Жиль Делез - Марсель Пруст и знаки

• Название: Марсель Пруст и знаки
• Автор: Жиль Делез
• Издательство: Алетейя
• Жанр: Философия
• Год: 1999
• ISBN: 5-89329-149-2

Работа Жиля Делеза (1925–1995), известного французского философа, «Марсель Пруст и знаки» (первая авторская версия), напоминая по форме своеобразный комментарий к многотомной эпопее М. Пруста «В поисках утраченного времени», является по сути серьезной философской аналитикой знака и текста как таковых. Многие сюжеты и темы, уже знакомые отечественному читателю по различным публикациям на русском языке, находят в предлагаемом вниманию читателя тексте Ж. Делеза свое развернутое выражение.

Сборник включает также две статьи философа «По каким критериям узнают структурализм» и «Мистерия Ариадны по Ницше».

Книга адресована широкому кругу читателей, интересующихся философской и филологической проблематикой.

http://fb2.traumlibrary.net

---

Тезей, вероятно, является моделью текста «О возвышенных» II книги «Так говорил Заратустра». В нем речь идет о герое, ловко разгадавшем загадки, посетившем лабиринт и победившем быка. Возвышенный человек предвосхищает теорию высшего человека IV книги. Возвышенный человек именуется «кающимся духом», т. е. также, как позже станет называться одна из частей высшего человека [Чародей). И характеристики возвышенного человека — сосредоточенный дух, тяжеловесность, привычка взваливать не себя бремя, пренебрежение к Земле, неспособность смеяться и играть — перекрывают атрибуты высшего человека как такового.

Хорошо известно, что ницшевская теория высшего человека — это критика, объектом которой является наиболее глубокая и опасная мистификация гуманизма. Высший человек претендует на то, чтобы вести человечество к совершенству, к завершению. Он намеревается восстановить все человеческие качества, преодолеть отчуждение, реализовать человека тотального и поставить его на место Бога, сделав человека могущественной силой, которая утверждает и утверждается. Но в действительности, человек, став высшим человеком, совершенно не будет знать, что же означает утверждать. Он сам будет лишь утверждением карикатуры, потешного маскарадного костюма. Высший человек полагает, что утверждать — значит носить тяжести, взваливать на свои плечи груз, выдерживать испытания, брать на себя бремя ответственности. Позитивность оценивается как вес того, что он несет, а утверждение смешивается с усилием натянутых мускул4. Реально все, имеющее вес; утвердителен и действенен лишь тот, кто несет груз! Поэтому и животными высшего человека являются не бык, но осел и верблюд — животные пустыни, обитатели пустынной поверхности земли, приспособленные для таскания тяжестей. Бык был побежден Тезеем, т. е. возвышенным, или высшим человеком. Но Тезей намного слабее быка, он лишь плетется у быка в хвосте. «Он должен был бы работать как вол: и его счастье должно бы разить землею, а не презрением к земле. Белым волом хотел бы я его видеть, идущим, фыркая и мыча, впереди плуга, — и его мычание должно бы хвалить все земное!.. Стоять с расслабленными мускулами и распряженной выей — это и есть самое трудное для всех вас, вы, возвышенные!»5. Возвышенный, или высший человек побеждает животных, загадывает загадки, но он не ведает, что сам является загадкой и животным. Он не знает, что утверждать — не означает таскать тяжести, впрягаться, взваливать на свои плечи существующее, но, напротив, распрягаться, освобождаться, разгружать все живущее. Не нагружать жизнь тяжестью высших, даже и героических, ценностей, но создавать новые ценности, которые стали бы ценностями жизни, сделав ее легкой и утвердительной. «Необходимо, чтобы он забыл свою героическую волю. Я знаю, она — прекрасна на высоте, но она не позволяет подняться высоко!» Тезей не подозревает, что бык [или носорог) обладает одной высшей истиной: проворное в глубине лабиринта животное, бык и на вершинах себя ощущает прекрасно, он распрягает и утверждает жизнь.

По Ницше, воля к власти включает два аспекта: утверждение и отрицание, эти силы обладают двумя качествами: действием и противодействием. Высший человек как раз и предстает как утверждение, он — высший предел человеческого бытия. Но такое бытие — только исключительная комбинация отрицания и противодействия, отрицательной воли и силы противодействия, нигилизма и нечистой совести со злобой. Оно есть продукт нигилизма, который сам себя нагружает, являясь силой противодействия, несущий тяжесть. Отсюда и возникает иллюзия ложного утверждения. Высший человек заявляет, что имеет отношение к познанию, претендуя исследовать его лабиринты и дебри. Но такое познание оказывается лишь личиной морали, а нить лабиринта — моральной нитью. Мораль же, в свою очередь, есть лабиринт-личина религиозного и аскетического идеала. От аскетического идеала — к моральному, от морального — к идеалу познания: везде мы встретим развитие одного и того же стремления, которое убивает быка, что значит отвергает жизнь, сокрушает ее тяжестью и сводит к силам противодействия. Высший человек уже не нуждается даже в Боге для того, чтобы впрячь человека. Посредством гуманизма человек замещает Бога: а идеал морали и познания — аскетическим идеалом. Во имя героических ценностей и ценностей гуманизма человек сам себя нагружает и впрягается в ярмо.

Высший человек многолик: прорицатель, два короля, человек с пиявками, чародей, последний папа, самый безобразный человек, добровольный нищий и тень. Эти персонажи составляют последовательность, серию, танцевальный хоровод. Они отличаются друг от друга по месту, которое занимают вдоль длины нити, по форме идеала, по специфическому грузу противодействия и отрицательной тональности. Но сущность у них одна и та же: они — силы обмана, вереница фальсификаторов, искажающих истину; они — ложь, с неизбежностью порождающая лишь ложь. Даже правдивый человек — фальсификатор, ибо под волей к истине он скрывает подлинный мотив — сумрачную страсть осуждать жизнь. Что касается создания необыкновенной галереи фальсификаторов, то, вероятно, только Мелвиля можно сравнить с Ницше6: высшие люди происходят из «Великого Космополита», где один мошенник потакает другому, и если даже обман разоблачается, то лишь для того, чтобы утвердить заново могущество лжи. Обман и притворство, не содержатся ли они уже в самом образе правдивого человека?

Пока Ариадна любит Тезея, она примыкает к силам, отвергающим жизнь. Тезей — великий мошенник, Дух отрицания, отрицательная модель в форме ложного утверждения. Ариадна есть Анима, Душа, но душа противодействующая, или — сила злобной мести. Ее прекрасная песнь остается жалобой. В «Так говорил Заратустра» песнь Ариадны вначале звучит из уст Чародея — фальсификатора par excellence, гнусного старика, натянувшего маску молодой девушки. Ариадна — сестра, но сестра, которая испытывает ненависть к своему брату-быку. Через все произведения Ницше проходит патетический призыв: не доверяйте сестрам! Именно Ариадна держит путеводную нить — нить марали — в лабиринте. Ариадна — Паук, тарантул. И снова слышен возглас Ницше: «Повесьтесь на этой нити!» [ «Воля к власти» III, 408, пер. Бианки]. Необходимо, чтобы сама Ариадна воплотила в реальность пророчество [в некоторых версиях мифа покинутая Тезеем Ариадна чуть было ни повесилась).

Что же означает— Ариадна покинута Тезеем? Лишь то, что соединение отрицательной воли и сил противодействия, духа отрицания и противодействующей души, не является последним словом нигилизма. Настанет время, когда воля к отрицанию разорвет свой союз с силами противодействия, их покинет и даже обернется против них. Ариадна вешается, она хочет погибнуть. Следовательно, «полночь» — фундаментальный момент, предваряющий двойное превращение, как если б абсолютный нигилизм уступил место своей прямой противоположности: уничтоженные самими же собой силы противодействия, становятся силами действия, а отрицание превращается в кардинальную точку чистого утверждения, полемической и игровой формой утверждающей воли, перешедшее теперь в услужение избыткам жизни. Нигилизм «побежден самим собой». Предмет нашего разговора — не анализ того, как именно происходит такое двойное обращение нигилизма, наша цель — проследить как это выражается в мифе об Ариадне. Покинутая Тезеем Ариадна чувствует, что приближается Дионис. Дионис-бык — чистое и многократное утверждение, утверждение истинное, т. е. утвердительная воля. Дионис ничего на себе не таскает и ничем себя не обременяет. Напротив, он всем облегчает жизнь. Дионис умеет делать то, что высшему человеку не ведомо — смеяться, играть, танцевать, т. е. то, что как раз и означает «утверждать». Дионис — сама Легкость, которую не встретить в человеке, особенно, в высшем человеке или в возвышенно герое. Она свойственна только сверхчеловеку или сверхгерою, располагающихся по ту сторону человека. Было необходимо, чтобы Тезей покинул Ариадну: «Это и есть тайна души: только когда герой покинул ее, приближает к ней, в сновидении, — сверхгерой»7. Под ласками Диониса душа становится активной. С Тезеем она была так тяжела, но с Дионисом сбросила груз, обрела легкость, удлинилась и вознеслась до небес. Ариадна теперь понимает: то, что она недавно принимала за деятельность, является лишь актами мести, подозрительности и надзора [нить], противодействием нечистой совести и злобы; или, более радикально, то, что она считала утверждением, есть лишь личина, манифестация тяжеловесности, привычка считать сильным лишь того, кто взваливает на свои плечи бремя и несет груз. Ариадна разочарована: Тезей даже не был настоящим Греком, но, скорее, в буквальном смысле, неким Немцем, что слывет греком8. Но Ариадна осознает свое разочарование в тот момент, когда оно уже ее не беспокоит: Дионис приближает, он — истинный грек. Душа становится активной, одновременно и в Духе проявляется подлинная сущность утверждения. Тогда-то и песня Ариадны обретает полностью свой смысл: преобразившись от близости с Дионисом и став Анимой, Ариадна соотносится теперь с Духом, который говорит «Да!». Дионис добавляет последний куплет к песне Ариадны и песня становится дифирамбом. Согласно основной установки Ницше песня изменяет свою природу и смысл в зависимости оттого, кто ее поет — чародей в маске Ариадны или сама Ариадна на ухо Дионису.