Анатолий Марченко - Звездочеты

• Название: Звездочеты
• Автор: Анатолий Марченко
• Издательство: Современник
• Жанр: Прочие приключения
• Год: 1979

Анатолий Марченко — автор повестей «Дозорной тропой», «Смеющиеся глаза», «Юность уходит в бой», «Как солнце дню» и романа о Ф. Э. Дзержинском «Третьего не дано».

Роман «Звездочеты» — многоплановое, остросюжетное произведение. Его хронологические рамки — предвоенные годы и суровое время Великой Отечественной войны.

Главные герои книги — военачальники и солдаты, пограничники и чекисты, представители творческой интеллигенции. Значительное место в романе отведено советской разведчице, действующей на территории гитлеровской Германии.

---

— Жив, — не столько произнес, сколько высказал он радостно сверкнувшим взглядом.

— Товарищ младший сержант, — умоляющим тоном сказал Глеб, заметив в петличках артиллериста по эмалевому треугольничку. — Его в медсанбат надо, а он ногу перевязать не дает.

— Где он, тот медсанбат? — удивленно спросил младший сержант. — Ты что, марсианин? В тылу у немцев мы. Вот, — он кивнул на пушку, — вот что от дивизиона осталось…

Артиллеристы настелили на станины веток, сверху положили плащ-палатку. Получилось походное ложе, на которое перенесли все еще не пришедшего в создание Семена.

— А ты что одет не по форме? — спросил Глеба младший сержант. — Первый день войны, а ты на кого похож? Как фамилия?

— Чуть что — так фамилия, — недовольно пробурчал Глеб. — Который раз уж спрашивают. Будто легче станет. Ну, Зимоглядов моя фамилия. Глеб Зимоглядов.

— Младший сержант Провоторов, — представился артиллерист. — Поступаешь в мое распоряжение.

— А куда денешься? — ухмыльнулся Глеб.

— Повтори приказание! — потребовал Провоторов.

— Есть поступить в ваше распоряжение!

— Становись к щиту, — распорядился младший сержант. — Раз, два — взяли!

Чтобы не потревожить Семена, пушку катили медленно. На остановках Провоторов подходил к нему, вглядывался в лицо и как бы узнавал в нем самого себя. «Такой же мальчишка, совсем еще мальчишка, — думал он, волнуясь. — Только у него два кубаря да петлички зеленые, а у меня черные. А так все сходится, — одного мы года рождения, на одной войне повстречались».

На спусках пушку приходилось притормаживать, упираясь ногами в глубокую колею лесной дорог». Вскоре они спустились в поросший мелколесьем овраг. В кустарнике звенел ручей. Бойцы, остановив пушку, приникли к воде, жадно пили, зачерпывая ее потными пилотками. Провоторов смочил лицо Семена, смыл загустевшую кровь. Тот медленно открыл глаза.

— Пейте, товарищ лейтенант, — сказал Провоторов, думая о том, что и сам он мог бы оказаться в таком же положении, как и этот незнакомый ему пограничник.

Тонкая прерывистая струйка воды потекла из наклоненной пилотки в приоткрытый рот Семена, он глотал воду жадно, словно это были последние капли воды.

— Артиллерист? — прошептал Семен, будто в тумане увидев два перекрещенных пушечных ствола на петлицах Провоторова. — Артиллерия подошла?

— Артиллерия, — подтвердил Провоторов, чтобы не омрачить его радость.

— Семьдесят шесть миллиметров? — еще возбужденнее спросил Семен, приметив вблизи себя пушку.

— Семьдесят шесть.

— Вот теперь повоюем! — воскликнул Семен. — Спасибо тебе, сержант!

Глеб не выдержал:

— Спасибо… А за что? Вот ее, эту бандуру, теперь наверх тащить придется, из оврага она стрелять не приучена — не гаубица. Траектория у нее настильная, не навесная — изучал. А наверху — там лесу конец, там поле ржаное до самого хутора; помню, в самоволку не раз бегал. Вот и сообрази, как дальше жить.

— Это ты, гад? — Семена передернуло от голоса Глеба. — Прикончить его надо, сержант. Пятая колонна…

— Вот так та́к, — укоризненно качая головой, вздохнул Глеб. — Я его, можно сказать, из-под танка вытащил, а он меня — прикончить. Вот это, называется, людская благодарность…

— Брешет, — резко сказал Семен. — Не верю я ему.

— Не волнуйтесь, товарищ лейтенант, — сказал Провоторов. — Разберемся. А пока пусть орудие тащит, нам физическая сила нужна.

— А куда его тащить? — разозлился Глеб. — Куда вас несет? Гитлер небось уже под Смоленском, а вы за эту железяку уцепились, как черти за грешную душу. Да сейчас кулак покрепче вашей пушки. Кулаком по крайней мере можно в скулу врезать.

— А ну, речистый, — грозно навис над Глебом высоченный наводчик Решетников. — Ты не митингуй, а берись-ка за колесо — пушка, она сама не катится.

— Была когда-то пушка, а сейчас металлолом, — огрызнулся Глеб.

— Ты вот что, деятель, — вышел из себя Решетников. — Учти, я нервный. У меня карабин заряжен.

— Физической силы лишитесь, — криво усмехнулся Глеб, но за колесо взялся.

Артиллеристы снова положили Семена на лафет.

— Вот какие почести, — угрюмо сказал Семен. — На лафете только полководцев хоронят…

Ему никто не ответил.

— Достанется нам — в гору ее переть, — заключил Глеб. — А небось и снарядов нету?

— Есть ли, нет ли — не твоя забота, — отчеканил Решетников. — А ну, взяли ее, матушку!

Жарко палило солнце. Дорога шла на взгорок, то и дело петляя, на поворотах лафет приходилось поднимать повыше, пушка норовила скатиться назад, и артиллеристы держали ее почти на весу. Выкатив наверх орудие, бойцы повалились на землю.

— Спасибо тебе, сержант! — Семен заговорил с таким счастливым возбуждением, будто объяснялся в любви. Казалось, он не слышал слов Глеба. — Ты бы только знал, как мы ждали тебя, как надеялись… Вся застава ждала. Да если бы мы в те минуты твою пушку хоть на горизонте увидели, мы бы еще продержались. Неужто не веришь, сержант?

— Верю.

То ли пот, то ли слезы застилали глаза Провоторова, и он изредка смахивал их обшлагом гимнастерки.

Семен неожиданно заволновался, закрутил головой, как бы надеясь найти поблизости того, кого ему хотелось увидеть.

— Ярослава здесь? — глухо спросил он. — Говори скорее, сержант, здесь?

— Какая Ярослава? — изумился Провоторов. — Жена?

Семен прикусил губу, обессиленно простонал и долго лежал молча. Сейчас ему казалось, что Ярослава привиделась ему во сне. «А может, ее и не было вовсе, — со страхом подумал он. — Ну, а если была? Значит, ты покинул ее? Как же ты мог ее покинуть там, в доме, у окна, где береза?»

— Ты скажи, сержант, какое училище кончал? — вдруг совсем о другом спросил Семен.

— Да я не училище — полковую школу, — смутился Провоторов.

— Не все ли равно, друг, — проникновенно сказал Семен. — Где учился, скажи.

— В Приволжске.

— В лагерях стояли?!

— В лагерях.

— Бог ты мой, сержант! Только война так разлучает и так сводит… И я оттуда же!

— Неужто? — обрадовался Провоторов.

— Запомни, — вдруг жестко, отбрасывая воспоминания, проговорил Семен. — Запомни — зовут меня Семеном, фамилия — Легостаев… И не называй меня на «вы» и «товарищ лейтенант», очень прошу тебя… — Он говорил резко, грубовато, словно боялся, что Провоторов не послушается. — Мой тебе совет, Провоторов: к черту отсюда, скорей туда, где немцы. Воевать надо… — И он опять потерял сознание.

Когда Семен очнулся, то сразу же понял, что лежит на огороде: пахло укропом, картофельной ботвой, свежими огурцами. Рядом негромко разговаривали бойцы.

— Есть у меня дома атлас мира, — говорил один. — До смерти люблю географические карты. Разглядываю и путешествую по всем странам. И понимаешь, вычитал: суши на земном шаре — двадцать девять процентов, воды — семьдесят один. Тебе это ни о чем не говорит?

— А что?

— Выходит, человечество на острове живет. И на этом-то острове люди друг другу глотку перегрызают. Спрашивается, зачем? Ну, если ты на острове, а кругом вода, и ты на нем вроде как временный гость, так живи себе тихо-мирно. Люди же все…

«Опять этот Глеб!» — догадался Семен.

— Ишь ты, философ. Люди… — прервал Глеба боец. — Капиталист — он тоже «люди». И фашист. Так что же получается?

— He агитируй. Политграмоте обучен.

— А ты чего агитируешь? И если себя временным гостем считаешь, так что ты за человек?

— А ты что, сто лет проживешь?

— Чудак! Человек смертен, никуда не попрешь. А вот дело наше — это другая статья. Оно времени неподвластно. Нас не станет — другие нашим путем пойдут…

Семен хотел было вмешаться в разговор, но не смог. К нему подошел, устало волоча ноги, Провоторов. Он долго смотрел на Семена, как бы стараясь убедить себя в том, что где-то уже видел его, дружил с ним и что они никогда не расставались.

— Ты вот, сержант, можно сказать, земляк, — наконец заговорил Семен. — Тебе могу признаться. Глупость я великую совершил — девушку к себе на заставу вызвал. Настю. Теперь вот боюсь за нее. Несчастливая у меня застава, сержант. Полегла вся, и, значит, Ярослава тоже…

— Кто это? — спросил Провоторов.

— Женщина, — ответил Семен. — Человек. Да еще какой человек!

— Товарищ младший сержант! Танки! — крикнул Решетников.

Первым вскочил на ноги Глеб. Цепкими глазами он мигом обшарил весь горизонт от кромки ржаного поля до самого леса.

— Точно, они, — увидев выползавшие из леса танки и стараясь не показать свою радость, подтвердил Глеб.

Артиллеристы бросились к орудию. Провоторову даже не пришлось подавать команду.

— Помоги встать, друг, — попросил Семен. — Я такую силу в себе почувствовал…

Провоторов по его непреклонному лицу понял, что отговаривать бессмысленно. Он наклонился к приподнявшемуся с земли Семену и подставил ему плечо, обхватив за спину рукой. Семен встал, не застонав.