Николай Капченко - Политическая биография Сталина. Том III (1939 – 1953).

• Название: Политическая биография Сталина. Том III (1939 – 1953).
• Автор: Николай Капченко
• Издательство: Информационно-издательский центр «Союз»
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-9033373-08-6

Третий, завершающий, том охватывает наиболее важный и наиболее насыщенный событиями период жизни и деятельности И.В. Сталина. И хотя уже минуло более пяти десятилетий со дня его смерти, тень Сталина как бы витает над нашей страной, вызывая ожесточенные споры, порождая диаметрально противоположные оценки как самой его личности, так и всей его деятельности: он как бы по-прежнему остается активным участником политических баталий, развертывающихся в современной России.

Автор освещает в третьем томе такие фундаментальные проблемы, как заключение пакта с Германией, дает ретроспективную оценку того, кто оказался в выигрыше от заключения этого пакта – Германия или Советский Союз. Особое внимание уделено раскрытию роли Сталина в достижении победы, его деятельности на посту Верховного Главнокомандующего: здесь, с одной стороны, проанализированы его несомненные стратегические просчеты и ошибки, с другой, – показано поистине колоссальное значение твердости, решительности и железной воли Сталина в достижении победы. История, конечно, никогда не простит Сталину его ошибок и просчетов, связанных с войной. Но в не меньшей степени она никогда не забудет и его вклада в великую победу над гитлеровской Германией. Особое место занимает показ деятельности Сталина в развитии отношений с союзниками, где он продемонстрировал присущую ему способность гибко и в то же время бескомпромиссно отстаивать национально-государственные интересы Советской России. Во многом именно благодаря последовательности и твердости Сталина нашей стране удалось в международном плане закрепить итоги купленной столь дорогой ценой победы.

В томе проанализированы истоки «холодной войны», процесс складывания социалистического лагеря, основные цели и принципы, на которых базировалась внешняя политика Сталина в тот исторический отрезок времени. В целом формирование биполярной системы международных отношений после второй мировой войны – одна из исторических заслуг советского лидера, которая пока еще не нашла адекватного отображения в работах о нем. Отдельная глава посвящена долгосрочной стратегии Сталина в вопросах отношений с новым Китаем.

Из поля зрения автора не выпали ключевые вопросы развития внутриполитических процессов в стране в этот период, в первую очередь в сфере духовной жизни. Достаточно детально освещены послевоенные репрессии, в частности, «ленинградское дело», «дело врачей» и другие ключевые аспекты политической жизни страны на закате жизни Сталина. В томе читатель найдет ответ на вопрос о том, почему Сталин не выбрал и в силу каких причин не мог выбрать себе преемника. Финальная часть тома посвящена смерти вождя. Автор высказывает и мотивирует свою точку зрения на злободневную и в наши дни проблему – умер ли Сталин своей смертью или же ему «помогли» умереть.

В целом третий том как бы венчает собой многоплановый анализ политической и государственной деятельности Сталина. Вся она соткана из противоречий, которым нельзя дать однозначную оценку. Примечательно и признание автора, что и для него личность Сталина, даже после написания трехтомной биографии, по-прежнему остается в определенном смысле загадочной. Иными словами, перед историками проблема объективного и всестороннего исследования жизни и деятельности Сталина остается актуальной и в наше время. История еще не вынесла окончательного вердикта этой одной из самых значительных личностей минувшего столетия. Да и едва ли в ближайшее время такой вердикт будет вынесен. Многие сегодняшние оценки и выводы относительно Сталина, несомненно, будут переосмыслены. В конечном счете, последнее слово принадлежит не историкам, а самой истории, где время выступает в роли неподвластного конъюнктуре судьи.

---

Здесь, как, в сущности, во всех своих книгах, статьях и выступлениях, Троцкий доказывает, что Советская власть превратилась во власть привилегированного слоя общества, выразителем и воплощением интересов которого выступал Сталин. С этих позиций велась вся критика политики Сталина. Эта критика приняла почти истерический (а не исторический!) оттенок после заключения пакта о ненападении с Германией и ряда других внешнеполитических акций вождя, которые с той или иной степенью основательности были проанализированы в настоящей главе. И чем тревожнее и сложнее становилось международное положение, тем большую активность проявлял Троцкий в своих нападках на Сталина. Вот один из самых последних его выпадов против курса Сталина. «Несмотря на территориальные захваты Кремля, международное положение СССР чрезвычайно ухудшилось, – писал он. – Исчез польский буфер. Завтра исчезнет румынский. Могущественная Германия, ставшая хозяином Европы, получила общую границу с СССР. В Скандинавии место слабых, почти безоружных стран заняла та же Германия. Ее победы на Западе – только подготовка грандиозного движения на Восток. В нападении на Финляндию Красная Армия, обезглавленная и деморализованная тем же Сталиным, обнаружила свою слабость перед всем миром. В будущем походе против СССР Гитлер найдет помощь Японии»[185].

Естественно, Сталин всегда знакомился с материалами, публиковавшимися Троцким. Трудно предположить, что они его очень серьезно беспокоили, поскольку с нападками на себя он сталкивался буквально постоянно, коль речь шла о зарубежной общественности. Внутри страны, само собой понятно, не было никаких следов оппозиции, хотя по каналам донесений сексотов вождю доводилось читать и нелестные отзывы о себе лично и своей политике вообще. Но это были мелочи, и их без всякого вреда можно было просто игнорировать. Но постоянно терпеть выпады Троцкого вождь, очевидно, не намеревался, как я уже отмечал выше, исходя из соображений высшей политики. Троцкий, конечно, не мог не чувствовать, что он постоянно находится, как говорится, на минном поле, где каждый шаг может стать последним. Он анализировал возможности своего физического устранения Сталиным, вспоминал о предостережениях, исходивших от Зиновьева и других. Как пишет автор солидной монографии о Троцком Н.А. Васецкий, «Обобщая эти факты, Троцкий писал: „В репрессивную политику Сталина мотивы личной мести входили серьезной величиной“. Применяя эту формулу к себе, Троцкий расчленил ее на следующие компоненты. Первый – „его (Сталина – Н.В.) чувство мести в отношении меня совершенно не удовлетворено“. Второй – эта неудовлетворенность усугублялась тем, что Троцкий не прекратил борьбу против Сталина. „Этот дикарь боится идей, зная их взрывную силу и зная свою слабость перед ними“, – отмечал Троцкий. Третий – Сталин не остановился бы ни на минуту перед организацией покушения, но вынужден был сдерживаться, потому что боялся политических последствий: обвинение неизбежно пало бы на него»[186].

И. Дойчер, тот самый, что написал политическую биографию Сталина, создал и дилогию о жизни и деятельности своего кумира Л. Троцкого. По поводу опасений Сталина в отношении Троцкого он писал следующее: «К этому времени Сталин решил, что он больше не может позволить Троцкому жить. Это кажется странным. Позволительно спросить, чего он мог еще бояться? Разве не уничтожил он всех сторонников Троцкого и даже их семьи, для того чтобы не сумел подняться какой-нибудь мститель? И что мог сделать ему Троцкий с другого конца мира? Несколькими годами раньше Сталин мог опасаться, что Троцкий возглавит новое коммунистическое движение за рубежом. Но разве теперь он не понимал, что из IV Интернационала ничего не получилось?»

И далее: «При каждом важном повороте событий, когда пришла к концу бесславная финская кампания, когда Гитлер оккупировал Норвегию и Данию, когда рухнула Франция, его голос гремел из-за океана, чтобы все знали о последствиях этих катастроф, о промахах Сталина, которые способствовали им, и о смертельной угрозе Советскому Союзу. Конечно, его обвинения, осуждения и предостережения не достигали советского народа, но они появлялись в американских, английских и других газетах, а по мере расширения войны на восток они могли в смятении военных поражений и отступлений проникнуть и туда»[187].

Словом, по утверждениям ряда историков, Сталин в новых международно-политических условиях не мог дальше терпеливо сносить обличения своего смертельного врага, ставшего и врагом Советской России. Более того, некоторые исследователи, ссылаясь на новые архивные документы германского МИДа, считают, что западные державы на рубеже 1939 – 1940 годов пришли к мысли использовать Троцкого лично и троцкизм как течение для того, чтобы свергнуть Сталина и втянуть Советскую Россию в войну с Германией. Кто заинтересуется этой версией, может обратиться к книге О.В. Вишлёва[188]. Автор, в частности, утверждает: «Цели троцкистов и руководителей англо-французской коалиции – добиться вовлечения СССР в войну – в этот период совпали. Именно это, по-видимому, и подтолкнуло политиков в Лондоне и Париже к мысли о необходимости и возможности использования Троцкого и его сторонников в своих интересах. С помощью троцкистов рассчитывали организовать в СССР политический переворот и отстранить от власти Сталина. Рассматривалась возможность переброски в СССР и самого Троцкого, который должен был возглавить „революционное движение“. У тех, кто строил такого рода планы, перед глазами, очевидно, был пример действий германского правительства в 1917 г., когда оно поспособствовало возвращению в Россию В.И. Ленина и его сподвижников». Далее он пишет, что Троцкий и троцкисты исходили из посылки, что «правящая советская верхушка» не пользуется поддержкой со стороны народа, что тот при первой же возможности постарается стряхнуть с себя «иго ненавистной бюрократии», что в СССР сложилась революционная ситуация и достаточно малейшей искры, чтобы там заполыхало пламя новой гражданской войны. Большие надежды троцкисты возлагали не только на действия внешних сил, но и на националистические настроения населения отдельных республик СССР. Еще в июле 1939 года Троцкий призывал к созданию «единой, свободной и независимой Украины» и предрекал в случае войны «национальные восстания в рамках политической революции». Не оставляет вне поля своего внимания О. Вишлёв и существования в СССР зимой 1939 – весной 1940 годов организованной «левой» оппозиции, которая могла существовать только как глубоко законспирированная. Хотя захват власти был ей не по плечу, она располагала силами, достаточными для того, чтобы организовать отдельные террористические акты и акты саботажа, которые были способны дестабилизировать внутриполитическую обстановку и иметь серьезные внешнеполитические последствия. В связи с этим стоит привести мнение Н. Васецкого, который со знанием дела писал, что «не забудем, что речь-то шла о нескольких сотнях людей, которым было совершенно не по силам „подорвать“ какой-либо строй»[189]. И вполне справедливо тот же автор замечает: «Создавалась явно парадоксальная ситуация, во многом повторявшая ситуацию конца 30-х годов: чем активнее Троцкий выступал против Сталина и его приближенных, тем с большей неприязнью воспринималась его деятельность общественностью в СССР и за рубежом… Мировая общественность фактически потеряла интерес к Троцкому. В этих условиях его физическая ликвидация становилась лишь делом „техники“, которая к тому времени была отработана в совершенстве»[190].

Я привел две, если не диаметрально противоположные, то все-таки отличные друг от друга оценки. На мой взгляд, аргументация О. Вишлёва, хотя она и подкрепляется некоторыми фактами, в целом недостаточно убедительна. Это всего лишь предположения, основанные на слухах и разного рода допущениях. Если кто-либо в англо-французских кругах и питал иллюзии о возможности повторения опыта 1917 года с возвращением Ленина в Россию и подготовкой социалистической революции, причем роль нового Ленина должен был исполнить Троцкий, то такие расчеты, мягко выражаясь, были абсолютно беспочвенными, а потому и химерическими. Вспомним слова К. Маркса, что некоторые события повторяются, но в первый раз как трагедия, а затем уже как фарс. Именно к такому разряду явлений, на мой взгляд, следует отнести указанные расчеты. Гораздо ближе к истине выводы и оценки Н. Васецкого, поскольку они базируются на реалистической основе и не страдают преувеличением опасности, которую представлял Троцкий для Сталина и его политики. Нельзя не согласиться с ним, когда он пишет, что к концу 30-х годов Троцкий уже не представлял сколько-нибудь заметной политической величины. Замкнувшись в своей вилле-крепости в Койоакане, он, по сути, вел жизнь отшельника, который никому не мог уже угрожать. Тем не менее Сталин не смог забыть прошлых обид и оскорблений. Убедившись в том, что Троцкий больше не понадобится ему как идейно-политическая ширма, Сталин, видимо, либо сам принял решение, либо дал о нем понять окружению – тому же Берии, – что с Троцким «пора кончать»[191].