Александр Дюма - Джузеппе Бальзамо (Записки врача)

• Название: Джузеппе Бальзамо (Записки врача)
• Автор: Александр Дюма
• Издательство: Арт-Бизнес-Центр
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 1994
• ISBN: 5-7287-0027-6

Истории Франции в канун и во время Великой Французской революции конца XVIII столетия посвящена серия романов А. Дюма: «Джузеппе Бальзамо», «Ожерелье королевы», «Анж Питу» и «Графиня де Шарни». Серия эта имеет название «Записки врача».

Время действия романа: 1770–1774 гг. В основе повествования «Джузеппе Бальзамо» лежат действительные исторические события и судьбы реально существовавших людей. В центре романа — таинственная, идеализированная автором фигура знаменитого Алессандро Калиостро (1743–1795), одного из лидеров европейского масонства, мечтающего о всеобщем братстве и счастье. Он выступает под одним из своих псевдонимов — Джузеппе Бальзамо.

_{Иллюстрации Е. Ганешиной}

---

Сюда дошел неприятный слух о намечавшейся немилости. Вы ничего мне об этом не написали, поэтому я только посмеялась. Все же развейте мои сомнения и ответьте мне с тем же курьером. Ваше послание найдет меня уже в Кане, где я должна встретиться кое с кем из наших.

Прощайте, целую Вас.

Герцогиня де Грамон».

Лоренца замолчала.

— Вы ничего больше не видите? — спросил Бальзамо.

— Ничего.

— Постскриптума нет?

— Нет.

Лицо Бальзамо разглаживалось по мере того, как она читала. Он взял у Лоренцы письмо герцогини.

— Любопытный документ! — воскликнул он. — Они дорого за него заплатят. Как можно писать подобные вещи! — продолжал он. — Да, именно женщины всегда губят высокопоставленных мужчин. Этого Шуазёля не могла бы опрокинуть целая армия врагов, да пусть бы хоть целый свет против него интриговал. И вот нежный вздох женщины его погубил. Да, все мы погибнем из-за женского предательства или женской слабости. Если только у нас есть сердце и в этом сердце — чувствительная струна, мы погибли!

И произнеся эти слова, Бальзамо с невыразимой нежностью посмотрел на Лоренцу, так и затрепетавшую под его взглядом.

— Правда ли то, о чем я говорю? — спросил он.

— Нет, нет, неправда! — горячо возразила она. — Ты же видишь, как я тебя люблю. Моя любовь так сильна, что она не способна погубить: губят только безмозглые и бессердечные женщины.

Бальзамо не мог устоять, и обольстительница обвила его руками.

В это мгновение раздались два звонка Фрица.

— Два визита, — отметил Бальзамо.

Фриц завершил свой телеграфный сигнал громким звонком.

Высвободившись из объятий Лоренцы, Бальзамо вышел из комнаты, оставив молодую женщину по-прежнему спящей.

По дороге в гостиную он встретился с ожидавшим его приказаний курьером.

— Что я должен сделать с письмом?

— Передать тому, кому оно предназначено.

— Это все?

— Все.

Адепт взглянул на конверт и печать и, убедившись в том, что они целы, выразил удовлетворение и скрылся в темноте.

— Как жаль, что нельзя сохранить этот замечательный автограф, — воскликнул Бальзамо, — а главное, жалко, что нет надежного человека, с которым можно было бы передать его королю.

Явился Фриц.

— Кто там? — спросил Бальзамо.

— Мужчина и женщина.

— Они здесь раньше бывали?

— Нет.

— Ты их знаешь?

— Нет.

— Женщина молодая?

— Молодая и красивая.

— А мужчина?

— Лет шестидесяти пяти.

— Где они?

— В гостиной.

Бальзамо вошел в гостиную.

LXXXIV ЗАКЛИНАНИЕ ДУХА

Графиня закутала лицо длинной накидкой. Она успела заехать в свой особняк и переоделась мещанкой.

Она приехала в фиакре в сопровождении в высшей степени испуганного маршала, одетого в серое и напоминавшего старшего лакея из хорошего дома.

— Вы меня узнаёте, граф? — спросила г-жа Дюбарри.

— Узнаю, графиня.

Ришелье держался в стороне.

— Прошу вас садиться, графиня, и вас, сударь.

— Это мой интендант, — предупредила графиня.

— Вы ошибаетесь, ваше сиятельство, — возразил Бальзамо с поклоном, — это герцог де Ришелье. Я сразу его узнал, а он проявил бы неблагодарность, если бы не пожелал узнать меня.

— Что вы хотите этим сказать? — спросил герцог, совершенно сбитый с толку, как сказал бы Таллеман де Рео.

— Господин герцог! Люди бывают обязаны некоторой признательностью тем, кто спас им жизнь, как мне кажется.

— Ха-ха! Вы слышите, герцог? — со смехом воскликнула графиня.

— Что? Вы спасли мне жизнь, граф? — с удивлением спросил Ришелье.

— Да, монсеньер, это произошло в Вене в тысяча семьсот двадцать пятом году, когда вы были там послом.

— В тысяча семьсот двадцать пятом году! Да вас тогда еще и на свете не было, сударь мой!

Бальзамо улыбнулся.

— Ошибаетесь, господин маршал, — возразил он, — я увидел вас тогда умирающим, вернее, мертвым, на носилках; вы получили сквозной удар шпагой в грудь. Доказательством тому служит то, что я вылил на вашу рану три капли своего эликсира… Вот сюда, на то место, где вы комкаете алансонские кружева, слишком роскошные для интенданта.

— Но вам на вид не больше тридцати пяти лет, господин граф, — перебил его маршал.

— Ну что, герцог! — расхохоталась графиня. — Верите вы теперь, что перед вами колдун?

— Я потрясен, графиня. Да, но почему же в таком случае, — снова обратился он к Бальзамо, — вас зовут…

— Мы, колдуны, как вам должно быть известно, господин герцог, меняем имя в каждом поколении… В тысяча семьсот двадцать пятом году были в моде имена окончаниями на «ус», «ос» и «ас». Вот почему нет ничего удивительного, если бы мне в ту пору вздумалось переменить свое имя на греческое или латинское… Итак, я к вашим услугам, госпожа графиня, а также и к вашим, господин герцог.

— Граф, мы с маршалом пришли к вам посоветоваться.

— Это для меня большая честь, графиня, в особенности если эта мысль пришла вам в голову непроизвольно.

— Именно так, граф. Ваше предсказание не выходит у меня из головы, вот только я начинаю сомневаться, суждено ли ему сбыться.

— Никогда не сомневайтесь в том, что говорит вам наука.

— Хо-хо! Наша корона находится под большим сомнением, граф… — вмешался Ришелье. — Речь идет уже не о ране, которую можно вылечить тремя каплями эликсира…

— …а о министре, которого можно опрокинуть тремя словами… — закончил Бальзамо. — Ну что, я угадал? Признайтесь!

— Совершенно верно! — затрепетав, воскликнула графиня. — Герцог, что вы на это скажете?

— Пусть вас не удивляет такая малость, сударыня, — продолжал Бальзамо, читая беспокойство на лицах графини Дюбарри и герцога Ришелье. Об этом можно было догадаться и без всякого колдовства!

— Я готов превозносить вас до небес, — заговорил маршал, — если вы нам поможете найти средство.

— От болезни, которая вас гложет?

— Да, нас изводит Шуазёль.

— И вы желали бы от него вылечиться?

— Да, великий маг, вот именно!

— Господин граф! Вы не можете оставить нас в затруднительном положении: это дело вашей чести.

— Я с радостью готов вам услужить, графиня. Однако мне хотелось бы сначала узнать, не было ли у герцога до прихода сюда какой-либо определенной идеи?

— Признаюсь, была, граф. Могу поклясться, что мне весьма приятно иметь дело с колдуном, которого можно называть графом: не приходится менять привычки.

Бальзамо улыбнулся.

— Итак, прошу вас быть откровенным, — прибавил он.

— Сказать по чести, я другого и не желаю, — отвечал герцог.

— Вы ведь собирались спросить у меня совета, не так ли?

— Совершенно верно.

— Ах, притворщик! А мне он ничего об этом не говорил.

— Я мог говорить об этом только с графом, да и то шепотом, — отвечал маршал.

— Почему, герцог?

— Да вы бы покраснели, графиня, до корней волос!

— Скажите, маршал, ради любопытства! Я нарумянена, и никто ничего не заметит.

— Я вот о чем подумал, графиня… Берегитесь: я иду на все!

— Вперед, герцог, я с вами!

— Да вы меня, верно, побьете, когда узнаете, что́ у меня на уме.

— Не у вас в обычае быть битым, герцог, — заметил Бальзамо, обратившись к старому маршалу; тот так и засветился от удовольствия!

— Ну так вот, — продолжал герцог, — не в обиду будет сказано ее сиятельству, его величество… как бы это выразить?..

— Да что же он тянет! — вскричала графиня.

— Так вы настаиваете?..

— Да.

— Непременно?

— Да, тысячу раз да!

— Ну, рискну… печально это сознавать, граф, однако его величество больше не склонен к развлечениям. Это не я придумал, графиня, это словцо госпожи де Ментенон.

— В этом нет ничего для меня оскорбительного, герцог, — молвила графиня Дюбарри.

— Тем лучше, я буду говорить свободнее. Так вот, было бы очень хорошо, если бы граф, владеющий секретом бесценного эликсира…

— …изобрел такой эликсир, который вернул бы королю способность развлекаться.

— Совершенно верно.

— Господин герцог! Это детский лепет, это азбука нашей профессии. Первый же шарлатан сможет вам предложить приворотное зелье.

— Заслуга которого будет приписана достоинствам графини? — продолжал Ришелье.

— Герцог! — оборвала его графиня.

— Я же говорил, что вы рассердитесь. Впрочем, вы сами этого хотели.

— Господин герцог, вы были правы, — заметил Бальзамо, — ее сиятельство в самом деле покраснела. Но ведь то, о чем мы говорим, не может никого задеть, когда речь идет не о ране и тем более не о любви. Должен заметить, что вы освободите Францию от господина де Шуазёля не с помощью приворотного зелья. Посудите сами: даже если король будет любить графиню в десять раз сильнее, чем теперь, что само по себе невозможно, господин де Шуазёль все равно сохранит свое влияние и будет владеть его разумом так же, как графиня владеет сердцем короля.