А. И. Клибанов - Духовная культура средневековой Руси

• Название: Духовная культура средневековой Руси
• Автор: А. И. Клибанов
• Издательство: Аспект Пресс
• Жанр: Религия
• Год: 1996

Книга состоит из очерков, посвященных различным сторонам духовной жизни Руси XIV‑XVI вв. На основе уникальных источников делается попытка раскрыть внутренний мир человека тех далеких времен, показать развитие представлений о справедливости, об идеальном государстве, о месте человеческой личности в мире. А. И. Клибанов — известнейший специалист по истории русской общественной мысли. Данной книге суждено было стать последней работой ученого.

Предназначается для преподавателей и студентов гуманитарных вузов, всех интересующихся прошлым России и ее культурой.

---

Заметим, что в последний период жизни Зиновий открыто выступил с дискриминацией судебных прав зависимого населе- ни я. Хотя уже в законодательной практике времен Судебника 1497 г. холопы являлись субъектом права и выступали в качестве свидетелей, истцов и ответчиков, Зиновий, обличая ересь холопа Феодосия Косого, писал: «И законы же градстии отмещут яже от рабов бываемая свидетельства; не повелевают бо закони рабов на судищи представляти, во взысканиих межю прящемися быти послухом»[642]®.

В «Послании» Шишкину Зиновий ни слова не пишет о «поле», что может свидетельствовать о его отрицательном отношении к этому институту. Примечательно, однако, для характеристики строя правовых взглядов Зиновия, что он последовательно отстаивает пережиточные формы суда, не только крестное целование. Как известно, Судебник 1497 г. обязывал судей (статья вторая) принимать всех без исключения жалобщиков и давать им «управу». В этом сказалось стремление к всеобъемлющему регулированию государством правовых отношений, что отвечало интересам политической централизации. В противоположность этому Зиновий отстаивал и формы третейского суда, что отстраняло тяжущихся от влияния государственного закона. Зиновий пишет Шишкину: «Будет, государь, третей приводит исцов на мир, мзда есть третиему за то, что в любовь приводит исцов… Третей, государь, по любве приводит, на мир правды смотря, а силою правого изобидити не может…»

Направление взглядов Зиновия, как они выявляются по исследуемому «Посланию», характеризует его как представителя взглядов церковной реакции уже во второй половине 30–х гг. XVI в.

Его выступление против централизующих мероприятий государства имело не отвлеченно–теоретическое значение. Это выступление, сочетавшееся с апелляцией к народным нуждам, было целиком в духе времени, коща представители консервативной знати стремились использовать народное недовольство для сведения политических счетов с московским единодержавием. Уже в 1537 г. народное волнение в Москве было как‑то связано с именем Андрея Старицкого и возвестило собой череду политических выступлений такого рода. Здесь уместно будет вспомнить ошеломляюще–решительные строки их «Похвального слова Ионе», коща, выступая против «владущих» и правителей земских, Зиновий писал: «несть бо кто возбраняя им таковому злу, ни мстя на них таковое губительство».

Коща Зиновий писал свои крамольные строки, перед его умственным взором вставали тени бояр, пытавшихся «греть руки» на народных волнениях 30—40–х гг.

Да, Зиновий мог сказать о себе: «Кто бывал изобижен, тот знает, какова беда и какова горесть обиды!» Ненависть к виновникам своего опального положения также была свежа у Зиновия в конце 60–х гг., как и в конце 30–х гг., коща он писал свое «Послание» Шишкину.

Полемику Зиновия с Я. В. Шишкиным следует рассматривать как столкновение идейных противников. Сколько ни упрекал Зиновий Я. В. Шишкина в лености и волоките, он не мог скрыть (это проходит через все «Послание»), что его противник принципиально отвергал так называемый «борзый суд», основанный на процедуре крестного целования. В приведенных выше отрывках из «Послания» борьба ведется не просто с фактами судебной волокиты со стороны Шишкина, а с образом понятий Шишкина, видевшего в судебных рекомендациях Зиновия «грех». Для Зиновия суд «скорый» тем самым был суд «правый». Но Шишкин имел иные понятия о правом суде.

Я. В. Шишкин, как обрисовывается его образ в «Послании» Зиновия, был не только политиком–практиком, полномочным носителем государевой воли в· Новгороде, но и вдумчивым человеком с богатым духовным миром. Уже в начале «Послания» Зиновий сообщает о Шишкине: «духовными наказании и телесными пищами мое оледеневшее сердце насыщаешь и к свету богоразумия наставляешь». Очевидно, имея в виду близость Шишкина к архиепископу Макарию и его двору, обусловленную не только служебным положением Шишкина, но и его религиозными интересами, Зиновий пишет: «живешь ис божественна мужа и велика святителя и Божия книги на всяк час чтутца ту».

Зиновий знает, что может говорить с Шишкиным на языке религиозных понятий («знаючи твое желание к заповедям Господним»), и пишет «Послание», строго выдержанное в принятых феодальным обществом религиозно–идейных канонах: «подобает Писанием извещатися в делех своих и не кроме Божиих словес начинати что и творити, и того ради испытовати Божия Писания прилежно, да не утаитца польза человека в Божиих книгах и да научитца оправданием Господним».

И тут выясняется, что в Божественных Писаниях Зиновий вычитывает нечто отличное от Шишкина. Прежде всего для него неприемлем самый образ богословствующего дьяка. Зиновий пишет: «А на судиях Господь Бог иного не ищет ничего точию суда праведна». Зиновий не дает повода никаким кривотолкам: «Смотри, государь, Божия оправдания: не ищет Господь правила (т. е. канона. — А. К, В. К.) или поста хощет или уединения у властей людцких, но точию суда и правды и милости». Зиновий указывает «кесарю» на область «кесареву»: суд, правда, милость. Что же касается канонов, постов, отшельничества («уединения»), то это область божественного и она составляет принадлежность монахов, самого Зиновия, людей его круга. «И сам Господь во Евангелии, — продолжает Зиновий, — бранит на израильтяны, что они о дарех и о постех и очищениих пекутца вящая, рече, закона остависте суд и милость и веру».

Только одного «Господь просит у властей», а именно: «творити ему суд и правду и любити милость», власти же «человек судити не хотят во что поставлени», а вступаются во что не поставлены: «К таковым Господь глаголет Исаием пророком: Поста вашего и праздников не хощу и приношения ваша ненавидит душа моя».

Можно указать на параллели, существующие между идеями «Послания» Шишкину Зиновия Отенского и «Словом о неизг- лаголенном Божии промысле…» Максима Грека.

В названном «Слове» Максим грек развивает тему о праведном суде. Он обличает сребролюбие и лихоимание «посылаемым от благовернаго царя во граде судиям и анфипатом (анфипат — проконсул; по–видимому, Максим Грек пишет о наместниках)«[643], т. е. именно ту категорию лиц, к представителю которой обращено «Послание» Зиновия. У Зиновия сказано, что ни следования канонам, ни соблюдения постов не требует Бог от властей, но «точию суда и правды и милости», подобно тому как мы читаем у Максима Грека, что властям Бог «ни едину ину добродетель свою, ни день, ни бдение всенощное, ни молитву многосрочну, ни слезы предлагает на умоление страшного Судии, но точию сие, что правым судом и правдою судил уверенным ему людем Божиим»[644].

Эта идея прочно входила в литературный обиход Максима Грека, и в другом своем сочинении «Послании царю Ивану Васильевичу» он еще определенней писал: «Да ничтоже предпочтеши паче правды и суда Царя небеснаго… Добро убо, добро воистину и вельми спасительно молитва и пост!.. Но аще лишатися прежде реченных выше добродетели, аки ничтоже вменяются пред праведным Судиею»[645].

Возвращаясь к личности Я. В. Шишкина и отношению к нему Зиновия, отметим, что недовольство Зиновия имеет в виду вмешательство государева дьяка, мирского человека, в «духовные» дела, что позволяет предполагать намек на практику вмешательства со стороны Шишкина в область феодальных привилегий церкви.

Но было бы неправильно ограничивать полемический прицел Зиновия одной церковной политикой представителя государственной власти.

Упреки в сосредоточенном внимании к области «духовного», которыми пестрит «Послание» Зиновия Шишкину, наводят на мысль, что в своей практической деятельности государев дьяк руководствовался не простым формальным следованием нормам, установленным Судебником, но стремился осуществлять эти нормы на высшем уровне моральных принципов, как он их понимал. Может быть, поэтому в своем послании Зиновий напоминает Шишкину, между прочим, и о Судебнике: «Суд бо милости не имать и пригоже, государь, вскоре судити и правити и обвинити и казнити продажею исцовою и Судебником». В этом отрывке Судебник противопоставлен «милости», а это противопоставление не случайно. Явно отвечая Шишкину, не желавшему без тщательного расследования («обыска») приводить тяжущихся к крестному целованию, Зиновий писал: «и то не добродетель, но знамение немилосердия и лености прикрышка, что исцом не дати земские правды да волочить». Религиозные интересы, близкие Шишкину, легко могли привести его к открытию в Библии аргументов в пользу дорогой ему «добродетели» «милостивого суда». В «Послании» Иакова прямо утверждалось: «Суд бо без милости не сотворшему милости и хвалится милость на суде» (II, 13). Зиновий отвечает на этот текст из «Послания» Иакова, истолковывая его в том смысле, что «Божии книги» велят миловать правого, а не вообще требуют милостивого суда. В противоположность взгляду Шишкина Зиновий утверждает: «а Святое Писание сказывает: суд милости не имать; а только имать миловати виноватого, то не помилует правого и огрубит ему, что велит миритися, и казнит его тем, что его волочит. Про то, государь, Божия книги пишут так: суд есть без милости не сотворшему милости. И еще пишет: хвалитца милость на суде. Смотри, государь, Божиих книг, как велят творити суд и виноватого миловати не велят, пишут: суд милости не имать. Так же, государь, только не миловати правого ино запрещают и пишут: суд есть без милости не сотворшему милости».