Александр Дюма - Джузеппе Бальзамо (Записки врача)

• Название: Джузеппе Бальзамо (Записки врача)
• Автор: Александр Дюма
• Издательство: Арт-Бизнес-Центр
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 1994
• ISBN: 5-7287-0027-6

Истории Франции в канун и во время Великой Французской революции конца XVIII столетия посвящена серия романов А. Дюма: «Джузеппе Бальзамо», «Ожерелье королевы», «Анж Питу» и «Графиня де Шарни». Серия эта имеет название «Записки врача».

Время действия романа: 1770–1774 гг. В основе повествования «Джузеппе Бальзамо» лежат действительные исторические события и судьбы реально существовавших людей. В центре романа — таинственная, идеализированная автором фигура знаменитого Алессандро Калиостро (1743–1795), одного из лидеров европейского масонства, мечтающего о всеобщем братстве и счастье. Он выступает под одним из своих псевдонимов — Джузеппе Бальзамо.

_{Иллюстрации Е. Ганешиной}

---

Вечером того дня, когда состоялась только что описанная нами встреча, и через два часа после того как графиня де Беарн, согласно своему обещанию, которое на сей раз она сдержала, расположилась в кабинете графини Дюбарри, король играл в карты в голубом салоне.

Слева от него сидела герцогиня д’Айен, справа — принцесса де Гемене.

Король, казалось, был чем-то озабочен, из-за чего и проиграл восемьсот луидоров. Проигрыш заставил его вернуться к занятиям более серьезным: будучи достойным потомком Генриха IV, Людовик XV предпочитал выигрывать. В девять часов король отошел от карточного стола к окну для беседы с г-ном Мальзербом, сыном экс-канцлера. От противоположного окна за их беседой с беспокойством наблюдал г-н де Мопу, разговаривавший с г-ном де Шуазёлем.

Как только король отошел, у камина образовался кружок. Вернувшись с прогулки по саду, принцессы Аделаида, Софи и Виктория устроились здесь со своими фрейлинами и придворными.

Так как короля — вне всякого сомнения, занятого делами, ибо серьезность г-на де Мальзерба была общеизвестна, — обступили офицеры, сухопутные и морские, высокородные дворяне, председатели различных советов и высшие чиновники, застывшие в почтительном ожидании, собравшимся у камина пришлось довольствоваться обществом друг друга. Прелюдией к более оживленной беседе служили колкости, представлявшие лишь разведку перед боем.

Основную часть женщин, входящих в эту группу, представляли, кроме трех дочерей короля, г-жа де Грамон, г-жа де Гемене, г-жа де Шуазёль, г-жа де Мирпуа и г-жа де Поластрон.

В то мгновение, когда мы остановили взгляд на этой группе, принцесса Аделаида рассказывала историю про одного епископа, которого пришлось заключить в исправительное заведение прихода. История, от пересказа которой мы воздержимся, была достаточно скандальная, особенно в устах принцессы королевского рода, но эпоха, которую мы пытаемся описать, отнюдь не была, как известно, осенена знаком богини Весты.

— Вот так раз! — изумилась принцесса Виктория. — А ведь всего месяц назад этот епископ сидел здесь, с нами.

— У его величества можно было бы встретиться кое с кем и похуже, — сказала г-жа де Грамон, — если бы сюда наконец получили доступ те, кто, ни разу не побывав здесь, так жаждет сюда попасть.

При первых словах герцогини и особенно по тону, каким эти слова были произнесены, все поняли, о ком она говорила и в каком направлении пойдет беседа.

— К счастью, хотеть и мочь — не одно и то же, не правда ли, герцогиня? — спросил, вмешиваясь в беседу, невысокий мужчина семидесяти четырех лет, который с виду казался пятидесятилетним — он был статен, у него были молодой голос, изящная походка, живые глаза, белая кожа и красивые руки.

— А, вот и господин де Ришелье, который первым бросается на приступ, как при осаде Маона, и который одержит победу и в нашей унылой беседе! — сказала герцогиня. — Вы по-прежнему немного гренадер, дорогой герцог?

— Немного? Ах, герцогиня, вы меня обижаете, скажите: все такой же гренадер.

— Так что же, разве я что-нибудь не так сказала, герцог?

— Когда?

— Только что.

— А о чем, собственно, вы говорили?

— О том, что двери короля не открывают силой.

— Как и занавески алькова. Я всегда с вами согласен, герцогиня, всегда согласен.

Намек герцога заставил некоторых дам закрыть лица веерами и имел успех, хотя хулители былых времен и поговаривали, что остроумие герцога устарело.

Герцогиня де Грамон заметно покраснела, потому что острота была направлена главным образом против нее.

— Итак, — сказала она, — если герцог говорит нам подобные вещи, я не буду продолжать свою историю, но предупреждаю вас: вы много потеряете, если только не попросите маршала рассказать вам что-нибудь еще.

— Как я могу осмелиться прервать вас в тот момент, когда вы, возможно, собираетесь позлословить о ком-нибудь из моих знакомых? — воскликнул герцог. — Боже упаси! Я напряг весь оставшийся у меня слух.

Кружок герцогини стал еще теснее.

Герцогиня де Грамон бросила взгляд в сторону окна, чтобы убедиться, что король все еще там. Король по-прежнему стоял на том же месте, но, продолжая беседу с г-ном де Мальзербом, он не упускал из виду этот кружок, и встретился глазами с герцогиней де Грамон.

Герцогиня почувствовала, что храбрости у нее поубавилось из-за того выражения, которое, как ей показалось, она прочла во взгляде короля, но, начав, она не захотела остановиться на полпути.

— Знайте же, — продолжала герцогиня де Грамон, обращаясь главным образом к трем принцессам, — что некая дама — имя ведь ничего не значит, правда? — пожелала недавно увидеть всех нас, Божьих избранниц, во всей нашей славе, лучи которой заставляют ее умирать от ревности.

— Где она хотела нас увидеть?

— В Версале, в Марли, в Фонтенбло.

— Так-так!

— Бедное создание из всех наших больших собраний видела лишь обед короля, на который разрешено поглазеть зевакам: им позволено из-за ограды смотреть, как пирует его величество вместе с приглашенными, причем не останавливаясь, а проходя мимо, повинуясь движению жезла дежурного распорядителя.

Герцог де Ришелье шумно втянул понюшку табаку из табакерки севрского фарфора.

— Но чтобы видеть нас в Версале, в Марли, в Фонтенбло, нужно быть представленной ко двору, — сказал герцог.

— Дама, о которой идет речь, как раз и домогается представления ко двору.

— Держу пари, что ее ходатайство удовлетворено, — сказал герцог. — Король так добр!

— К сожалению, чтобы быть представленной ко двору, недостаточно разрешения короля, нужен также тот, кто мог бы вас представить.

— Но в свете не так-то просто отыскать «крестную», — вступила г-жа де Мирпуа, — и подтверждение тому — Прекрасная Бурбоннезка, которая ищет ее и не находит.

И г-жа де Мирпуа тихонько пропела:

И лишь подруга Блеза — вот бедняжка! —
Лежит в постели, захворавши тяжко…

— Дайте же герцогине самой закончить начатую ею историю! — остановил ее герцог.

— Ну что ж, продолжайте, герцогиня, — сказала мадам Виктория. — Вы нас так заинтриговали, а теперь не хотите договаривать.

— Что вы! Напротив, я непременно хочу рассказать историю до конца. Когда у вас нет «крестной», ее нужно отыскать. «Ищите и найдете», — сказано в Евангелии. Искали так хорошо, что в конце концов нашли. Но какую «крестную», Бог мой! Провинциальную кумушку, наивную и бесхитростную. Ее чуть ли не силой вытащили из захолустья, исподволь подготовили, приласкали, принарядили.

— Прямо мурашки по телу, — сказала г-жа де Гемене.

— И вдруг, когда провинциалочка уже почти готова, разнеженная и принаряженная, она сваливается с лестницы…

— И что же?.. — спросил герцог де Ришелье.

И сломана нога.
Ага-ага! —

прибавила герцогиня две строчки к стихам, пропетым г-жой де Мирпуа.

— Значит, представление ко двору…

— Можете забыть о нем, дорогая моя.

— Вот что значит судьба! — сказал маршал, воздев руки к небу.

— Извините, — вмешалась принцесса Виктория, — но мне очень жаль бедную провинциалку.

— Что вы, ваше высочество! — возразила графиня. — Вам следовало бы ее поздравить: из двух зол она выбрала меньшее.

Герцогиня осеклась на полуслове, заметив обращенный на нее взгляд короля.

— А о ком вы говорили, герцогиня? — возобновил разговор маршал, притворяясь, что никак не может догадаться, кто эта дама, о которой шел разговор.

— Ну… имя мне не назвали.

— Как жаль! — сказал маршал.

— Однако я догадалась, догадайтесь и вы.

— Если бы все присутствующие дамы были смелыми и верными принципам чести старинного французского дворянства, — с горечью сказала г-жа де Гемене, — они отправились бы с визитом к провинциалке, которой пришла в голову столь блестящая идея — сломать себе ногу.

— Ах, Боже мой! Конечно, это прекрасная мысль, — поддержал собеседницу герцог де Ришелье, — но нужно знать, как зовут эту прелестную даму, которая избавила нас от такой великой опасности. Ведь нам больше ничего не угрожает, не правда ли, дорогая герцогиня?

— Опасность миновала, ручаюсь вам: дама в постели с перевязанной ногой и не может сделать ни шага.

— А что, если эта особа найдет себе другую «крестную?» — спросила г-жа де Гемене. — Она ведь очень предприимчива.

— Не беспокойтесь, «крестную» отыскать не так-то просто.

— Еще бы, черт ее подери! — сказал маршал, грызя одну из тех чудесных конфеток, которым, как поговаривали, он был обязан своей вечной молодостью.

В эту минуту король жестом показал, что он как будто хочет уйти. Все замолчали.

Голос короля, внятный и столь знакомый каждому, прозвучал в салоне: