Александр Дюма - Джузеппе Бальзамо (Записки врача)

• Название: Джузеппе Бальзамо (Записки врача)
• Автор: Александр Дюма
• Издательство: Арт-Бизнес-Центр
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 1994
• ISBN: 5-7287-0027-6

Истории Франции в канун и во время Великой Французской революции конца XVIII столетия посвящена серия романов А. Дюма: «Джузеппе Бальзамо», «Ожерелье королевы», «Анж Питу» и «Графиня де Шарни». Серия эта имеет название «Записки врача».

Время действия романа: 1770–1774 гг. В основе повествования «Джузеппе Бальзамо» лежат действительные исторические события и судьбы реально существовавших людей. В центре романа — таинственная, идеализированная автором фигура знаменитого Алессандро Калиостро (1743–1795), одного из лидеров европейского масонства, мечтающего о всеобщем братстве и счастье. Он выступает под одним из своих псевдонимов — Джузеппе Бальзамо.

_{Иллюстрации Е. Ганешиной}

---

— Госпожа графиня! — воскликнул г-н де Жюсьё. — Вы здесь! Какой приятный сюрприз!

— Здравствуйте, дорогой ботаник! — любезно отвечала одна из дам с поистине королевской непринужденностью.

— Позвольте вам представить господина Руссо, — проговорил г-н де Жюсьё, беря философа за руку, в которой тот держал хлеб.

Жильбер увидел и узнал обеих дам. Он широко раскрыл глаза и, смертельно побледнев, стал поглядывать на окно павильона, соображая, как бы удрать.

— Здравствуйте, юный философ! — обратилась другая дама к растерянному Жильберу и легонько ударила его по щеке тремя розовыми пальчиками.

Руссо все видел и слышал. Он едва не задохнулся от злости: его ученик знал обеих богинь, и они его тоже знали.

Жильбер был близок к обмороку.

— Вы не узнаете госпожу графиню? — спросил Жюсьё, обратившись к Руссо.

— Нет, — оторопев, отвечал Руссо, — мы встречаемся впервые, как мне кажется.

— Графиня Дюбарри, — представил Жюсьё.

Руссо подскочил, словно ступил на раскаленное железо.

— Графиня Дюбарри! — вскричал он.

— Она самая, сударь, — как нельзя более любезно отвечала молодая женщина, — я очень рада, что принимаю у себя и вижу одного из самых прославленных мыслителей наших дней!

— Графиня Дюбарри! — повторил Руссо, не замечая, что его удивление становится оскорбительным… — Так это она! И павильон, вне всякого сомнения, принадлежит ей? Так вот кто меня угощает?

— Вы угадали, дорогой философ, это она и ее сестра, — продолжал Жюсьё, почувствовав себя неловко, так как предвидел бурю.

— И ее сестра знакома с Жильбером?

— Теснейшим образом, сударь! — вмешалась мадемуазель Шон с дерзостью, не считавшейся ни с расположением духа королей, ни с причудами философов.

Жильбер искал глазами нору пошире, куда можно было бы спрятаться, — так грозно заблистал взгляд Руссо.

— Теснейшим образом?.. — повторил старик. — Жильбер теснейшим образом знаком с сударыней, а я ничего об этом не знал? Меня, стало быть, предали, надо мной посмеялись?

Шон и ее сестра насмешливо переглянулись.

Господин де Жюсьё разорвал малинские кружева, стоившие не меньше сорока луидоров.

Жильбер умоляюще сложил руки, то ли прося Шон замолчать, то ли заклиная Руссо разговаривать с нею повежливее.

Но замолчал Руссо, а Шон продолжала говорить.

— Да, — сказала она, — мы с Жильбером — старые знакомые. Он был моим гостем, не правда ли, малыш?.. Неужели ты настолько неблагодарен, что позабыл угощения в Люсьенне и в Версале?

Эта подробность оказалась последним ударом: Руссо выбросил руки вперед, а затем уронил их.

— Вот оно что! Это правда, несчастный? — прошипел он, искоса глядя на молодого человека.

— Господин Руссо… — начал было Жильбер.

— Ну вот, можно подумать, ты раскаиваешься в том, что был мною обласкан! — продолжала Шон. — Я не напрасно подозревала тебя в неблагодарности.

— Мадемуазель!.. — взмолился Жильбер.

— Малыш! — подхватила г-жа Дюбарри. — Возвращайся в Люсьенн. Угощения и Замор ждут тебя… И хотя ты ушел оттуда довольно необычно, ты будешь хорошо принят.

— Благодарю вас, ваше сиятельство, — сухо возразил Жильбер, — но когда я откуда-нибудь ухожу, это значит, что мне там не нравится.

— Зачем отказываться от такого предложения? — ядовито перебил его Руссо. — Вы вкусили роскоши, дорогой мой Жильбер, возвращайтесь к ней.

— Сударь, клянусь вам…

— Идите! Идите! Я не люблю двуличных людей.

— Вы меня даже не выслушали, господин Руссо.

— Довольно я наслушался.

— Да ведь я же сбежал из Люсьенна, где меня держали взаперти!

— Это уловка! Я знаю, на что способна человеческая хитрость!

— Но ведь я отдал предпочтение вам, я выбрал вас своим хозяином, защитником, покровителем.

— Лицемерие!

— Однако, господин Руссо, если бы я дорожил богатством, я принял бы предложение этих дам.

— Господин Жильбер, меня обманывают часто… один раз! Но дважды — никогда! Вы свободны и можете идти на все четыре стороны.

— Куда же мне идти, великий Боже? — в отчаянии вскричал Жильбер; он понимал, что навсегда потерял и свое оконце, и соседство с Андре, и всю свою любовь… Его самолюбие страдало оттого, что Руссо мог заподозрить его в предательстве. Он видел, что никто не оценил ни его самоотверженности, ни долгой и успешной борьбы с леностью и свойственными его возрасту желаниями.

— Куда? — переспросил Руссо. — Да прежде всего — к ее сиятельству, прекрасной и доброй госпоже.

— Боже мой, Боже мой! — вскричал Жильбер, обхватив голову руками.

— Не бойтесь! — сказал ему г-н де Жюсьё; светский человек, он был сильно задет странной выходкой Руссо. — Не бойтесь, о вас позаботятся; вам постараются вернуть то, что вы потеряете.

— Вот видите, — язвительно вымолвил Руссо, — перед вами господин де Жюсьё, ученый, любитель природы, один из ваших сообщников, — прибавил он, криво усмехнувшись, — он вам обещает помощь и удачу; можете на него рассчитывать, у него большие возможности.

Потерявший самообладание и напоминавший Оросмана, Руссо поклонился дамам, потом отвесил поклон подавленному г-ну де Жюсьё и с трагическим видом покинул павильон.

— До чего же мерзкая скотина этот философ! — спокойно заметила Шон, провожая взглядом Руссо, который спускался, вернее, сбегал вниз по тропинке.

— Просите, что хотите, — обратился г-н де Жюсьё к Жильберу, по-прежнему прятавшему лицо в ладонях.

— Да, просите, господин Жильбер, — повторила графиня, посылая улыбку брошенному ученику.

Тот поднял бледное лицо, убрал со взмокшего лба прилипшие волосы и твердо проговорил:

— Раз уж вам так хочется предложить мне место, я бы хотел поступить помощником садовника в Трианон.

Шон и графиня переглянулись, Шон слегка наступила шаловливой ножкой на ногу сестре и торжествующе подмигнула; графиня кивнула в знак согласия.

— Это возможно, господин де Жюсьё? — спросила графиня. — Я бы этого хотела.

— Раз вам этого хочется, графиня, — отвечал тот, — можете считать, что ваше желание исполнено.

Жильбер поклонился и прижал руку к сердцу; оно было переполнено счастьем, после того как совсем недавно было полно отчаяния.

LXXVII ПРИТЧА

В том же небольшом кабинете замка Люсьенн, где мы видели Жана Дюбарри поглотившим, к большому неудовольствию графини, невероятное количество шоколада, маршал де Ришелье завтракал с графиней Дюбарри. Трепля Замора за волосы, она все свободнее и небрежнее вытягивалась на затканной цветами атласной софе, а старый придворный лишь восторженно вздыхал при каждой новой позе обольстительницы.

— Ах, графиня! — с жеманством старухи восклицал он. — Вы испортите прическу!.. Графиня, вот этот завиток раскручивается… Ах, графиня, ваша туфелька падает!..

— Да не обращайте внимания, милый герцог, — проговорила она, выдрав у Замора ради развлечения целую прядь волос и вытянувшись во весь рост. Она была еще сладострастнее и красивее на своей софе, чем Венера в морской раковине.

Равнодушный к ее позам, Замор взвыл от боли. Графиня успокоила его, взяла со стола горсть конфет и всыпала их ему в карман.

Замор надул губы, вывернул карман и высыпал конфеты на пол.

— Дурак! — обругала его графиня, вытягивая изящную ножку и носком касаясь замысловатых штанов негритенка.

— Помилуйте! — вскричал старый маршал. — Клянусь честью, вы его убьете.

— Я сегодня могу убить любого, кто мне попадет под руку, — призналась графиня, — сегодня я буду беспощадной.

— Вот как? Значит, и я вас раздражаю? — спросил герцог.

— Нет, что вы, напротив! Вы мой старый друг, я вас обожаю. Но, по правде говоря, я сошла с ума, вот в чем дело.

— Так вас, должно быть, заразили этой болезнью те, кого свели с ума вы сами?

— Берегитесь! Мне надоели ваши любезности, потому что они неискренни.

— Графиня, графиня! Я начинаю думать, что вы не с ума сошли, а просто неблагодарны.

— Нет, я не сумасшедшая, не неблагодарная, я…

— Кто же вы?

— Я разгневана, господин герцог!

— В самом деле…

— Вас это удивляет?

— Нисколько, графиня. Клянусь честью, есть от чего разгневаться!

— Вот именно это меня в вас и возмущает, маршал.

— Неужели есть во мне что-то такое, что может вас возмутить, графиня?

— Да.

— Что же это? Я уже довольно стар, однако готов приложить любые усилия, чтобы вам понравиться.

— Да вы просто не знаете, о чем идет речь, маршал.

— Ошибаетесь, мне это известно.

— Вы знаете, что меня раздражает?

— Разумеется: Замор разбил китайский фонтан.

Едва уловимая улыбка промелькнула на губах молодой женщины, однако Замор, почувствовав себя виноватым, униженно склонил голову, словно небо затянуло тучей, из которой на него обрушится дождь пощечин и щелчков.