта.

М., М. и С. Сабашниковы, 1913

---

Это всход, чтоб взойти до Небес.

Чтобы лестницы светлой достигнуть,

Самогордость в душе победи,—

Затеняет она и высоты,

Это саван вкруг сердца людей.

Кто стремится к победе над внешним,

Победить не желая себя,

Тот — безумец, что ищет опоры

Не в твердыне,— в гнилом тростнике.

Кто себя отдает вожделенью,

Тот пожару себя предает,

И пожар мы утушим водою,

А хотение — чем потушить?

По сухой травянистой пустыне

Пробегает проворный огонь,

Пробежит, отгорит и потухнет,—

Нет молитв, если сердце сожжешь.

От услады к усладе — оковы,

И от жизни до жизни — звено,

Нет врага человеку сильнее,

Чем хотенье, что к Карме ведет.

Вожделенье и гнев искажают

Благородный чарующий лик,

Затемняют красивые очи,

Удушают туманом слепым.

Этот чад затрудняет дыханье,

И из мира он делает то,

Что мгновенно весь мир легковесен

И мгновенно он беден и пуст.

Ни на миг да не царствует гневность,

Тот, кто гневное сердце сдержал,

В мире назван — высокий возница,

Он коня удержал на скаку.

Совершенна его колесница,

И звенит, не порвавшись, узда,

И тугие натянуты вожжи,

Он свершает намеченный путь.

Кто же дикому сердцу даст волю,

Тот сперва свое сердце сожжет,

И к пожару прибавит он ветер,

И опять он горит и горит.

И рожденье, и дряхлая старость,

И болезни, и верная смерть,—

Это наши враги, а хотенье

Есть подмога для вражеских войск.

Увидавши, как скорбь многократно

Нападает на мир и теснит,

Воссияем же любящим сердцем,

И любовь будет крепость для нас».

Совершенный, столь сведущий в средствах,

Зная, в чем коренится недуг,

Врачеватель испытанный мира,

Лишь короткое слово сказал.

Услыхавши ту проповедь Будды,

Все привстали могучие Львы

И к ногам его молча припали,

Их на головы ставя свои.

И просили Учителя с Братством

Приношения утром принять.

Но ответил им Будда, что Амра

Уж назавтра его позвала.

И могучие Львы возгордились,

И печалились в сердце они,

Но, поняв беспристрастие Будды,

Ощутили веселье опять.

Совершенный же, миг завершая,

Им навеял, в сердца их, покой.

Так змея, зачарованна, дремлет,

И сверкает ее чешуя.

И теперь, как уж ночь миновала

И явились предвестья зари,

Он направился с верными к Амре,

Чтоб ее угощенье принять.

И, оттуда отбывши в Белуву,

Пребывал там все время дождей

И, три месяца там отдохнувши,

В Ваисали вернулся опять.

Близ Прудка Обезьяньего был он,

Там в тенистой он роще сидел,

Изливая потоки сиянья,

Устремляя в потемки лучи.

И проснулся от этого Мара,

Где был Будда, туда он пришел,

И в смирении, сжавши ладони,

Так Учителя он увещал:

«Раньше ты, у реки Найраньджаны,

Завершивши упорную мысль,

Говорил: «Как свершу, что мне нужно,

Так в Нирвану я тотчас прейду».

И ответствовал Маре Учитель:

«Близок час завершений моих,

Вот три месяца только продлятся,

И в Нирвану я, вольный, войду».

И, узнав, что предел свой последний

Совершенный назначил себе,

Преисполнился радостью Мара

И ушел в свой небесный чертог.

Совершенный же, сидя под древом,

Был восхищен восторгом души,

И отверг добровольно свой возраст,

И назначил для жизни конец.

И едва он от лет отказался,

Задрожала в основах Земля,

Содрогнулись границы Вселенной,

Был повсюду великий огонь.

Закачались вершины Сумеру,

Златогорье, как лист, сотряслось,

С Неба падали камни и влага,

Заметелились бури кругом.

Были вырваны с корнем деревья

И, ломаясь, попадали ниц,

И небесная музыка в высях

Сокрушенно рыдала кругом.

От дремоты восторга восставши,

Будда миру спокойно изрек:

«От предела я лет отказался,

Я живу только верой одной.

Это тело — повозка — сломалось,

Приходить — уходить — нет причин,

Я свободен от дней Троемирья,

Я, как птица, исшел из яйца».

24. КАНУН

Чтимый Ананда, увидя

Сотрясение Земли,

Был ужаснут,— сердце в страхе,

Дыбом волосы его.

Он спросил: «Откуда это?»

Будда дал ему ответ:

«Я предел означил жизни,

Месяц трижды истечет,

Остальное отвергаю;

Оттого дрожит Земля».

Слыша это слово Будды,

Горько Ананда рыдал.

Так сандаловое древо

Сокрушает тяжкий слон;

Так текут по капле смолы,

Соскользая по стволу.

И, подумавши о том, что

Мир теряет Светоч свой,

Восскорбев глубоко, дал он

Волю сердцу своему.

«Слышу я, что мой Владыка

Хочет прочь от нас уйти!

Тело слабо, разум слепнет,

В смутном споре вся душа.

Все слова забыты правды,

Пустошь — Небо и Земля!

О, спаси меня, Владыка,

Скоро так не уходи!

Сжалься, сжалься! Был во тьме я,

Был озябшим, шел к огню,

Вот уж, вот уж приближался,—

Вмиг исчез он и погас.

Я бродил в пустыне дикой,

В страхе путь свой потерял,

Вдруг встает руководитель,—

Чуть увидел, нет его.

Чрез иссохшую трясину

В жгучей жажде проходил,

Вот мне озеро сверкнуло,

Я спешу,— иссохло все.

И росток сквозь землю бьется,

Хочет выйти, дождь впивать,

Встала туча, встал и ветер,—

Нет дождя, иссох росток.

Те фиалковые очи,

Что пронзали все миры,

Озарили мрак глубокий,—

Миг, и вновь сомкнулся мрак.

Светоч мудрости зажег нам

Совершенный для пути,

И лампада воссияла,—

Миг, и яркий свет погас».

Будда, Ананду услыша,

На слова его скорбел,

Кротким голосом он начал

Побеждать его печаль:

«Если б только люди знали

Точно, в чем природа их,

Скорбь свою бы не ласкали,—

Все, что живо, знает смерть.

Есть во мне освобожденье,

Всем вам путь я указал,

Кто замыслит, тот достигнет,—

Что ж мне тело сохранять?

Дан Закон вам превосходный,

Длиться будет он века.

Я решился. Взор мой смотрит.

В этом все заключено.

В бурном токе этой жизни

Средоточие избрав,

Соблюдайте твердость мысли,

Возносите остров свой.

Кости, кожа, кровь и жилы,

Не считайте это — «Я»,

В этом беглость ощущений,

Пузыри в кипеньи вод.

И, сознавши, что в рожденьи

Только скорбь, как смерть есть скорбь,

Прилепитесь лишь к Нирване,

К Безмятежию души.

Это тело, тело Будды,

Также знает свой предел,

Есть один закон всеместный,

Исключенья — никому».

Слыша весть, что Совершенный

В скором времени умрет,

Был смущен народ Лихави,

Собрались в тревоге Львы.

И, обычаю согласно,

Почитание явив,

В стороне они стояли,

Мыслям слов не находя.

Зная, что у них на сердце,

Будда слово к ним сказал:

«Видно мне, что в ваших мыслях

Не мирское в этот час.

Вас смущает то, что ныне

Я решил окончить жизнь

И повторностям рождений

Положил навек конец.

Все, что в мире существует,

Вьется в вихре перемен,

И печать непостоянства

Есть печать всего, что здесь.

Жили в оно время Риши,

Были светлые Цари,

Все прошли, от них осталась

Память бледная одна.

С мест своих нисходят горы,

Отойдут богатыри,

И Луна погаснет с Солнцем,

Сами Боги отойдут.

Будды все, веков минувших,

Что несчетны, как песок,

Воссияли миру светом,

И сгорели как свеча.

Будды все веков грядущих

Так же точно отойдут.

Как же быть мне исключеньем?

Я в Нирвану ухожу.

Но они ушли из мира,

Начертив для мира путь,—

Совершайте же благое

В светлый свой черед и вы.

В этих безднах Троемирья

Трудно помощь отыскать,—

Восставляйте же плотину

Перед натиском скорбей.

Путь извилин покидая,

Вверх идите прямиком,

Как свершает круг свой Солнце,

До закатных гор идя».

С сокрушенными сердцами

Львы пошли к своим домам

И, вздыхая, говорили:

«Этой скорби меры нет!

Золотой горе подобно

Тело светлое его,

И, однако, чрез мгновенье

Рухнет царственный утес.

Силы смерти и рожденья

Были слабы краткий миг,

Но уходит Совершенный,

Где ж опору нам найти?

Мир во тьме глухой был долго,

За бродячим шел огнем,

Солнце мудрости возникло

И уходит,— где наш свет?

Зыбь неведенья вскипела,

Хлещут темные валы,

Мир всецело заливают,—