Карел Рихтер - Совсем другое небо (сборник)

• Название: Совсем другое небо (сборник)
• Автор: Карел Рихтер
• Издательство: Воениздат
• Жанр: О войне
• Год: 1979

Вошедшие в настоящий сборник рассказы чешских писателей посвящены героической борьбе чехословацкого народа против фашистских захватчиков и мирным будням воинов современной чехословацкой Народной армии.

Авторы рассказывают, как в огне совместной борьбы с гитлеровцами росла и крепла дружба чехословацкого и советского народов, раскрывают богатый внутренний мир воинов дружественной чехословацкой Народной армии, показывают их высокие боевые и моральные качества.

Книга представляет интерес для широкого круга читателей.

---

— В данном случае он прав, — заметил Эмиль.

Самолеты пронеслись над трибуной, которая взорвалась аплодисментами. После грохота истребителей эти аплодисменты прозвучали как легкий майский дождь над пьянящими кронами лип…

Липы! Майор вдруг ощутил их сладковатый аромат. В этот миг его страшно потянуло домой. Но дом находился в более чем тринадцать тысяч километров отсюда. При мысли об этом его передернуло. Домой! И уже никогда никуда. Он свое сделал, и пора перестать шататься по свету. Надо найти себе жену, заиметь детей. Короче, осесть на земле, иметь свой тыл, как говорил Рудольф. В то же время майор знал, что желание увидеть новые страны к нему еще не раз вернется.

Из этих раздумий майора вывели спускавшиеся с трибуны гости. Женщины изящными жестами поддерживали свои длинные каины и легкие свисающие шали и щебетали, делясь впечатлениями. Мужчины галантно подавали им руки и расплывались в улыбках. Майор со своими коллегами умышленно поотстал. Соекирно послал к ним своего заместителя, и тот с чрезмерной галантностью пригласил их присоединиться к остальным и пожаловать на обед, на который, впрочем, они уже были приглашены.

В одном из ангаров был накрыт длинный-предлинный стол. На нем стояли цветы, рюмки, чашки и тарелки с жареными цыплятами, сладкими пирожками додол, рисом, сваренным с огненным корнем тьябе, и фруктовыми салатами. Солдаты-официанты усаживали гостей на заранее расписанные места. Майора и троих его коллег посадили недалеко от главного стола.

Вновь начались выступления. Опять говорил генерал, потом Соекирно и другие. Наконец зашумели сотни отодвигаемых стульев, и присутствующие подняли большие рюмки с рисовым вином. Оно было розового цвета и пахло хорошим лимонадом.

Эмиль сделал глоток, и его передернуло.

— Домашний самогон!

Ему поднесли тарелки с цыплятами. Он взял самый большой кусок и набросился на него, как хищный зверь. Сидевшая неподалеку от него женщина, сделав большие глаза, прыснула со смеху.

— Ну и что? — спокойно проговорил Эмиль. — Есть так есть. Жаль, что не могу вам этого объяснить, барышня!

Рудольф его даже не одернул. Больше всего ему хотелось сейчас очутиться снова в машине. Все зависело от того, как долго продержится на столах еда. К счастью, ее хватило ненадолго.

Первым поднялся из-за стола генерал. К открытому ангару подъехали бесшумные «мерседесы», и Соекирно проводил начальство до черной блестящей машины. Он продолжал стоять по стойке «смирно», даже когда за машиной уже взвилось белое облако пыли. К действительности его вернул грохот отодвигаемых стульев, Потом полковник поспешил к майору и протянул ему руку, однако было видно, что мысли его заняты чем-то совсем другим.

— Не прощаюсь, — сказал он тихо, — а говорю: «До свидания». — Коричневые косточки его зрачков в желтоватом белке глаз избегали встречи.

Майор пожал его вспотевшие пальцы, понимая, что видится с полковником последний раз в жизни.

В горы ехали молча. Только уже перед самым поворотом с асфальтированного шоссе на булыжник горной дороги Эмиль разочарованно произнес:

— Столько речей — и ни слова о нас.

Никто не отозвался. После минутного молчания Рудольф сказал:

— Ну и что? Хотел, чтобы здесь поставили тебе памятник? Чего об этом говорить? Мы делали свое дело, только и всего.

Эмиль поерзал на сиденье и заметил:

— Разве это вежливо, а?

— Но нас же позвали. В конце концов это был их праздник! — отрезал Рудольф.

— Не совсем так, — заметил Пехар. — Эти ребята носились сегодня в воздухе только благодаря труду майора Клечки и всех вас. Об этом не стоило забывать.

— Ребята этого никогда не забудут, — сказал майор. — Никто из них не забудет, что был у нас, что видел другой мир и что учили его летать мы. Это главное. Все остальное — не в счет.

— К сожалению, — выразительно добавил Эмиль и умолк.

Подъехав к павильону, мужчины молча разошлись, забыв о том, что собирались еще посидеть все вместе. Правда, майор про себя решил, что они все-таки соберутся вечером, немного выпьют и обсудят прошедший день. Но все вышло иначе.

Вечером, когда над краем веранды в лабиринте звезд прояснился Южный Крест, в павильоне появился сержант-индонезиец Вахидин. Это был один из самых старших и опытных техников. Он жил в Сарангане. Вахидин подошел к Рудольфу и долго ему что-то объяснял.

— Ребята, Вахидин зовет нас вниз, в Саранган.

— А что там будет? — спросил Пехар.

— Какое-то торжество.

— Как, опять? — охнул Эмиль. — Оставьте меня в покое!

— Постой, постой! — начали уговаривать его товарищи, потому что индонезиец по жестам и тону голоса мог истолковать все по-другому. — Они приглашают нас. Ничего не поделаешь.

— Мне надо еще упаковывать вещи, — отбивался Эмиль. — Давайте напоим его и отправим домой с приветом от нас. Мы уже все закончили.

Рудольф сжал челюсти и встал:

— Собирайтесь! — Потом обратился к Вахидину: — Подождите нас, пока мы будем одеваться.

Через несколько минут они снова съезжали по каменистой горной дороге. Вахидин сидел рядом с Пехаром и объяснял ему, как лучше проехать в поселок.

В деревне царило необычное оживление. Из домов выходили мужчины и женщины, а вокруг них бегали стайки детей в пестрой одежде. Примерно посередине деревни стояло на столбах большое прямоугольное строение без стен, служившее чем-то врод& «дома культуры» для жителей Сарангана. Туда стекались все жители деревни.

Вахидин подвел машину прямо к широкой деревянной лестнице, украшенной цветами и гирляндами электрических лампочек. Их цветные, светящиеся бусинки висели вдоль всего строения в несколько рядов.

Внутри было уже полно народа. Когда они вышли из машины и в смущении поднялись по лестнице, их встретил гром аплодисментов.

Вахидин повел их мимо длинных столов, возле которых стояли, по-видимому, все взрослые жители деревни. Гостей провели вперед, туда, где за более массивными столами сидели одни старики в белых, свободного покроя, рубахах с короткими рукавами и таких же белых брюках. Старики медленно поднялись, поклонились и с важностью почитаемых людей сели. Вахидин усадил гостей рядом со стариками, на самое почетное место в этом празднично убранном помещении. Майор и его друзья заметно волновались. Под низким потолком слышался лишь приглушенный говор жителей деревни. Старики сидели прямо, не горбясь, и молча смотрели перед собой.

— Ну, а что дальше? — спросил Эмиль.

— Наверное, будут угощать, — ответил Пехар.

Они оглядели столы. На них было много фруктов, уложенных в виде больших пирамид, а на длинных пальмовых листьях лежали жареные бананы, пирожки и небольшие кубики кетупатов [11].

Присмотревшись внимательнее к собравшимся, они узнали многих из тех, кого встречали каждый день по дороге на аэродром и обратно. Это были крестьяне, торговцы-разносчики, рабочие из мадиунских мастерских и с сахарного завода. Были между ними и грузные рикши, и нарядные нежные девушки, в которых гости с трудом узнавали босоногих продавщиц фруктов, полотна или древесины. Всех этих скромных людей они немного знали, каждый день здоровались с ними и частенько разговаривали.

Прошло еще несколько минут, и вдруг поднялся один из стариков. Он проговорил несколько индонезийских фраз так быстро, что никто из белых ничего не понял.

— Он приветствует вас, — подскочил к ним Вахидин и стал переводить речь старика. — Он благодарит вас от, имени всех жителей за то, что вы пришли к нам, и желает вам приятно провести этот последний вечер у нас.

— Ребята, — сказал Рудольф, когда старик закончил речь, — надо что-то сказать в ответ. Что же мы сидим молчком?

— Ты кто, начальник или нет? — ехидно спросил Эмиль как бы в отместку за те минуты, когда Рудольф давал ему почувствовать, что обличен полномочиями. Тот лишь махнул рукой, но встал. Прежде чем начать речь, Рудольф обратился к Вахидину, попросив его быть переводчиком.

— Мы благодарим вас за то, что вы пригласили нас на это торжество. Разрешите мне…

— Не столь официально, — толкнул его Пехар.

Рудольф говорил о том, что все они давно хотели высказать: о том, что кончается прекрасный и плодотворный год их сотрудничества, что они с грустью прощаются с их страной, с ее прекрасными людьми, с работой, с океаном и горами…

Майор наблюдал за жителями деревни. Они слушали Рудольфа внимательно и с интересом, кивали головой, улыбались.

Рудольф говорил долго, как бы желая сразу высказать все, что у них у всех накопилось на душе, все, что они пережили. Эмиль незаметно толкнул его и прошипел:

— Эй, остынут бананы!

Заканчивая свое выступление, Рудольф сказал:

— Мы любим Индонезию. Мы никогда ее не забудем.

Раздались аплодисменты. На этот раз они походили на стремительный тропический ливень, обрушившийся на истомившуюся, выжженную землю. Старики, наклонив седые головы, поблагодарили Рудольфа за выступление и величественными жестами показали на кучки овощей, рядки бананов и рис. Бедная деревня выставила на стол все, что имела.