Рэймонд Браун - Введение в Новый Завет Том II

• Название: Введение в Новый Завет Том II
• Автор: Рэймонд Браун
• Издательство: Библейско–богословский институт св. апостола Андрея
• Жанр: Религиоведение
• Год: 2007
• ISBN: 5–89647–185–8

«Введение в Новый Завет» Рэймонда Брауна (1928–1998), одного из крупнейших библеистов современности, представляет собой классическое учебное пособие. В этом фундаментальном труде автор не только подробно анализирует все новозаветные книги, но и приглашает читателя поразмыслить над проблемами, которые ставит каждая из этих книг, — о Боге, Христе, новозаветных персонажах, церкви и т. д. Каждая глава содержит обширную библиографию. Книга адресована как студентам богословских учебных заведений, так и тем, кто изучает Новый Завет на курсах, в кружках разного уровня и самостоятельно.

---

Увещевательный раздел основной части: Часть I (12:1–15:13): жизнь по–христиански. Павел назидает римских христиан, как жить в ответ на милосердие Божье. С одной стороны, это объяснимо, ибо с самого начала (1:5) Павел дает понять, что его апостольское служение направлено на покорение народов вере. С другой стороны, это смело, ибо Павел не был лично знаком с большинством адресатов. Начиная с 12:3, Павел повторяет идеи, которые выражены и в 1 Кор, написанном, вероятно, менее чем за год до этого: одно тело, много членов, различные дары/харизмы, среди которых пророчество и учительство[317], и акцент на любви. Подобно ветхозаветным авторам литературы премудрости, он предлагает в 12:9–21 ряд советов, особо подчеркивая гармонию, терпение и прощение — все это как часть стремления не соответствовать этому веку, но преобразоваться в новом веке/эоне, начало которому положил Христос[318].

Наставление быть покорным властям (13:1–7) достаточно уместно, если учесть, что адресаты живут в столице империи. (В 1 Петр 2:13–15, написанном из столицы, будет присутствовать тот же тон.) К тому времени Клавдий, изгнавший иудеев из Рима, уже умер, а новый император (Нерон) еще не проявлял враждебности к христианам. Следовательно, Павел мог говорить о (римском) правителе как Божьем слуге. Совет платить налоги, ценить и уважать власти сделал бы из христиан образцовых граждан. Не явилось ли послушание Павла результатом его положительного опыта общения с римскими властями (например, с Галлионом в Коринфе в Деян 18:12–17). Или его наставления были оборонительной стратегией против обвинения в том, что его богословие свободы и устремления к иному миру способствовало гражданскому неповиновению? Или он как пастырь был озабочен тем, не повторятся ли в христианской среде два сравнительно недавних случая изгнания иудеев (около 19 и 49 годов) раздраженными римскими императорами? (Не были ли христиане потенциально более раздражающим фактором, так как они обращали в свою веру язычников? См. выше, главу 8, сноску 59.) Когда мы будем обсуждать Откр, мы увидим, что к концу века под влиянием гонений у христиан разовьется другое отношение к римскому императору. Таким образом, не следует возводить в абсолют наставления Павла, как если бы это была точка зрения всего НЗ, применимая к правящим властям всех времен. В 13:8–10, где фраза «любите друг друга, любящий другого исполнил закон» дополняется утверждением, что все заповеди заключены в словах «люби ближнего твоего, как самого себя», Павел очень близко подходит к традиции Мф 22:38–40. Рим 13:11–14 завершает первую часть раздела наставлений, делая акцент на том, как важен эсхатологический момент, этот kairos, которому положил начало Христос. (Стих 12 с образами ночи и дня, дел ночи и оружия дня может воспроизводить крещальный гимн, известный римлянам.) Такая актуальность ведет к совету Павла вооружиться против желаний плоти: «Облекитесь в Господа Иисуса Христа» (13:14).

Увещевательный раздел основной части: Часть II (14:1–15:13): сильный должен любишь немощного. Мы не знаем точно, сам ли Павел придумал понятия «сильный» и «бессильный», или они уже были в ходу среди римской аудитории. Эти термины, видимо, обозначают не фракции (как в Коринфе), а разное отношение к требованиям. «Сильные» убеждены, что могут есть все и не должны относиться к каким‑либо дням как особенным. «Немощные» осторожны в еде, позволяя себе только овощи, и соблюдают определенные священные дни. Некоторые ученые пытались связать такие предпочтения с практиками эллинистических гностиков или мистериальных религий, но речь, видимо, о правилах чистоты и культа, предписанных в Законе Моисеевом. «Сильные» считали эти заповеди несущественными, а «немощные» (= видимо, «немощные в вере», 14:1) считали их обязательными. Многие исследователи определяют «сильных» как языкохристианское большинство в Риме, а «немощных» — как иудео–христиан, хотя эта теория не имеет основания в тексте. Языкохристиане вполне могли быть в большинстве, из‑за чего Павел и предостерегает их не возноситься перед иудеями (11:17–18), но это ничего не говорит о том, соблюдали ли языкохристиане Закон[319]. Если первые миссионеры прибыли в Рим из Иерусалима (см. выше), то многие новообращенные язычники могли соблюдать Закон. К «немощным» могли относиться именно такие язычники, а также некоторые иудео–христиане, которые вернулись в Рим после смерти Клавдия. С другой стороны, другие иудео–христиане, которые были друзьями Павла и которых он упоминает в Рим 16, могли быть в числе «сильных».

Павел озабочен тем, чтобы эти две группы не осуждали или не презирали друг друга (14:3–4, 10, 13). Каждая группа, несмотря на то, ест ли она или воздерживается от пищи, должна делать это для Господа. «Живем ли или умираем — всегда Господни» (14:6–8). Если римские христиане, «сильные» или «немощные», слышали, что Павел не принуждает новообращенных язычников соблюдать Закон Моисея, они узнают, как и коринфяне до них (1 Кор 8:7–13; 10:23–33), что он никогда не допустил бы, чтобы эта свобода расколола общину. В частности, он предупреждает «сильных», что лучше не есть мяса или не пить вина, если в результате этого твой брат или сестра оступится (14:21). Причисляя себя к «сильным», Павел провозглашает «Мы, сильные, должны сносить немощи бессильных и не себе угождать» (15:1). Христос не себе угождал (15:3), а стал служителем для обрезанных, чтобы доказать верность Бога, подтверждая обещанное патриархам, чтобы язычники могли восславить милость Бога (15:8–9а). Павел завершает этот раздел testimonia (15:96–12): отрывки из Пророков, Закона и Писаний (трех разделов ВЗ), которые касаются Божьего замысла о язычниках.

Первый заключительный раздел (15:14–33): планы Павла. Апостол завершает письмо двумя взаимосвязанными разделами. Первый показывает его отношения с римлянами. Он знает, что они полны благодати, но он пишет им, потому что ему Богом дана благодать быть служителем для язычников. Как иудейский священник был поставлен служить Богу в Храме, так и проповедь Павла — это литургическая служба, чтобы язычники могли стать благоприятным приношением, посвященным Богу (15:16)[320]. Во исполнение этой службы Павел прошел от Иерусалима до Иллирика (западная часть Греция)[321]. Теперь он надеется пройти на запад через Рим, ведь тамошних христиан он давно желал увидеть. Его цель — проповедовать там, где имя Христа еще не звучало, а именно, в Испании (15:14–24). Но сначала он должен отвезти нищим Иерусалима деньги, собранные им в Македонии и Ахайе, и это путешествие беспокоит его. Не отнесутся ли к нему враждебно неверующие в Иудее (они, вероятно, считают его предателем, который перешел в церковь, которую когда‑то преследовал)? Примет ли пожертвование иерусалимская община (она могла быть не в восторге от ремарок Павла в адрес «столпов» — Гал 2:6, 9)? Павел хочет, чтобы римляне помогли ему в этом путешествии своими молитвами (15:25–33). Надеялся ли они и на то, что они замолвят за него слово своим друзьям в Иерусалиме?

Второй заключительный раздел (16:1–27): приветы римским друзьям. Поскольку Павел желает пробыть какое‑то время в Риме на обратном пути из Иерусалима в Испанию, ему нужно, чтобы кто‑то в Риме замолвил за него слово. Во–первых, Фива, диакониса[322] церкви в Кенхреи, что в нескольких километрах от того места, где пишет Павел, и помощница ему во всем, отправляется в Рим (и, возможно, везет это письмо). Ее должны хорошо принять. Если в Риме есть христиане, которые относятся к Павлу с подозрением, она может помочь своим посредничеством, как и те знакомые с ним люди, которые уже живут в Риме. Двадцать шесть из них он приветствует в 16:3–16. (Я полагаю, что эта глава — подлинная часть письма; см. подраздел ниже.) По Деян и другим письмам Павла мы знакомы лишь с немногими из них, — хотя мы и знаем о Павле гораздо больше, чем о любом другом новозаветном христианине, все же наше знание весьма ограничено. Упоминание о домашней церквив 16:5идомахв 16:10и 11, а также объединениях в 16:15–15, наводит на мысль, что римская община состояла из многих небольших домашних церквей; более того, эта модель засвидетельствована для Рима на протяжении II века. Внимание современных ученых привлек тот факт, что Андроник и Юния (не Юний!) — «выдающиеся среди апостолов» (16:7). Юния — скорее всего, женское имя, она могла быть женой Андроника. Значит, Павел мог употреблять термин «апостол» и по отношению к женщине[323]. Этот стих представляет проблему, главным образом, для тех, кто, вопреки НЗ, ограничивает апостолат Двенадцатью. (Однако, поскольку считать каждого апостола рукоположенным священником было бы анахронизмом, этот стих не имеет решающего значения в современном споре о том, можно ли рукополагать женщин.)

Письмо завершается (16:21–23) приветствиями от других христиан, живущих в Коринфе. Писец Тертий представляется сам (единственный случай, когда это делает секретарь Павла), вероятно, так как он был в этом письме учеником–соавтором. (Некоторые переписчики переносили благословение из 16:206 на место после 16:23, в результате чего возникал стих 16:24). Доксология (прославление Бога) в 16:25–27 отсутствует во многих рукописях и вполне может быть дополнением, сделанным первыми переписчиками, или литургической вставкой, сделанной редактором для публичного чтения в церкви.