Карел Рихтер - Совсем другое небо (сборник)

• Название: Совсем другое небо (сборник)
• Автор: Карел Рихтер
• Издательство: Воениздат
• Жанр: О войне
• Год: 1979

Вошедшие в настоящий сборник рассказы чешских писателей посвящены героической борьбе чехословацкого народа против фашистских захватчиков и мирным будням воинов современной чехословацкой Народной армии.

Авторы рассказывают, как в огне совместной борьбы с гитлеровцами росла и крепла дружба чехословацкого и советского народов, раскрывают богатый внутренний мир воинов дружественной чехословацкой Народной армии, показывают их высокие боевые и моральные качества.

Книга представляет интерес для широкого круга читателей.

---

Впереди послышался гудок мадиунского сахарного завода, а справа, из неглубокой долины, по краям залитой солнцем, раздался грохочущий рев авиационного мотора. День набирал полные обороты.

Они были у цели. Едва автомобиль повернул на бетонную дорогу, какие, вероятно, ведут ко всем военным аэродромам на свете, как у ворот взлетел вверх тяжелый железный шлагбаум и несколько солдат приложили сигарки своих пальцев к околышам темно-зеленых фуражек, под которыми сверкнули белые амбразуры глаз и клинки улыбок.

Машина направилась прямо к взлетно-посадочной полосе. В самом ее начале толпились люди. Командование позвало на торжество по случаю окончания больших учений множество гостей. Над цветными людскими волнами возвышалась большая трибуна. Представители военной полиции показали Пехару, чтобы он ехал к лестнице. Около нее майор и его товарищи вышли из машины, а полицейский сержант отвел ее на стоянку.

На трибуне было много офицеров, гражданских лиц и женщин. Когда майор со своими друзьями поднялся наверх, их сразу же стали приветствовать все присутствующие. Разодетые, надушенные женщины с нежной улыбкой протягивали им свои узкие горячие ладони и кланялись, опуская большие миндалевидные глаза.

Индонезийцы расступились и пропустили гостей на почетные места. Майор посмотрел на стоянку самолетов.

Перед самолетами строилась целая часть. В эту минуту он вновь почувствовал, что все кончается, что он никогда больше не будет стартовать с раскаленного бетона, чтобы перелететь горный массив на северо-востоке и вернуться назад, к Индийскому океану, вечно неспокойная поверхность которого напоминала спины множества серых слонов, проваливающихся в болото.

Индийский океан!

Изменчивый и непостижимый, как нрав хищного зверя, шаловливый и спокойный, ревущий и дикий. Майор никогда не забудет встреч ни с ним, ни с гигантским побережьем Парангтритис, закрытым с обеих сторон скалами, о твердокаменную неуступчивость которых разбивались лавины волн. Он не раз стоял там, слушая их звериный рев, и смотрел, как гордо взлетали они вверх, чтобы, не достигнув вершины, умереть и беспомощно откатиться назад. При виде всего этого у майора перехватывало дыхание. Он вспомнил ревущий гул волн и беспомощный голос Лены, индонезийки со славянским именем. Она испуганно закричала, когда он отплыл далеко от берега. Она боялась, что белые гребни волн завлекут его в глубину, лазурь которой резали треугольные алмазы плавников акул. Она не хотела даже пускать его в воду, потому что Рату Лоро Кидул, царица моря, не любит зеленого цвета, а у него как раз были зеленые плавки. Лена, учившаяся шестой семестр на медицинском факультете в современном университете, исповедовала анимизм и верила в чудеса и тайны. Лена была нежная и неутомимая, как волны…

Океан! Молчаливый под Южным Крестом, приглаженный ветром, который вечером спустился с пальмовых крон. Океан, который он уже больше никогда не увидит…

Трибуна внезапно зашумела.

Приехал полковник Соекирно. Поднялся на трибуну и поздоровался со всеми за руку. Майору он пожал руку особенно сердечно. Клечка в ответ грустно улыбнулся.

Соекирно изменился. Он был в Чехословакии много лет назад и тогда уже считался опытным пилотом винтомоторных самолетов. Он стал первым учеником Клечки. Через несколько недель он вылетел один на турбореактивном истребителе. Они отмечали это событие до самого рассвета и стали друзьями.

Однако-приехав в Индонезию, майор встретил другого Соекирно — седого, нервозного и молчаливого, будто чего-то опасавшегося. Хотя он и был командиром соединения истребителей, но боялся выступать против некоторых подчиненных ему офицеров. Одним из таких офицеров был командир эскадрильи майор Хардионо, у которого работал Клечка со своими коллегами. Они звали его Твердым Йона. Он долго жил в Америке и не скрывал, что, кроме американских машин и самой Америки, не признает ничего на свете. Возможно, даже своей родной страны. Каждое утро от него пахло дорогим мылом, бриллиантином и американскими сигаретами. С подчиненными пилотами он вел себя заносчиво, хотя сам за штурвалом был далеко не на высоте. С младшими командирами Хардионо говорил только через своего заместителя. Сержанты его страшно ненавидели, однако были вынуждены повиноваться, потому что армия во времена царившей вокруг нищеты и безработицы давала многое: продовольственный паек, квартиру или дом в зависимости от звания и должности, постоянный оклад, чутко реагирующий на термометр инфляции, обмундирование, положение, общественный престиж и привилегии.

С Хардионо пришлось тяжело. Однако в конце концов ему не оставалось ничего другого, как признать изумительно надежные «миги» и самоотверженную работу чехословацких техников. К майору Клечке он относился вежливо, так как видел его не раз в воздухе, а там Хардионо ни в какое сравнение с майором идти не мог.

Майор Клечка заметил Хардионо, стоявшего перед эскадрильей: его маленькая грузная фигурка размахивала руками. Вот он снял фуражку и пригладил волосы. Издали его жесты выглядели комично. Выстроившиеся летчики и техники начали волноваться, и командиры вынуждены были напомнить им о дисциплине. Жара усиливалась, и ожидание становилось все тяжелее.

— Зачем мы сюда залезли? — проговорил Ружбацкий и вытер пот с затылка.

— Что-то уже начинается, — сказал Пехар. — Держись!

Действительно, на трибуне вдруг стих говор, и все повернули головы налево. Соекирно нервно одернул мундир и сошел вниз навстречу нескольким лимузинам. Из первого «мерседеса» вышел высокий человек в генеральской форме. Соекирно отдал ему рапорт, затем оба вошли в приготовленную открытую машину и объехали выстроившуюся часть. Грянула музыка — оркестр находился рядом с трибуной. Ветер разносил обрывки мелодии по всей огромной территории аэродрома.

Когда машина вернулась к трибуне, генерал со своей свитой поднялся наверх. Начались бесконечные выступления. Было видно, что генерал привык произносить речи и любил выступать перед микрофоном. Он возмущался, испепелял, ликовал и бушевал.

— Настоящий министр пропаганды, — пробурчал Эмиль.

Услышав это, Рудольф побагровел от злости. Он был старшим и отвечал за всю группу.

— Хоть бы на минуту заткнулся. Кто тебя слушает? Кончай!

После генерала говорил Соекирно, столь же пламенно и столь же артистично. «Пример заразителен, — подумал Клечка с иронией. — Особенно пример начальства…»

После речи Соекирно последовали другие выступления. Одна из женщин прочитала какое-то стихотворение. Зрители на трибунах слушали с умилением. Потом наступила долгая пауза. Эмиль снова просопел:

— Не хватает только освящения оружия и молитвы.

Рудольф крякнул. Но едва Эмиль произнес свою реплику, как загремела музыка. Потом к микрофону снова подошел Соекирно и отдал резкие отрывистые команды. Построенные на стоянке ряды мгновенно рассыпались. Летчики залезали в кабины, техники быстро подгоняли и отгоняли заправочные машины. Через несколько минут послышался гул моторов. Первые пары «мигов» выруливали на взлетную полосу. Новые пары истребителей двигались, покачиваясь, по стояночной площадке. Когда первое звено вышло на стартовую черту и самолеты носом уперлись в горизонт, а пилоты выжали рычаги газа на полные обороты, женщины заткнули уши. С широкой взлетно-посадочной полосы звенья врезались прямо в небо. Несколько минут страшного захлебывающегося грохота — и вся часть исчезла в облаках над горами Саранган. Сгруппировавшись над океаном, она вернулась к аэродрому.

Недолгую тишину, полную ожидания и напряжения, нарушили грохот и свист рассеченного воздуха. Низко над землей показалось первое звено, летевшее положенным парадным сомкнутым строем. За ним шли остальные. Первое звено пронеслось над головами гостей, и не успели те передохнуть, как прошло новое звено, потом еще и еще — волна за волной, как в океане.

Майор смотрел вверх, и ему не верилось, что всего три-четыре года назад эти ребята впервые в жизни увидели самолет, на котором летели в Чехословакию. Если б сам тому не был свидетелем, не поверил бы. Годы труда сжались до нескольких десятков секунд бреющего полета, который сейчас совершали его ученики.

Кто-то легонько толкнул его.

— Ну как? — крикнул Рудольф, оскалившись.

Клечка кивнул и ответил:

— Да вот третий номер во втором звене первой эскадрильи чуть припоздал с выравниванием.

— Ты всегда чего-нибудь найдешь, — махнул рукой Пехар. — По-моему, это было сделано безупречно.

— По-твоему, конечно! — набросился майор на техника. — Ты ведь у нас авторитет!

— В данном случае он прав, — заметил Эмиль.

Самолеты пронеслись над трибуной, которая взорвалась аплодисментами. После грохота истребителей эти аплодисменты прозвучали как легкий майский дождь над пьянящими кронами лип…