Шэл Сильверстейн - Стихи

• Название: Стихи
• Автор: Шэл Сильверстейн
• Жанр: Поэзия

Сборник стихов Шэла Силверстайна в переводе Владимира Севриновского.

Шелдон Элан «Шел» Сильверстейн (англ. Sheldon Alan 'Shel' Silverstein) (родился 25 сентября 1930 — умер 10 мая 1999) — американский поэт, драматург, музыкант, карикатурист, сценарист, автор песен и детских книг, читателям последних известный как Дядюшка Шелби (англ. Uncle Shelby).

 Некоторые свои карикатуры он подписывал инициалами: S.S. Имя Шела Силверстейна стало широко известно благодаря детским книгам, которые он сам же и иллюстрировал, — прежде всего, «Недостающая часть», «Свет на чердаке», «Где кончается тротуар», «Щедрое дерево». Сам автор говорил, что никогда не изучал поэзию и поэтому выработал собственный стиль, расслабленный и повествовательно-разговорный, нередко с использованием нецензурных выражений и элементов разговорной речи. Шел Сильверстейн сочинял сленговую поэзию и даже переписал Гамлета в стиле рэп.

Книги Силверстайна, переведённые на 20 языков, разошлись общемировым тиражом 20 миллионов экземпляров.

---

Страх темноты

Я — Реджинальд Крак, я боюсь, когда мрак,
И со светом сплю всю свою жизнь.
Я привык всегда брать
Медвежонка в кровать
И свой палец сосать или грызть,
Слушать мамин рассказ,
В туалет пару раз —
Лишь тогда засыпаю вполне,
Я — Реджинальд Крак, я боюсь, когда мрак,
Не захлопывай книжку на мне.

Королевство улыбок

Ты бывал в Королевстве Улыбок,
Где все счастливы нынешним днем?
Где все шутят, поют
Про любовь и уют,
А печальных не сыщешь с огнем.
Где не делают глупых ошибок,
Только смехом кривятся уста…
Я бывал в Королевстве Улыбок.
Скукота!

Олень и Санта Клаус

Воскликнул Санта: “Мчаться ввысь
Пришла пора, друзья!”
Олени в сани запряглись,
Как дружная семья.

Везти подарки им не лень
В далекие края,
Все в сборе, лишь один олень
Не покидал жилья.

Тянул он лямку сотни лет,
Молчание храня,
И вдруг — привет: “У Санты нет
Подарка для меня?”

Ответил Санта: “Стар и млад
Ждут праздничного дня!”
Унылый взгляд: “А где стоят
Подарки для меня?”

“Трещит камин, трещит мороз,
Собралась ребятня!”
И вновь вопрос: “А ты принес
Подарок для меня?”

Взял Санта из мешка блоху
Размером со шмеля.
Рогатый крикнул старику:
“Как? Это — для меня?!”

С блохой в пушистом ухе вдаль
Он сани мчал, вопя.
Какая следует мораль?
Ты знаешь, как и я. 

Просьба

Словно первый подснежник, Тереза нежна,
Но во Фредди она, как назло, влюблена.
У Давида Алису отбить нелегко,
Изабель и Саманта живут далеко,

Не выносят меня Розалинда и Мэй,
И Кристина, конечно, не станет моей,
Мэгги слишком невинна, Софи не найти.
Дорогая, прошу — будь моей Валенти… 

Маленький мальчик и маленький старичок

“Я ложку роняю порою”, - признался малыш.
И старец ответил: “Меня этим не удивишь”.
“Я писаюсь ночью”, - смущенно шепнул карапуз.
Старик рассмеялся: “Знаком мне и этот конфуз”.
“Но хуже всего — это взрослые, их суетня.
Всё некогда, заняты, вечно им не до меня”.
И тонкую ручку пожала сухая рука,
И вздох понимания вырвался у старика.

Скажи мне

Скажи: я — красива и нравом приятна,
Скажи, что талантлива невероятно,
Во мне — золотая душа и мозги…
Скажи мне все это, но только не лги! 

Устрице все равно

Ты можешь ей вежливо крикнуть: “Привет!”,
А устрице все равно.
И можешь оставить на тысячи лет,
А устрице все равно.
Поднять из пучины на солнечный свет,
Как шайбу использовать — и амулет,
Продать незнакомцу за горстку монет,
А устрице все равно.

Зови ее Джоном, а хочешь — Лилит,
Ведь устрице все равно.
С лимоном глотай ее, как сибарит,
Ведь устрице все равно.
Тяни ее в горы и в край пирамид,
Люби или мучай — она промолчит,
Не давит на жалость, не помнит обид,
Ведь устрице все равно.

Наш мир может пасть или дальше лететь,
А устрице все равно.
На головы рухнет небесная твердь —
А устрице все равно.
Другие сказители будут и впредь
О правде и кривде в сомнениях петь,
А устрица будет лежать и смотреть,
И выживет все равно.

Один фрагмент мозаики

Один фрагмент мозаики
Выпал по дороге,
Один фрагмент мозаики
Мокнет под дождем.
Он может быть яблоком Евы
И складкой на мантии
У королевы.
Бутылкой — темницею джинна
И светлой вуалью
Невесты невинной.
Застежкой на платье блондинки,
С детьми обитавшей
В огромном ботинке,
А может, клочком невредимым
Плаща злой колдуньи,
Истаявшей дымом.
Он может быть льдиною в стужу,
Лохмушкой на пузе
Медведя из плюша.
А может, он полон следами
От высохших слез, что лил ангел над нами.
Едва ли найдется судьбой одаренный не хуже,
Чем старый кусочек мозаики, мокнущий в луже. 

Кошка, малыш и мама

Почему ты не видишь, что я — просто кошка,
И нельзя меня сделать никем другим?
Отчего же ты сердишься или грустишь,
Когда я приношу тебе дохлую мышь,
И мяучу, и прыгаю ночью в окошко?
Ведь я — просто кошка.

Почему ты не видишь: я — просто малыш,
И нельзя меня сделать таким, как ты?
Я наивным вопросом любого сконфужу,
Не даю себя тискать и прыгаю в лужу,
Отчего же ты сердишься или грустишь?
Я — просто малыш.

Почему вы не видите: я — просто мама,
А не вечно спокойный седой мудрец?
Так зачем разъяснять мне, что чувствует кошка,
И что все малыши бедокурят немножко?
Да, порой я ворчу и бываю упряма,
Ведь я — просто мама. 

Тайна аистов

Детей приносит аист,
Спускаясь с облаков,
И он же, возвращаясь,
Уносит стариков.

Взмахнув крылами споро,
Их поднимает ввысь
На Фабрику, в которой
Все люди родились -

Чинить кривые спины,
Шить мускулы стежком,
Разглаживать морщины
Особым утюжком.

Следы былой печали
Стирают им с лица,
Чтоб новенькими стали
Усталые сердца.

Меняют сны и память,
Сжимают, а потом
Ждут аиста — доставить
Младенца в чей-то дом.

Последний из Гаммельна

О, как кричали старики,
Сулили все на свете,
Когда, молитвам вопреки,
Ушли за флейтой дети.

За руки взявшись, Мег и Рой
Кружились, пели, звали,
И Микаэль — братишка мой,
И хромоножка Салли,

И рыжих близнецов чета —
С усталых пыльных улиц
Ушли неведомо куда
И больше не вернулись.

Там, за пригорками, вдали
Затих напев ведомых.
Все дети Гаммельна ушли,
А я остался дома.

Отец сказал — нас любит Бог:
Услышь я эти звуки,
И мне никто бы не помог.
Я здесь. Я мру от скуки.

Флейтист, в чудесные края
Зовущий среди ночи…
Тебя, конечно, слышал я.
Но… Испугался очень.

День рождения дракона

Свой день рождения дракон
Справляет возле речки.
Гляди: на тортик дует он
И… Зажигает свечки!

Если выключить свет

Безусый мальчишка и старенький дед -
Их спутать легко, если выключить свет.

Надменный богач и замученный смерд –
Как два близнеца, если выключить свет.

Индеец, малаец, зулус или швед –
Так схожи они, если выключить свет.

И Бог, поглядев на источник всех бед,
Когда-нибудь встанет и выключит свет.

Битва

Рассказать тебе, друг, как в ночи безотрадной
Я сражался с коварными… Нет? Ну и ладно.

Сад носов

В саду моем лихо, сплошная шумиха,
Теплицы от чиха дрожат круглый год.
Растут там не розы — носы-медоносы,
И нюхают тех, кто сорвать их придет.

Попробуйте сами возиться с носами!
Сплошные проблемы, а вовсе не блажь:
Такие былинки не купят на рынке,
А шнобель с горбинкой совсем не продашь.

На выставках нету носатых букетов,
Для девушек их не берут никогда.
За месяц добудешь копейку да кукиш,
А если простудишь, то просто беда.

Но все же в порядке сморкучие грядки,
В сопливых садах не найти сорняка.
Во время покоса всех милости просим!
Останетесь с носом вы наверняка.

История волынки, которая не могла ответить “нет”

В ясный полдень на рассвете год клонился к четвергу.
Черепах волынку встретил на песчаном берегу,
И спросил он: “Дорогая,
Можно, я присяду с краю?
Я устал, я зол на свет…”
И прекрасная волынка не смогла ответить “нет”.

“Этот берег одичалый мне давно уже не мил,
Я внимал волнам и скалам, но ни разу не любил.
А теперь дрожу от страсти.
Ты мое составишь счастье
До скончанья долгих лет?”
И прекрасная волынка не смогла ответить “нет”.

“Ты — единственная! Дива! Непохожая на всех!
Так тиха, несуетлива! И такой престранный мех…
Можно, обниму я тонкий
Стан родимой незнакомки,
Нежный, как шотландский плед?”
И прекрасная волынка не смогла ответить “нет”.

“Ненаглядная подружка! Счастье ждет нас впереди!
Я шепну признанья в ушко и прижму к своей груди”.
Так, воркуя, тело милой
Он обнял со всею силой,
Светлой нежностью согрет,
И волынка промычала “Ауыыы!” ему в ответ.

Черепах вскричал, ревнуя: “Объяснитесь, милый друг!
‘Ауыыы!’ при поцелуе — крайне бессердечный звук.
Целовал я неумело
И ко мне ты охладела,
А любви простыл и след?”
И прекрасная волынка не смогла ответить “нет”.

“Значит, мне одна дорога — ради счастья дорогой
Удалиться одиноко, не смущая твой покой?
Нет! Воскликни ‘Нет!’, родная,
Отвори мне двери рая
И развей кошмарный бред!”
Но прекрасная волынка не смогла ответить “нет”.

Черепах ушел в уныньи и лирической тоске,
А волынка и поныне возле моря на песке.
Ты спроси ее смелее,
Так ли все случилось с нею,
Передав ей мой привет,
И волынка, я уверен, ни за что не скажет: “Нет”.

Пират