Александр Дюма - Джузеппе Бальзамо (Записки врача)

• Название: Джузеппе Бальзамо (Записки врача)
• Автор: Александр Дюма
• Издательство: Арт-Бизнес-Центр
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 1994
• ISBN: 5-7287-0027-6

Истории Франции в канун и во время Великой Французской революции конца XVIII столетия посвящена серия романов А. Дюма: «Джузеппе Бальзамо», «Ожерелье королевы», «Анж Питу» и «Графиня де Шарни». Серия эта имеет название «Записки врача».

Время действия романа: 1770–1774 гг. В основе повествования «Джузеппе Бальзамо» лежат действительные исторические события и судьбы реально существовавших людей. В центре романа — таинственная, идеализированная автором фигура знаменитого Алессандро Калиостро (1743–1795), одного из лидеров европейского масонства, мечтающего о всеобщем братстве и счастье. Он выступает под одним из своих псевдонимов — Джузеппе Бальзамо.

_{Иллюстрации Е. Ганешиной}

---

— Еще бы, черт ее подери! — сказал маршал, грызя одну из тех чудесных конфеток, которым, как поговаривали, он был обязан своей вечной молодостью.

В эту минуту король жестом показал, что он как будто хочет уйти. Все замолчали.

Голос короля, внятный и столь знакомый каждому, прозвучал в салоне:

— Прощайте, сударыни! Добрый вечер, господа!

Все поднялись с мест, и в галерее началось оживление.

Король сделал несколько шагов к двери, затем, повернувшись в ту минуту, когда выходил из зала, произнес:

— Кстати, завтра в Версале состоится представление ко двору.

Его слова прозвучали среди присутствующих как удар грома.

Король обвел взглядом группу дам: они побледнели и переглянулись.

Король вышел, не прибавив ни слова.

Но как только он удалился в сопровождении свиты и многочисленных придворных, состоявших у него на службе, среди принцесс и прочих присутствующих, оставшихся в зале после его ухода, поднялась буря.

— Представление ко двору! — помертвев, пролепетала герцогиня де Грамон. — Что хотел сказать его величество?

— Герцогиня, — спросил маршал со своей ядовитой улыбкой, которую не могли простить ему даже лучшие друзья, — это, случайно, не то представление, о котором вы говорили?

Дамы кусали губы от досады.

— Нет! Это невозможно! — глухим голосом проговорила герцогиня де Грамон.

— А вы знаете, герцогиня, сейчас так хорошо лечат переломы!

Господин де Шуазёль приблизился к своей сестре и сжал ей руку предупреждающим жестом, но герцогиня была слишком задета, чтобы обращать внимание на предупреждения.

— Это оскорбительно! — вскричала она.

— Да, это оскорбление! — повторила за ней г-жа де Гемене.

Господин де Шуазёль, убедившись в своем бессилии, отошел.

— Ваши высочества! — продолжала герцогиня, обращаясь к трем дочерям короля. — Мы можем надеяться только на вас. Вы, первые дамы королевства, неужели вы потерпите, чтобы всем нам было навязано — в единственном неприступном убежище благопристойных дам — такое общество, которое унизило бы даже наших горничных?

Принцессы, не отвечая, грустно опустили головы.

— Ваши высочества! Ради Бога! — повторила герцогиня.

— Король — повелитель, только он может принимать решения, — сказала, вздохнув, принцесса Аделаида.

— Хорошо сказано, — поддержал ее герцог Ришелье.

— Но тогда будет скомпрометирован весь французский двор! — вскричала герцогиня. — Ах, господа, как мало вы заботитесь о чести ваших фамилий!

— Сударыни! — сказал г-н де Шуазёль, пытаясь обратить все в шутку. — Раз все это становится похожим на заговор, вы ничего не будете иметь против, если я удалюсь? И, уходя, уведу с собой господина де Сартина. Вы с нами, герцог? — продолжал г-н де Шуазёль, обращаясь к Ришелье.

— Пожалуй, нет, — отвечал маршал. — Я остаюсь: обожаю заговоры.

Господин де Шуазёль скрылся, и вместе с ним ушел г-н де Сартин.

Те немногие мужчины, которые еще оставались в зале, последовали их примеру.

Вокруг принцесс остались лишь герцогини де Грамон и де Гемене, г-жа д’Айен, г-жа де Мирпуа, г-жа де Поластрон и еще десять дам, с особым жаром участвовавшие в споре, вызванном пресловутым представлением ко двору.

Герцог де Ришелье был среди присутствовавших единственным мужчиной.

Дамы смотрели на него с беспокойством, как если бы он был троянцем в стане греков.

— Я представляю свою дочь, графиню д’Эгмон, — сказал он им. — Давайте продолжим разговор.

— Сударыни! — сказала герцогиня де Грамон. — Есть способ выразить протест против бесчестья, которому нас хотят подвергнуть, и я воспользуюсь этим способом.

— Что же это за способ? — спросили в один голос все дамы.

— Нам сказали, — продолжала герцогиня де Грамон, — что король — властелин.

— А я ответил на это: хорошо сказано, — подтвердил герцог.

— Король — повелитель в своем доме, это правда. Но зато у себя дома властвуем мы сами. А кто может помешать мне сказать сегодня кучеру: «В Шантелу» — вместо того чтобы приказать ему: «В Версаль»?

— Все это так, — сказал герцог де Ришелье, — но чего вы добьетесь своим протестом?

— Кое-кого это заставит задуматься, — вскричала г-жа де Гемене, — если вашему примеру, герцогиня, последуют многие!

— А почему бы нам всем не последовать примеру герцогини? — спросила г-жа де Мирпуа.

— Ваши высочества! — сказала герцогиня, вновь обращаясь к дочерям короля. — Вы, дочери Франции, должны показать пример двору!

— А король не рассердится на нас? — спросила принцесса Софи.

— Разумеется, нет! — вскричала свирепая герцогиня. — Как вашим высочествам может это прийти в голову! Король, наделенный тонкими чувствами, неизменным тактом, будет, напротив, признателен вам. Верьте мне: он никого не неволит.

— Даже напротив, — подхватил герцог де Ришелье, намекая во второй или третий раз на вторжение, которое, как поговаривали, совершила герцогиня де Грамон в спальню короля, — это его неволят, его пытаются взять силою.

При этих словах в рядах дам произошло движение, которое походило на то, что происходит в роте гренадер, когда разрывается бомба.

Наконец все пришли в себя.

— Правда, король ничего не сказал, когда мы закрыли для графини свою дверь, — сказала принцесса Виктория, осмелевшая и разгоряченная кипением страстей в собрании, — но может статься, что по столь торжественному поводу…

— Ну какие тут могут быть сомнения, — продолжала настаивать герцогиня де Грамон. — Конечно, все могло бы случиться, если бы отсутствовали только вы одни, ваши высочества. Но когда король увидит, что никого из нас нет…

— Никого! — вскричали дамы.

— Да, никого! — повторил старый маршал.

— Значит, вы тоже участвуете в заговоре? — спросила принцесса Аделаида.

— Ну, конечно, именно поэтому я прошу дать мне слово.

— Говорите, герцог, говорите! — воскликнула герцогиня де Грамон.

— Нужно действовать по плану, — сказал герцог. — Совсем недостаточно крикнуть: «Мы все, все!» Та, что кричит громче всех: «Я это сделаю», когда наступит время, поступит совсем иначе. Как я только что имел честь заявить вам, я принимаю участие в заговоре, поэтому и опасаюсь, что останусь в одиночестве, как это уже случалось со мной неоднократно, когда я участвовал в заговорах при покойном короле или в период регентства.

— Право же, герцог, — насмешливо проговорила герцогиня де Грамон, — вы, кажется, забыли, где находитесь. В стране амазонок вы претендуете на роль вождя.

— Поверьте, что у меня есть некоторое право на пост, который вы у меня оспариваете, — возразил герцог. — Вы ненавидите Дюбарри, — ну вот, я и назвал имя, но ведь никто этого не слышал, не правда ли? — вы ненавидите Дюбарри сильнее, чем я, но я компрометирую себя в гораздо большей степени, нежели вы.

— Вы скомпрометированы, герцог? — удивилась г-жа де Мирпуа.

— Скомпрометирован, и очень сильно. Вот уже целую неделю я не был в Версале, так что вчера графиня даже послала в особняк Ганновер, чтобы справиться, не болен ли я. И вы знаете, что ответил Рафте? Что я хорошо себя чувствую и даже не ночевал дома. Впрочем, я отказываюсь от своих прав, у меня нет никаких амбиций, я уступаю вам место вождя и готов помочь вам занять его. Вы все это начали, вы зачинщица, вы посеяли дух возмущения в умах, вам и жезл командующего.

— Но только после их высочеств, — почтительно произнесла герцогиня.

— Оставьте нам пассивную роль, — сказала мадам Аделаида. — Мы поедем навестить нашу сестру Луизу в Сен-Дени; она задержит нас у себя, и мы не вернемся ночевать в Версаль. И никто ничего не сможет сказать.

— Ну, конечно! Что тут можно сказать! — отозвался герцог. — Или действительно нужно иметь извращенный ум.

— Я займусь уборкой сена в Шантелу, — сказала герцогиня.

— Браво! — вскричал герцог. — В добрый час. Вот прекрасный предлог!

— А у меня, — сказала принцесса де Гемене, — заболел ребенок, и я никуда не выезжаю, потому что ухаживаю за ним.

— А я сегодня вечером что-то чувствую себя усталой, — подхватила г-жа де Поластрон. — И если Троншен не пустит мне кровь, завтра я могу опасно заболеть.

— Ну, а я, — величественно произнесла г-жа де Мирпуа, — не поеду в Версаль потому что не хочу, вот моя причина: свобода выбора.

— Прекрасно, превосходно! — сказал Ришелье, — но нужно поклясться.

— Как? Нужно поклясться?

— Конечно, в заговорах всегда клянутся: начиная с заговора Катилины до заговора Селламаре, в котором я имел честь принимать участие, всегда давали клятву. Правда, это ничего не меняло, но традицию нужно соблюдать. Итак, давайте поклянемся! Это придаст заговору торжественность, вы сами в том убедитесь.